История, в части касающейся
Шрифт:
Всё снаряжение, разумеется, мы решили использовать местного изготовления, за редким исключением. Оружие не слишком отличалось от нашего и примерно соответствовало уровню развития нашего в период между двумя мировыми войнами.
Одной вещью, поразившим наше воображение, были коммуникаторы, как называли здесь эти приборы. Представьте себе тонкую книгу размером со стандартный лист бумаги. Такого размера прибор был в полностью развёрнутом состоянии, и превращался в экран. Наблюдая за изображением на экране, вы общались с обладателем другого коммуникатора за тридевять
Коммуникатор можно было согнуть вдвое, и тогда прибор превращался в небольшой похожий по виду на наш "ноутбук" пишущий прибор. Можно было писать письма, получать корреспонденцию. Полностью закрыв его, вы могли сложить его ещё вдвое. Теперь он свободно помещался в карман или сумочку. Толщиной он всё так же был с детскую книжку. Теперь прибор можно было использовать, как обычный телефон, лишь повесив на ухо небольшой наушник. С его же помощью люди переводили деньги на счета и расплачивались за свои покупки.
Коммуникаторами обладали практически все. Я затрудняюсь назвать все выполняемые ими функции, но думаю, что они—аналог нашим компьютерам, айфонам и телефонам вместе взятым, своего рода, новомодный у нас "ай-пэд".
В полиции использовались варианты, способные "просматривать" произошедшие в недавнем прошлом события, правда при этом надо было находиться на месте происшествия. Понятно, разведка и контрразведка имела свои варианты. Но, как заверил нас Микульский, эти приборы были не всесильны и их можно было легко обойти, надо только было знать как.
"Как"— был очень интересным вопросом. Этим мы занимались всерьёз. В основу процесса просмотра происшествий лёг постулат о том, что все окружающие нас предметы хранят запись всех происходящих событий, надо только уметь их расшифровать. Полицейские коммуникаторы и занимались расшифровкой хранящихся на местах данных.
Мы тренировались с местными образцами двух разных назначений—для разведки и контрразведки. Помогали гипносеансы. Они здорово сокращали затрачивоемое на изучение время. Расплатой за это были постоянны головные боли. Хотя, казалось бы, откуда головные боли могут быть у военного человека? Как сказал однажды генерал Лебедь: "Голова не может болеть, там же кость!"
Я и Бекас сидели за столиком в кафе, позволяя себе немного расслабиться после напряжённого ритма тренировок.
Политическое устойство общества на Гае напоминало земное на рубеже девятнадцатого-двадцатого столетия или перед Первой Мировой войной. Несколько империй, поделивших весь мир, определяли ход жизни. Я поинтересовался у Микульского, почему такие перекосы и непараллельности в развитии миров, ведь это же разные вероятности одного и того же мира.
Он пустился в объяснения, заваливая меня парадоксами и прочей научной атрибутикой. Он говорил о разной скорости развития при таких-то и таких-то условиях, о столкновении вероятностей и появлении
Небольшое уютное кафе "Зелёный попугай" на углу улиц Ягеллонская и Святой Анны в старом Кракове, столице Политы, стало нашим излюбленным местом сбора. Скорее не сбора, а редкого отдыха. Кафе находилось буквально в двух шагах, меньше ста метров, от старой Рыночной площади—излюбленном месте паломничества туристов, встречи влюблённых и прогулок местных жителей. Своё название кафе получило от попугая, сидевшем в клетке в зале кафе. Птица забавляла посетителей своими ремарками. Звали попугая Пан Лещинский.
Краков—очень красивый город, раскинувшийся на левом берегу Вислы. С этого места река становится судоходной. Путешествуя вниз по реке, можно добраться до Балтийского моря. Раньше река была основной торговой артерией. Именно благодаря торговле город получил расцвет в прежние времена. С холма реку и город обозревает величественный и красивый Вавельский королевский замок. Улицы узкие, мощёные тёсаным камнем и стиснутые кирпичными зданиями с обеих сторон, сходятся к центру к Рыночной площади.
Я посмотрел на улицу сквозь большое окно кафе. Прямо перед кафе остановился подъехавший на "мотоцикле" молодой, лет двадцати, парень, одетый в коричневую спортивную куртку. Мотоцикл был, скорее, только седлом с мотоциклетным рулём и подставками для ног, которое двигалось, скользя над землёй, подобно автомобилям.
Парень слез со своего популярного здесь транспортного средства, нажал на кнопку возле правой рукоятки, что заставило мотоцикл сложиться, в своего рода, небольшой рюкзак. Парень повесил рюкзак за спину и перешёл неширокую, всего с десяток метров улицу, направляясь к книжному магазину.
Я нервно повёл плечами. Всё-таки немного трудно наблюдать такие трюки не в кино, а рядом, как реальные и совершенно обыденные вещи. Вдруг попугай изрёк филосовски фразу : "Закусывать надо!" Мы с Бекасом рассмеялись, потягивая наше золотистое пиво из небольших бокалов тонкого стекла и ожидая, когда нам принесут наш заказ. При других обстоятельствах такие вещи, наряду с чертями, могли привидеться только в пьяном
бреду.
— Назавтра у нас встреча с Птицей, — сказал Виталий, успокоившись после хохота, вызванного высказыванием попугая.
— Самое время.
— Согласен. Туча продолжает работать по своему объекту.
— Знаю, что с твоим парнем? — Поинтересовался я.
— Неплохо, многого сказать не могу, но неплохо.
— Что значит "неплохо"? Встречался он с кем-нибудь?
— Конечно, как ты и предполагал, с тем самым чиновником.
— Савичем Николаем Сергеевичем?
— С ним.
— Угу, — задумчиво протянул я.
Мы решили провести свою небольшую контршпионскую акцию с целью потренироваться на местном материале, прежде, чем соваться в волчью пасть чужих котрразведок. Когда знаешь как работает служба, легче строить ей козни.