История, в части касающейся
Шрифт:
Я ошалело посмотрел на профессора. Он счастливо улыбался, довольный произведённым впечатлением. Я отвёл глаза и посмотрел на тропинку, по которой мы подошли к скамейке. На ней ярким светло-голубым цветом горели наши собственные следы. Рядом с ними и пересекая их были другие, значительно более тусклые.
— А ещё, ты можешь смотреть сквозь стены, — как-будто продолжая начатую фразу, произнёс Микульский.—Тут, конечно, многое зависит от толщины стены и материала, но всё равно эффект сильный.
— Да, уж, эффект очень сильный, — поддтвердил я. Затем совершенно обнаглев, спросил. — А такой же трюк
Вместо ответа пан Директор протянул мне две небольших полупрозрачых дужки, которые должны были закрепляться вокруг ушей. Я загробастал новинку, установил их вокруг своих ушей и стал ждать. Не прошло и минуты, как я стал отчётливо слышать усталое чирикание воробья скачущего по дорожке в конце аллеи. Я слышал, как шуршит песок под его лапками. Это было слишком неправдоподобно, и я тайком ущипнул себя за руку. Ничего не изменилось.
— А . . . — начал было я, но Микульский прервал меня.
— А стрельба больше не будет причинять неудобства, — словно прочитав мои мысли, заявил учёный. — Кроме того, нам, участникам группы, больше не нужны будут радиостанции, чтобы общаться друг с другом. При желании, можно будет говорить и с начальством. Расстояние не имеет значения.
Я попробовал потренироваться со связью, узнав, что такой же прибор установил себе и профессор. Получилось не сразу, но после терпеливого объяснения учёного вышло неплохо. Вообще говоря, здорово! Не нужно ничего говорить, только думай, что говоришь—и передача пошла. Можно было так же передовать образы—это очень полезная штука в нашей работе. Очень интересным новшеством было то, что эти два прибора работали взаимно, выполняя некоторые функции компьютера. Когда я спросил об этом научного светилу, сидящего рядом, тот пояснил, что приборы лишь в небольшой степени компьютеризованы, если вообще уместно это слово в данной ситуации, всё основную работу выполняет мозг носителя приборов.
Если бы я начал интересоваться принципами и ньюансами работы, профессор, наверняка, объяснил бы, но заняло бы это немало времени, да и пояснять пришлось бы очень многое. Я помнил стaрую мудрость о том, чтобы не спрашивать больше того, что можешь понять, если не хочешь казаться дураком или чтобы съехала крыша.
На следующий день во время стрельб, я обнаружил ещё один эффект моего оптического подарка. Новый прибор выдавал мне точку прицеливания. Я эксперементировал с разными видами оружия и остался очень доволен новинкой. Показатели стрельбы, и без того неплохие, улучшились. Мои новые наушники так же не обманули моих ожиданий. Всё происходило так, как и обещал Микульский: звуки выстрелов глушились, а человеческая речь усиливалась, если возникала такая надобность.
Аналогичные приборы получила вся группа. Мы радовались, как дети, новым возможностям, находя всё новые и новые способы их применения.
По мере осмысления полученных данных вырисовывалась очень даже интересная картина маслом о положении дел на Гае. Мир этот был нечто среднее между Землёй и Герой, неким компромисом.
Гая была не так технически организована, как Земля, и магически не так, как Гера. Всего было по-немногу. Нам это давало преимущество в области организации разведывательно-подрывной деятельности, тут мы ушли немного вперёд. Зато были позади в области применения разных волшебных
Кроме общих данных, было не так уж много информации, на которую мы могли бы опираться непосредственно. Успокаивало сообщение о том, что наши люди уже работали там. Наши ребята были специалистами в области разведки. Если знать где и как копать, а так же умело анализировать полученные крупицы информации, то можно сделать много в деле получения разведданных.
Основная работа разведки—это перелопачивание огромного объёма информационной пыли, чтобы найти золотые бесценные крупицы того, ради чего и затевалась вся работа. Мне, почему-то, всё время приходило на ум сравнение разведчиков со старателями.
Шпионы в классическом представлении людей—это Джеймс Бонд, который своим обоянием покоряет прекрасных дам, а в промежутках между своими романами кулаками и пистолетом добывает секреты. Мир разведки более прозаичен. Если вы приходите на банкет и каждый знает, что вы—шпион, это означает, что бы—либо дилетант, либо уже провалены. Кроме добывания информации различными способами, существиет ещё и такая необходимость, как обработка, сравнение и анализ полученной информации. Зачастую случается так, что информация не точна, намеренно искажена или уже устарела. И тогда снова и снова когорты тихих и незаметных старателей продолжают свою кропотливую работу.
Существуют среди этих тихих и скромных тружеников и специалисты, которые занимаются провокациями, диверсиями, устранением нежелательных лиц, обучением и подстреканием активно настроенных людей к необходимым действиям, получением ранее недоступных секретов более грубыми методами, созданием необходимых условий и инициацией определённых процессов в целых регионах. Такие люди являются представителями активной разведки. Именно с такого представителя, по-моему, и писался литературный портрет Джеймса Бонда. Всё, конечно, сильно искажено в угоду зрелищности.
В разведке, как и в контрразведке, нет места чувствам и морали, в её общепринятом смысле. Слишком высоки ставки в игре. Только суровая необходимость, железная логика и здравый смысл могут применяться в качестве оценки работы разведчиков. Все разведки мира одинаковы в этом смысле. Что касается морали, то это очень временное понятие в любом случае. То, что вчера было аморально, сегодня будет считаться подвигом и наоборот. Не последнее слово в этих изменениях играют средства массовой информации. Они, эти средства, являются очень мощным оружием и, естественно, не могли остаться без внимания разведок мира, и их используют ежедневно и повсеместно для решения определённых задач.
Возможно, мои размышления могут показаться немного циничными, но это тем не менее правда. Неприятная, но правда. Не многие люди способны принимать вещи такими, какими они являются на самом деле. Мы привыкли облекать всё в приятные формы, стараясь закрыть глаза на то, что на самом деле происходит. Но от этого вещи или явления не исчезают, не так ли? Так какой смысл в том, что бы пудрить друг другу мозги словами?
Готовились мы, словом, к проведению диверсий на самом высочайшем уровне, к похищениям, саботажу, провокациям и так далее.