История Украины. Научно-популярные очерки

Коллектив авторов

8 июня 1995 г. в Массандре Б. Ельцин и Л. Кучма подписали еще одно соглашение о разделе флота, которое также оставило открытым вопрос о базах. Через год была принята Конституция Украины, которая разрешала размещение иностранных войск только на переходный период. В ноябре 1996 г. Дума вновь заявила претензии на Севастополь. Тем временем «бесхозный» флот постепенно приходил в негодность, его имущество разворовывалось, а береговая инфраструктура коммерциализировалась.

«Флотская эпопея» закончилась (по крайней мере на уровне международно-правовых отношений) 28 мая 1997 г. с подписанием в Киеве трех договоров о статусе и пребывании Черноморского флота РФ на территории Украины, о параметрах разделения флота и о взаиморасчетах, дружбе, партнерстве и сотрудничестве между Украиной и Россией. Флот был поделен окончательно (в пропорции 56 % — России, 44 % — Украине, причем ей достались корабли постройки 1954–1974 гг.) Было договорено, что Севастополь останется базой временного размещения Черноморского флота России (до 2017 г.) на правах аренды — 97 млн долларов США в год (эта сумма просто шла в погашение долга за энергоносители) — при этом России досталось 90 % инфраструктуры флота в Севастополе.

«Крымский

узел» — это лишь наиболее показательный пример проблемности отношений между Украиной и Россией, вызванной различиями в геополитических интересах политиков обеих стран. Для России, традиционно играющей доминирующую роль на просторах бывшего Союза, удержание Украины в сфере своего влияния было чрезвычайно важным как с точки зрения геополитики и военно-стратегической, так и по внутриполитическим соображениям — окончательный «уход» Украины из сферы российского влияния и ее вхождение в геополитические структуры, воспринимавшиеся Россией в качестве соперников, был бы воспринят населением России как свидетельство слабости. «Украинская карта» оставалась весьма выгодным средством и для той части политиков, которые эксплуатировали великодержавные или националистические настроения части российского общества. В итоге все 1990-е гг. российское руководство выстраивало отношения с Украиной больше на политико-идеологических основах. Средства экономического давления использовались в меньшей степени и не так открыто — не последней причиной такого выбора было то, что экономические связи в этот период выстраивались не столько по линии межгосударственной, сколько по линии сотрудничества между влиятельными группами «рантье», стремительно обогащавшимися в обеих странах под прикрытием и при попустительстве государственных структур.

Для Украины, которой, в отличие от России, необходимо было еще утвердиться в системе международных отношений и закрепиться как суверенному государству, стремление России к гегемонии в регионе было серьезным вызовом. Во внутриполитической борьбе «российская карта» также была в большом ходу. Ее интенсивно разыгрывали левые политики, пропагандировавшие поначалу утопическую идею воссоздания Союза, а потом эксплуатировавшие миф об украинском национализме. Для правых политиков российский фактор служил надежным средством поддержания политического тонуса, тем более что российская политика в отношении Украины периодически давала повод поговорить об угрозе «российского империализма». Для значительной части украинской национальной интеллигенции, игравшей в первые годы независимости довольно значительную роль, по крайней мере, в идеологической сфере, сильнейшим раздражителем было присутствие России на информационно-культурном рынке — «российское присутствие» здесь было впечатляющим, а украинская культура не выдерживала конкуренции, в том числе экономической. Стоит помнить и о том, что ориентации населения внутри самой Украины были весьма противоречивы — восток страны традиционно тяготел к России (как культурно так и экономически), запад — к Европе.

В любом случае, выстоять в соперничестве геополитических амбиций один на один с Россией Украина не могла. Курс на «Запад» был спровоцирован, помимо естественных устремлений войти в более широкий мир, желанием найти поддержку, контрбаланс России.

«Запад» со своей стороны, занимал весьма осторожную, прагматическую (временами настолько прагматическую, что ее воспринимали как циничную) позицию по отношению к. Украине. Поначалу Украина была объектом пристального внимания прежде всего как территория с ядерным оружием и нестабильной политической ситуацией — сочетание взрывоопасное в прямом и переносном смысле. Затем, после достижения договоренностей о безъядерном статусе Украины, она рассматривалась как потенциальный источник региональной нестабильности — как из-за отношений с Россией, так и вследствие масштабного упадка экономики и внутриполитических конфликтов. К концу 1990-х гг. Украина обрела на Западе стабильную, но достаточно сомнительную репутацию государства с высочайшим уровнем коррупции, масштабной теневой экономикой, всевластием бюрократии и бесправием населения. Постоянным источником раздражения для западных политиков была так называемая многовекторность внешней политики Украины и чрезвычайно медленный темп рыночных реформ. К концу 1990-х гг. один из американских политиков высшего ранга запустил в оборот термин «усталость от Украины». Для многих западных партнеров Украина играла роль чемодана без ручки — бросить ее было невозможно, прежде всего из прагматических соображений: никому не нужен был источник нестабильности на границе с расширяющейся Европой, а слишком тесные объятия с Россией могли закончится геополитическим слиянием и чрезмерным усилением последней. Тащить же Украину за собой в европейское и евроатлантическое пространство было крайне тяжело и неудобно — как из-за позиции коррумпированных украинских политических элит, лавировавших между Россией и Западом, так и из-за нежелания заходить слишком далеко в перетягивании каната с Россией. Если попытаться обобщить позицию «Запада» относительно Украины, можно сказать, что она, с одной стороны, сводилась к лозунгу «спасение утопающих — дело рук самих утопающих» (когда речь шла о реформировании политической системы, вооруженных сил, изменениях в системе государственного управления). С другой — это был «риск-менеджмент» — когда речь заходила о поддержке экономических реформ (через кредиты и прямые инвестиции) или о разрешении внутри-и внешнеполитических конфликтов.

Тем не менее, практически с первых дней самостоятельности наблюдался медленный, иногда с остановками и периодами обратного хода, дрейф Украины в сторону «Запада». В основном это был дрейф идеологический и политический.

Отношения с Западом в 1990-е гг. можно условно разделить на три основные тематические линии: Украина — НАТО, Украина — Европейский союз, Украина — США. Поначалу главной проблемой в развитии отношений по всем трем линиям было решение вопроса о (без)ядерном статусе Украины. В 1992 г. на территории страны размещалось 176 межконтинентальных баллистических ракет (1200 боеголовок), 41 бомбардировщик (с общей способностью нести до 650 единиц ядерных боеприпасов) и более 2,5 тыс. тактических ядерных ракет. Украина, провозгласив себя безъядерной

державой, добивалась в обмен от членов «ядерного клуба» — России и США гарантий безопасности и материальной компенсации за отказ от ядерных вооружений. После откровенного давления со стороны США и России Украина в январе 1994 г. подписала трехстороннее соглашение по ядерным вооружениям, а в феврале 1994 г. Верховная Рада ратифицировала договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1, на Западе известный как START-1). В ноябре того же года Украина ратифицировала договор о нераспространении ядерных вооружений, отказавшись таким образом от их производства (технологически страна способна производить как ядерное оружие, так и средства его доставки). 5 декабря США, Великобритания и Россия подписали меморандум о гарантиях безопасности Украины. В этот же день подобные документы были подписаны Францией и Китаем. Смысл и практическая применимость этих документов допускают разное прочтение (например, обещание удерживаться от экономического давления), так что упомянутые в них гарантии являются скорее декларациями.

Ядерные боеголовки были вывезены в Россию к 1996 г., ракеты-носители и токсичное топливо к ним «утилизировались» до начала 2000-х гг. (за счет стран-гарантов) на территории Украины. До конца 1990-х гг. Украина получала из России топливо для ядерных электростанций в обмен на ядерные заряды.

Отношения с НАТО поначалу сводились к обмену формальными визитами — в феврале 1992 г. в Украине побывал генеральный секретарь этой организации. В июне этого же года в штаб-квартире НАТО отметился президент Л. Кравчук. Более предметные отношения начались после решения ядерной проблемы. В январе 1994 г. Совет НАТО обратился к странам-участницам Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе с инициативой «Партнерство ради мира», открывающей возможности для каждой отдельной страны вести двусторонние переговоры с НАТО. В феврале этого же года Украина, первой из стран СНГ, подписала соглашение об участии в программе. В марте 1994 г. состоялись переговоры с Украиной в формате «16+1». Было положено начало так называемым расширенным и углубленным отношениям с НАТО, которые в мае 1997 г. оформились в хартию об особом партнерстве. В октябре этого же года НАТО открыло в Киеве центр информации и документации, а Украина открыла свое представительство в штаб-квартире НАТО и с января 1998 г. учредила там пост военного представителя. О вступлении в НАТО до конца 1990-х гг. речи не было с обеих сторон, кроме заявлений украинской стороны о такой возможности в неопределенном будущем.

За сближением Украины с НАТО ревниво следило российское политическое руководство (одновременно разворачивая свою программу сотрудничества с блоком) — для России втягивание Украины в НАТО было серьезнейшим геополитическим вызовом. В самой Украине НАТОвский вектор вызывал весьма неоднозначные реакции. Подавляющее большинство населения имело весьма смутные представления о НАТО, в основном сформированные еще советской пропагандой и «холодной войной». Согласно социологическим опросам, от 31 до 36 % респондентов позитивно относились к идее вступления в НАТО, в то время как до 19 % были против и еще 19 % говорили о своем недоверии к НАТО. Не добавляла позитива и роль НАТО в войне в Югославии. Для политической верхушки отношения с НАТО были настоящим испытанием по многим причинам: из-за прямого и скрытого противодействия сближению с блоком со стороны России, из-за собственной неготовности принять окончательное решение, из-за сложной социально-экономической ситуации в стране, из-за катастрофического состояния украинской армии, находившейся в стадии не столько реформирования, сколько создания (по оценкам экспертов на середину 1990-х боеспособными были не более 30 % подразделений), наконец, из-за активного сопротивления значительной части политических сил, прежде всего левых. В любом случае, сближение с НАТО для Украины было прежде всего одним из способов сближения с Европой и США, легитимации страны в международном сообществе и способом балансирования между Западом и Россией.

Отношения Украины с Европейским союзом в 1990-е гг. достаточно метко охарактеризовала британская исследовательница Катарина Вольчук — «интеграция без европеизации» [501] . Если в отношениях с Россией и странами СНГ речь шла о «цивилизованном разводе», то в случае с Европой и Европейским союзом можно было ожидать лишь брака по расчету, причем Украина выступала в роли бедного родственника. Для украинских правящих элит «европейский вектор» был важным средством их легитимации как внутри страны, так и за ее пределами. Для населения Европа представлялась образцом высоких жизненных стандартов и упорядоченности. При этом Западная Европа стала одним из главных объектов трудовой эмиграции из Украины.

501

Wolczuk К. Integration Without Europeanization: Ukraine and its Policy towards the European Union // EU1 Working Paper RSCAS. № 2004/15. Florence, 2004.

После провозглашения независимости Украина довольно быстро установила двусторонние дипломатические отношения со всеми европейскими странами. Сотрудничество с ЕС на политическом уровне также стало одним из первых успехов украинской дипломатии. На следующий же день после референдума о независимости ЕС опубликовал меморандум о необходимости открытого и конструктивного диалога с Украиной. В сентябре 1992 г. состоялась первая встреча «Украина-ЕС» на высшем уровне. В этом же году открылась программа технической помощи ЕС Украине. В июле 1993 г. Верховная Рада утвердила внешнеполитическую доктрину страны, где членство Украины в ЕС было названо перспективной целью внешней политики. В октябре 1993 г. в Киеве открылось представительство ЕС.

Наибольшим успехом в развитии сотрудничества с ЕС стало подписание в июне 1994 г. Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (на его ратификацию всеми странами-членами ЕС ушло 4 года). Соглашение давало Украине статус наибольшего благоприятствования в отношениях с ЕС. В соглашении, помимо прочего, оговаривался целый ряд условий, которые Украина должна была выполнить, прежде чем могла пойти речь об ассоциированном членстве в ЕС. Кроме этого, по соглашению был создан ряд совместных координационных и мониторинговых органов для его реализации.