История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.
Шрифт:
Последовательно и скрупулезно обеспечивали Сасаниды распространение возрожденной ими религии. С толерантностью Аршакидов было покончено; христиане, иудеи манихеи, брамины, буддийские монахи подверглись гонениям. Связь между религией и политикой становились все теснее.
Возрождение древнеперсидской религии и сознательное восстановление традиций Ахеменидов отразились на сасанидском искусстве той эпохи. В нем также проявилось влияние древнеперсидских форм и представлений. На больших наскальных рельефах это видно по выбору тем, изображению преклонений, триумфов, жертвоприношений и изобразительным средствам. По ним можно понять постановку целей, самосознание и религиозные убеждения новой
Интронизация Ардашира изображена на двух монументальных наскальных рельефах. Рельеф из Накш-и-Рустам у Персеполя, у знаменитой гробницы Ахеменидов, изображает Агурамазда на коне в тот момент, когда он тоже сидящему на коне Ардаширу передает кольцо правителя. Рельеф из Фирузабада изображает, наоборот, побежденного Артабана V, которого это ставит на одну ступень с Ахриманом, противником Агурамазда. Религиозная легитимация власти Ардашира таким впечатляющим способом была выставлена на всеобщее обозрение.
Это же относится и к городской политике Сасанидов. Здесь не ограничивались только переименованиями, как в случае с Гором неподалеку от Персеполя, который был тогда переименован в Ардашер-Кваррех (Слава Ардашира), но прежде всего в пограничных зонах было построено много новых поселений. В 3 в.н.э. это относилось к лагерям римских военнопленных и принудительному привлечению к трудовой повинности индийских врачей. Известнейшим примером этой концепции является Эйван-и-Керха, построенный Шафуром II на месте разрушенной Сузы. Новый город являлся укрепленным местом для мощного гарнизона, царских мануфактур, а также для римских пленных. Эта политика сопровождалась интенсивной культивацией земли и связанным с этим строительством оросительных сооружений.
Тогда как названные ранее элементы новой политической формации однозначно засвидетельствованы, до сих пор не удалось окончательно исследовать внутренние структуры сасанидской Империи. Строительный процесс образования власти вынуждал сначала во всем объеме сохранить существенные административные ячейки, имея в виду, что власть имущие аристократы отвергали новую систему. Всегда было соблазнительным переносить категории европейского феодализма и чисто средневековый рыцарско-ленный образ жизни на мир Сасанидов. Тем не менее крайне невероятно, что основополагающие этические и правовые нормы были тождественны.
По крайней мере в начальной фазе этого нового властного образования речь шла о единоличной власти, которая в отличие от последних аршакидских царей имела сильное централизованное ядро. Именно об этих бурных десятилетиях 3 в.н.э. с их часто резкой сменой театра военных действий и больших наступлений известные до сих пор исторические источники дают недостаточно сведений, чтобы свести в общую картину конкретные особенности управления и организации Империи.
Подобные же оговорки относятся и ко всем попыткам понять общественную структуру сасанидской Империи как целого, Традиционные модели, которые в большинстве случаев исходят из деления на сословия, подразделяя их на сословия жрецов, воинов, чиновников, народа, крестьян и ремесленников, неудовлетворительны уже потому, что не учитывают значительных региональных различий.
Само собой разумеется, точно известен широкий базис большей части населения. Его составляло большое число мелких свободных крестьян, пастухов, ремесленников, торговцев и мещан. Затем следует существенно меньший слой «свободных людей», мелких землевладельцев и низшего дворянства, лиц, которые частично работали налоговыми чиновниками или бургомистрами и занимали промежуточное положение между слоями мелких крестьян и мещан, с одной стороны, и аристократией — с другой.
На следующей ступени «великих и могущественных» стояли представители семи древних,
Многое из этой внутренней структуры персидского государства оставалось скрытым для пограничных соседей. Римские историки этой эпохи, такие, как Кассий Дион и Геродиан, не знали того, что происходило по ту сторону Евфрата, хотя вообще они были хорошо информированы о событиях на Востоке. Для Рима решающим стало то, что Сасаниды в отличие от парфян не признавали римское влияние на Ближнем Востоке и перешли к широким военным наступлениям. Тот факт, что инициативы первого сасанидского царя были направлены не только против Запада, объясняется тем, что и без того катастрофическое положение римлян было ослаблено. Уже Ардашир на востоке своей сферы власти отбросил среднеазиатские племена, которые поселились на территории восточных сатрапий Империи Ахеменидов. Его наступления распространились до Аральского моря и современного Пакистана, а его преемник Шапур I, назвавший себя царем царей Ирана и не-Ирана, распространил сасанидское влияние до устья Инда.
Германцы в 3 в.н.э.
Коренные изменения на соседних территориях по ту сторону римской границы на Рейне и Дунае в 3 в.н.э. становятся явными уже по названиям важнейших германских противников Империи. Вместо известных по тацитовскому описанию этнических единиц на первый план выдвинулись теперь названия новых динамичных больших объединений. В этих изменениях отражаются широкое переселение народов, наступления и нападения на Империю, которые были тогда сконцентрированы в трех больших горячих точках: на территории Верхнего Рейна и Верхнего Дуная, на Нижнем Рейне и во всем балканском и черноморском регионе. Во всех этих регионах инициатива почти исключительно находилась в руках германской стороны.
Название «аламанны», как уже было упомянуто, встречается в античных сообщениях первый раз у Кассия Диона в связи с описанием событий 213 г.н.э. Однако он говорит не о новом германском племени, а скорее о союзе старых этнических групп. Этот союз с большой долей вероятности был образован прежде всего из свевов, а кроме того включал в себя группы тюрингов и гермундуров. Другая связь существует также и с миграцией семионов, которые когда-то жили восточнее Верхней Эльбы, а после 174 г.н.э. больше не упоминались. Еще в античности это новое понятие аламанны интерпретировали, как «сообщество мужчин».
Но решающим моментом этого нового образования является не сам факт слияния старых сил, а ударная сила их передвижений. Еще в резюме Аврелия Виктора о первых сражениях с ними говорится о «многочисленном племени, которое удивительно сражается на лошадях». Для будущего положения на верхнегерманской и регийской укрепленной границе характерно, что это аламаннское объединение заняло место ассимилированных и частично полуроманизированных пограничных соседей. Передвижения этого объединения так часто возобновлялись потому, что они распространяли дальше обширные перегруппировки среднеевропейских групп населения.