История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

Крист Карл

В германском секторе границ империи между Северным морем и Нижним Дунаем потребность в обеспечении безопасности после поражения при Варе и Германике была очень большой. Она отражается в известном обзоре Тацита о германских воинах, который был написан в начале правления Траяна: «Нашему городу было 640 лет, когда в первый раз услышали об оружии кимбров в консульство Цецилия Метелла и Папирия Карбона (113 г. до н.э.). Если посчитать оттуда до второго консульства принцепса Траяна (98 г.н.э.), то получается около двухсот лет: так долго идут сражения за Германию. В течение такого длинного промежутка времени было много взаимных потерь. Не самниты, не пунийцы, не испанцы или галлы, даже не парфяне приходят чаще всего на память: ибо более дикой, чем царство Аршака, является свобода германцев. Что мог бы дать нам Восток, кроме убийства Красса, и это тогда, когда после поражения Пакора —

он сам теперь лежал у ног какого-то Вентидия? Но германцы после того, как победили Карбона и Кассия, и Скавра Аврелия, и Сервилия Цепиона и Максима Маллия (полководцы войны с кимбрами), вместе с ними отняли у римского народа пять консульских войск, Вара и с ними три легиона и небезнаказанно разбили их на их собственной территории Г.Марий в Италии, божественный Юлий в Галлии, Друз и Нерон (Тиберий), и Германик; после этого чудовищные угрозы Гая Цезаря (Калигула) превратились в посмешище. Потом наступило спокойствие, пока они, воспользовавшись нашими раздорами и гражданской войной (восстание батавов), завоевали зимний лагерь легионов и даже пытались завоевать Галлию; и оттуда их прогнали, но в последнее время больше праздновали триумфы над ними, чем побеждали» («Германия», 37).

Фактически наступление Друза Старшего, Домиция Агенобарба и Тиберия, которые были проведены вовнутрь Германии, на ретроспективный взгляд, являются только эпизодами римско-германских столкновений. После взятия назад правобережных рейнских позиций в 16 г.н.э. под римским господством находились только фризы на побережье Северного моря между Рейном и Эмсом. Но и они в 28 г.н.э. подняли восстание, когда над ними издевался ответственный за их подати военный интендант. Римские солдаты, которые взимали повышенные подати, были распяты фризами, легат Л.Апроний — побежден. Тем не менее дальнейших римских наступлений не последовало, пока Корбулон не развернул на Нижнем Рейне военные операции. Так как Клавдий из-за своих британских операций не хотел подвергаться риску в Германии, а наоборот, перешел к последовательной оборонительной политике, Корбулон в 47 г.н.э, был отозван, и были убраны последние опорные пункты к востоку от Нижнего Рейна. Последовало строительство крепостей на Нижнем Рейне.

Относительно небольшой интерес римлян к племенам побережья Северного моря становится понятным, когда представишь себе сообщения очевидца — Плиния Старшего: «Сильным потоком заливает океан два раза за день и за ночь необозримое пространство. Он так покрывает землю, за которую стихии ведут вечную борьбу, что нельзя различить, что принадлежит суше, а что морю. Там, на высоких холмах, живет убогий народец, хавки. Холмы, как высокие ораторские трибуны, возведены человеческими руками и такой высоты, какой бывает самый высокий прилив. Здесь они построили свои хижины. Когда прилив все вокруг заливает, они похожи на мореплавателей, а когда вода убывает — на потерпевших кораблекрушение. Вблизи своих хижин они ловят рыбу, которая уходит вместе с морем. Они не держат скота и не питаются молоком, как их соседи; даже невозможно охотиться на диких зверей, так как вокруг не растет ни одного кустика. Из морских водорослей и ситника они плетут веревки, а потом делают из них сети для рыбной ловли. Своими руками они собирают грязь и сушат ее больше на ветру, чем на солнце; с помощью этого торфа они готовят себе еду и греют окоченевшие от северного ветра члены. Пьют они только дождевую воду, которую собирают в ямах, расположенных в передних их домов. И эти люди утверждают, что если римский народ их победит, они будут рабами!» («Естественная история», XVI, 2).

Хотя со времен Клавдия римская пограничная политика в Нижней Германии определялась принципиально оборонительной позицией, именно в этом районе разразилось большое восстание батавов в 69—70 гг. н.э., после которого началась систематическая реорганизация всех военных опорных пунктов. Потом центр тяжести римской военной активности переместился в верхнегерманский сектор, в котором столкновения с хаттами вынудили римлян к новым наступлениям. Они вылились в Хаттскую войну Домициана, в строительство укрепленных границ, которое продолжалось вплоть до Антонина Пия. Южнее этой горячей точки на Верхнем Рейне, наоборот, нечего было опасаться ни больших германских наступлений, ни надеяться на экономическую выгоду. Пренебрежение, с которым говорит Тацит о жителях десятинных полей в тылу укрепленных границ, достаточно ясно показывает, каким малопривлекательным в глазах римлян было это пространство.

Если разнообразные сооружения для охраны границы однозначно концентрировались в рейнской зоне, а позже вдоль укрепленных границ, римские войска, однако, продолжали

продвигаться в узкое предполье, если для этого существовали выгодные для них цели: в Нижней Германии до конца 1 в.н.э. использовались отдельные земли, был построен даже военный кирпичный завод, в Драхенфельсе в Семигорье добывался гранит, в районе Бонна письменно засвидетельствовано существование пастбищ. Точно установлено, что в Висбадене при Клавдии римляне пользовались тепловыми источниками. С другой стороны, германские поселения были чрезвычайно редкими в непосредственной близости от верхнегерманско-ретийской укрепленной границы.

Из племен восточнее Рейна и севернее Дуная формировались германские вспомогательные группы под командованием местных вождей, что одновременно укрепляло положение германских предводителей. Правда, нередко реакция на римские инициативы способствовала расколу среди племенной знати. Конфликты между Арминием, с одной стороны, его братом Флавом и его тестем Сегестом — с другой, являются известнейшим примером последствий анти- и проримской политики одной семьи.

Позже контакты с Римом способствовали еще большему расслоению германского общества. Ярко описанное Тацитом положение германской знати распознается по величине их подворий и особым формам погребения ведущих слоев. Как показывают раскопки, со времени контактов с римской цивилизацией возросли материальные запросы германских вельмож, развитие, которое повлекло за собой расцвет германского ремесла.

Римские военачальники и наместники внимательно следили за образованием новых концентраций власти в германском регионе. Это относится к власти Марбада в Богемии во времена Августа и Тиберия, Ванния в районе Марша во времена Клавдия. В обоих случаях Рим воспользовался внутригерманскими раздорами, которые мешали стабилизации подобного формирования власти. Но еще во 2 в.н.э. римские опорные пункты в Марше и Тайя были далеко продвинуты в район севернее Дуная, пока войны с маркоманнами полностью не изменили положение, и теперь отстаивание дунайских границ стало первоочередной целью римской политики.

Развитие на Нижнем Дунае связано с дакскими войнами и было уже подробно описано в рамках войн при Марке Аврелии. Там и в предполье Боспорского клиентельного царства Рим столкнулся с одной народностью, принадлежащей к сарматским группам, которая твердо держалась за свое кочевническо-пастушеское существование, находилась в постоянном движении и ускользала от римского контроля, поэтому охрана римской границы требовала постоянного внимания. Передвижения этой сарматской группы, аланов, язигов, роксоланов, которые охватывали в первых двух веках нашей эры обширные пространства Парфянского царства, районы Кавказа, Крыма, Нижнего Днепра и Дона, вплоть до Нижнего Дуная и Венгерской низменности, в подробностях не выяснены. Будучи трудноуловимыми и непривычными лучниками, сарматские всадники сбивали с толку римскую оборону. Только большие акции по переселению, такие, как при Плавте Сильване Элиане в начале 60-х гг. н.э. на Дунае, принесли небольшую передышку. Уступчивость Рима в отношении этих племен может служить признанием того, что средства и возможности римской политики перед лицом такого противника были крайне ограничены.

Надежным союзником Рима в борьбе против сарматских племен веками оставалось клиентельное государство Боспорского царства на Керченском проливе, начиная с Котиса I (45—71 гг. н.э.) и Рескупориса I (71 — 92 гг. н.э.) в этом периферийном вассальном государстве начался благодаря военной и финансовой поддержке Рима экономический расцвет, который значительно способствовал политической стабилизации всего региона и тем самым образовал противовес кочевникам Южной России и предполья Кавказа. С римской точки зрения, поддержка Боспорского царства полностью себя оправдала. Здесь к тому же имел место один из редких случаев, когда такое зависимое царство не находилось под непосредственным управлением римлян.

В отличие от остальных границ империи ситуация на Востоке характеризовалась соседством и тенденцией к экспансии другой великой империи. Прежде всего здесь не прекращались раздоры с парфянами вокруг Армении. Демонстративные акты, такие, как возвращение Августу штандартов и пленных в 20 г. до н.э. или возведение в Риме на трон Армении в 66 г.н.э. Тиридата, брата парфянского царя, были скорее неизбежными компромиссами, чем выражением длительного и конструктивного политического сотрудничества. Для него могли быть точками соприкосновения угрожающие обеим империям нападения аланов или обеспечение междугородной торговли, однако у обеих сторон преобладали хроническое недоверие и желание использовать в своих интересах смену положения в Армении и каждое внутреннее ослабление противной стороны.