История варварских государств
Шрифт:
Казни не приняли большого масштаба. Лишаться образованного и опытного в бюрократии слоя король не намеревался [405] . Но в целом итало-римская аристократическая группировка потерпела тяжелое поражение. Выдержав тест на лояльность, она потеряла свое влияние при королевском дворе. Это ослабило позиции Теодориха во всем италийском обществе. Может быть, и сам Теодорих почувствовал это ослабление. Недаром он завещал своим преемникам любить римский народ и сенат.
405
Может быть, как говорилось выше, именно тогда Теодорих заказал Кассиодору написание «Истории готов», которая должна была не только прославить готов и их королевский род, но и примирить с ними местных римлян. После казней эта задача была особенно актуальна. Надо иметь в виду, что казненный Симмах был автором «Римской истории». Возможно, произведение Кассиодора должно было в какой-то степени противостоять сочинению Симмаха.
Неудачи стали преследовать Теодориха и на других фронтах. Враждебность императора возрастала. Признание остготского короля правителем Италии и ряда примыкающих к ней территорий для Константинополя оставалось всегда лишь тактическим ходом, обусловленным практической невозможностью восстановить на этих землях реальную власть императора. Становилось все яснее, что дело может закончиться войной. Боясь, что имперские войска смогут высадиться на италийском побережье, король приказал Абунданцию начать строить собственный флот не менее чем из тысячи кораблей и набирать матросов. С этой целью корабельщики и рыбаки
Смерть Теодориха изменила политический расклад в Европе. С его смертью перестала существовать общеготская держава. Внук Теодориха Амаларих, уже официально считавшийся вестготским королем, но фактически отстраненный от правления дедом, стал теперь полновластным правителем. Знаком восстановления полной независимости Вестготского королевства стало возвращение вестготской казны, которая в своей время была увезена в Равенну и которой остготский король распоряжался самовластно. В Италию вернулась и часть остготов, ранее направленных Теодорихом в Испанию для укрепления его власти. Распад общеготской державы привел к резкому усилению франков, которые не оставили надежды захватить всю Галлию и выйти к средиземноморскому побережью. Несмотря на фактический раскол Франкского королевства, оно представляло собой значительную силу.
Изменилось и положение в самой Италии. У Теодориха не было сыновей. Своим зятем он избрал Эвтариха, остгота (и, вероятно, Амала), но с самого рождения жившего среди вестготов. По-видимому, он рассчитывал, что Эвтарих сможет, как и он, фактически (а может быть, и официально) править всеми готами. Чтобы укрепить положение зятя в глазах и готов, и римлян, Теодорих добился его назначения консулом на 519 г., причем его коллегой был сам император Юстин, который, к тому же, опять же по просьбе Теодориха, еще и усыновил его «по оружию». Эвтарих должен был стать таким же «сыном» Юстина, как сам он был «сыном» Зенона. В честь вступления Эвтариха в должность в Риме были устроены пышные торжества, сравнимые с юбилеем самого Теодориха. После этого королевского зятя стали, как и самого короля, называть «нашим господином» и считать вторым королем. Правда, Эвтарих был непримиримым врагом католицизма, но Теодорих мог надеяться на изменение или, во всяком случае, смягчения этой его позиции, когда, став королем, он будет вынужден учитывать политическую составляющую религиозных проблем.
Однако Эвтарих умер еще при жизни Теодориха. И на смертном одре Теодорих назначил королем своего десятилетнего внука Аталариха, а регентшей — его мать Амаласунту (или Амаласвинту). Роль «мужского воспитателя» юного короля должен был играть Тулуин. Свое решение умирающий король объявил в присутствии своего ближайшего окружения, состоявшего из членов готского comitatus и старейшин готских родов (gentisque suae primates). Это, по-видимому, были те же maistans (знатнейшие) и sinistas (старейшины), которые существовали у готов еще до нападения на них гуннов. Таким образом, назначение наследника было сделано перед лицом исключительно готских лидеров, но их роль сводилась только к выслушиванию последней воли короля. В любом случае назначение наследника признавалось делом только готов, но никак не римлян и их знати и не императора. Решение Теодориха не вызвало возражений ни среди остготов, уже привыкших полностью подчиняться королевским решениям и не оспаривавших право короля назначать себе преемника, ни в римском сенате, который после «дела Боэция» стал практически безгласным, ни в Константинополе [406] . И готы, и римляне присягнули на верность новому правителю. Теодорих фактически оставил завещание своим преемникам. Его целью было сохранение существующей политической ситуации. Согласно этому завещанию, власть должна была принадлежать готам и их королю, которые, однако, должны сотрудничать с римлянами и римским сенатом и признавать суверенитет императора, который, однако, как только что было сказано, не распространялся на назначение готского короля и фактического правителя Италии.
406
Официально вопрос о наследнике Теодориха вообще касался только остготов, хотя на деле он означал назначение нового правителя Италии и других стран, подчиненных Теодориху.
Амаласунта, став правительницей, попыталась действовать в духе этого завещания. Ее первые решения были направлены на восстановление хороших отношений с римлянами и императором. Главной целью ее внутренней политики было сохранение стабильности и недопущение противостояния готов и римлян. Наследникам Симмаха и Боэция было возвращено конфискованное Теодорихом имущество. Сенату было направлено послание, в котором регентша обязывалась одинаково относиться к готам и римлянам. Некоторых католических епископов даже включили в состав comitatus. Римская сенаторская знать тоже решила сделать шаг навстречу остготской власти. Сенат принял в свои ряды Тулуина. Это был один из редких случаев, когда сенатором становился германец [407] . Все это рассматривалось как окончание того «недоразумения», какое возникло в результате «дела Боэция». В то же время продолжали свою карьеру люди, причастные к казни Боэция и Симмаха. Киприан был возведен в ранг патриция, а затем стал магистром оффиций, а его брат Опилион, также активно участвовавший в событиях 523–524 гг., — квестором священного дворца. Кассиодор несколько позже был назначен префектом претория для Италии. Амаласунта явно стремилась консолидировать вокруг себя все группы и готской, и римской знати независимо от позиции, занимаемой в период «дела Боэция». Ту же линию Амаласунта проводила во внешней политике. Правда, во время очередной войны с гепидами остготская армия проникла на территорию Империи и захватила город Грациану. Но в тот момент это никак не сказалось на отношениях с Константинополем. Зная о хороших отношениях Хильдериха с императорским двором, Амаласунта прекратила подготовку похода против вандалов. А когда началась война между Империей и вандалами, равеннское правительство недвусмысленно встало на сторону императора и оказывало помощь его армии. По договоренности с бургундским королем Годомаром (католиком и союзником императора) Амаласунта возвратила бургундам те земли, которые отнял у них ее отец.
407
До него известен германец Валила (может быть, вестгот), который был сенатором при Антемии и Одоакре. Однако существует одно важное различие между' Валилой и Тулуином: первый был католиком. а второй совершенно ясно оставался арианином.
Однако, несмотря на все попытки Амаласунты объединить вокруг себя все ранее соперничавшие группы и римской, и готской элиты, добиться этого она не смогла. Отношения между регентшей и готской знатью ухудшились. Поводом для этого стал вопрос о воспитании и образовании Аталариха. Амаласунта собиралась дать юному королю римское образование. Такая неприкрытая демонстрация проримских симпатий Амаласунты вызвала недовольство готской знати. Она явно испугалась, что в результате такой позиции регентши она потеряет свое привилегированное положение и будет вытеснена итало-римской элитой. Ее представители явились ко двору и потребовали отказа от римского образования для короля, ибо, по их мнению, тот, кто знает буквы, не может держать меч [408] . Да и Теодорих в свое время также возражал против чрезмерного образования будущего короля, считая, что его наследник должен быть воином, а не ученым. Возможно, что этих аристократов поддержал Тулуин, занимавший в это время пост фактического главнокомандующего готской армии [409] и имевший
408
Это было очень характерно для варварского, в том числе готского, мышления. Недаром синонимом свободных воинов становится слово capillati — длинноволосые, т. е. обладатели чисто варварской прически. Даже Теодорих, как об этом говорилось выше, будучи одетым в римскую «царственную» одежду и держа в руках римский символ власти, носил все же готскую прическу и усы. что визуально отличало гота от римлянина.
409
Обычно главнокомандующим остготской армии был король. Однако малолетний Аталарих естественно, таковым быть не мог, а опытный Тулуин, родственник (через свою жену) с Амалами и бывший ранее ближайшим советником Теодориха вполне подходил для занятия этого поста.
Можно предполагать, что и основная масса готов, чувствующая возможность потери своей этнической идентичности, поддержала позицию своей знати. Амаласунта была вынуждена уступить, и Аталарих стал получать обычное готское образование. Может быть, с этим связано появление на мелких монетах вместо изображения императора портрета Аталариха. Помещая на монете портрет официального короля, регентша подчеркивала автономию, а фактически полную самостоятельность, Остготского королевства, что явно отвечало настроениям значительной части готской аристократии. Но это не уменьшило напряженности в ее отношениях с готской знатью. Дело дошло до того, что Амаласунта попросила у императора Юстиниана убежища в случае бегства из Италии. Одновременно она приняла и свои меры. Трех наиболее упорных оппозиционеров Амаласунта отправила на северную границу королевства под предлогом необходимости укрепления северных границ, а затем тайно приказала их убить. Тулуина в качестве патриция praesentalis заменил Либерий. Будучи римлянином, он, конечно, не мог возглавить готской войско, но его новое возвышение ясно свидетельствовало о намерении регентши в еще большей степени опираться на итало-римскую аристократию в противовес готской аристократии. Как на это отреагировали готские лидеры, неизвестно, но напряженность внутри готской элиты сохранялась. К противникам регентши фактически присоединился сам Аталарих. Амаласунта снова была вынуждена вступить в тайные сношения с Юстинианом.
Положение еще более обострилось, когда в 534 г. в возрасте 18 лет умер Аталарих. Его смерть привела к тому, что Амаласунта потеряла легальную основу своей власти. В это время резко ухудшилось внешнеполитическое положение Отсготского королевства. В отличие от отца в дела за Альпами Амаласунта вообще не вмешивалась. Воспользовавшись этим, франки полностью уничтожили Бургундское королевство. Это резко ухудшило внешнеполитическое положение, поскольку в Галлии исчез тот буфер, который разделял владения бургундов и франков, и последние, которые никогда не скрывали своих экспансионистских стремлений, стали теперь непосредственными соседями Остготского королевства. В Африке императорские войска уничтожили Вандальское королевство, и это в огромной степени усилило реваншистские настроения при императорском дворе. В этих условиях Амаласунта пошла на примирение со своим двоюродным братом Теодахадом (сыном Амалафриды от первого брака), с которым еще недавно вступила в острый конфликт. Собственно говоря, у Амаласунты не было выбора. К этому времени Теодахад оказался самым старшим мужчиной в роде Амалов. Поскольку готы, конечно же, не могли признать официальную власть женщины, то вопрос встал так: либо на троне окажется Теодахад, либо королевское достоинство перейдет к другому роду. Это был бы удар и по монархической системе, выработанной Теодорихом, и, конечно, по личным стремлениям Амаласунты, которая хотела любым путем сохранить реальную власть. Для этого она предложила Теодохаду корону с тем условием, что реальная власть останется у нее. Расчет Амаласунты был на то, что ее кузен не имел никакого ни военного, ни административного опыта, а был занят только округлением своих владений и философскими и литературными занятиями. Такой человек вполне мог быть удобным партнером и ширмой, за которой сама Амаласунта могла бы по-прежнему властвовать. Теодахад согласился, поклявшись выполнять все условия Амаласунты, и был провозглашен королем. Одновременно и сама Амаласунта официально получила королевский титул. Супруги были довольно близки друг к другу по образованию и образу мысли. Оба они были по тем временам относительно образованны, оба знали греческий язык [410] , что вообще было на Западе в то время уже редкостью, почитали римскую культуру (по крайней мере, то, что от нее осталось), в политике проявляли несомненные проимперские симпатии. Однако согласие между ними длилось очень недолго. Теодахада не устраивало положение «принца-консорта», он стремился к реальной и единоличной власти. Он устранил сторонников жены и вступил в соглашение с бывшими оппозиционерами. Вскоре по приказу короля Амаласунта была сослана на остров посреди одного из италийских озер [411] , а затем там была задушена в ванне 30 апреля 535 г.
410
Во всяком случае, они общались с послами Юстиниана, в том числе треками, без переводчика.
411
Это было озеро Вульсина (Больсена) в Тоскане (Этрурии), где располагались обширные владения самого Теодахада.
Пока был жив Теодорих, придворные интриги если и имели место, как, например, во время «дела Боэция», то не выходили на поверхность и, во всяком случае, не задевали королевскую семью [412] . Теперь положение изменилось, и не только власть, но и сама жизнь Амалов оказалась под угрозой. Итало-римская аристократия и выражавший ее интересы сенат, несмотря на попытки Амаласунты, уже не могли служить опорой, а возникновение проблемы воспитания Аталариха ясно показало, что рассчитывать на поддержку готской знати королевская власть тоже уже не могла. В этих условиях все активные участники драмы, разыгрывавшейся в Равенне, искали поддержки у императора Юстиниана, вес которого еще более вырос после уничтожения Вандальского королевства. И Амаласунта, и Аталарих, и Теодахад — все обращались за помощью в Константинополь. Юстиниан пытался воспользоваться сложившейся ситуацией, и его послы вели активные переговоры в Равенне. Его равеннские контрагенты даже обещали отказаться от реальной власти в пользу императора. Со своей стороны, Теодахад, рассчитывая явно на поддержку в первую очередь императрицы Феодоры, с которой он был связан, направил посольство в Константинополь, чтобы оправдать перед императором убийство Амаласунты. В это посольство он включил и Опилиона, и Либерия. Опилион перед императором всячески защищал Теодохада, доказывая, видимо, что у того не было другого выхода, кроме убийства королевы. Либерий же, явно понимая суть сложившейся ситуации, не только решительно осудил пославшего его короля, но и отказался вернуться в Италию, а затем перешел на службу к Юстиниану и даже принял участие на его стороне в войне против готов. Теодахад вел себя двусмысленно. С одной стороны, он выражал готовность отказаться от трона, если ему будет обеспечена спокойная жизнь в Империи, а с другой, продолжал выпускать монеты с собственным портретом, подчеркивая этим свою независимость. В Константинополе постепенно стало ясно, что, несмотря ни на какие авансы, мирным образом подчинить остготские владения не удастся: даже если король и откажется от управления Италией, то с этим решительно не согласятся готы, а события, связанные с устранением и убийством Амаласунты показали слабость остготской королевской власти. В какой-то степени юридическим обоснованием подготовки открытой войны могло быть то. что и соглашение Теодориха с Зеноном, и признание его Анастасием рассматривалось в Константинополе как связанные только с личностью самого Теодориха, и, следовательно, все это утрачивало силу после смерти короля. Остготские правители явно считали иначе. От имени Аталариха в имперскую столицу направлялись послания, в которых настаивалось, что договоры распространяются и на потомков Теодориха, что поскольку Теодорих был усыновлен Зеноном, то и Аталарих является «внуком» императора. На Юстиниана эти доводы не производили никакого впечатления. Он использовал убийство Амаласунты (а также захват остготами города Грацианы) как повод для начала войны с остготами.
412
После казни Одоина и Питцы никаких заговоров против Теодориха в среде готской знати не возникало.