История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.
Шрифт:
Септимия Севера всегда притягивало таинственное: древние египетские культы, усыпальница Александра и всякого рода предзнаменования. Но прежде всего, как и многие из его современников, он верил во влияние звезд на человеческие судьбы. Расположение звезд своего часа рождения он поэтому окружил непроницаемой тайной, чтобы оно не могло быть использовано против него самого. Вполне правдоподобно, что он при выборе второй жены Юлии Домны был укреплен в своем намерении, когда узнал, что астролог предсказал этой женщине брак с правителем.
Иначе, чем когда-то Нерва и Траян, Септимий Север вынужден был подчеркивать преемственность своей власти, будь то в случае с Пертинаксом или Марком Аврелием и Антонианами. Правда, на самом деле его решительная реорганизация Империи была прочной
Выдающимся достижением стало то, что Септимий Север предотвратил раскол единства Империи, что он как внутри, так и извне добился консолидации Империи. После больших потерь в гражданской войне дальнейшее напряжение всех сил, разумеется, проходило негладко. Если на Востоке он одержал успех, то в Британии добился только длительной стабилизации положения на границах Империи, большего не достигли и его предшественники.
Все же император в последние годы не обманывался но поводу сомнительности своего дела. То, что ему стало подозрительным его личное достижение, обладание высочайшей властью, видно из его разочарованных слов: «Я был всем, и ничего не улажено». Какой бы обусловленной временем ни была его реорганизация, Септимий Север не нашел симпатий у потомков, и к нему относятся слова Монтескье: «Он обладал большими способностями, однако у него не было мягкости, этой важнейшей добродетели государей».
После смерти Септимия Севера в 211 г.н.э. власть перешла к обоим сыновьям покойного. Из них двадцатичетырехлетний Каракалла с 198 г.н.э. носил пурпурные одежды, тогда как его брат Гета, младше его на год, был возвышен до Августа только в 209 г.н.э. Это совместное правление двух императоров может показаться искусственным и надуманным, но оно не было необычным, прошлое поколение видело совместное правление Марка Аврелия и Луция Вера, и Филострат, принадлежавший к ученым из окружения императрицы Юлии Домны, в своей «Жизни Аполлония Тианского» публично обсуждал возможность разделения Империи. Но здесь речь шла не о теоретически возможном разделении Империи, а в первую очередь о людях и характерах. Располагающий короткое время всей властью дом Северов был устранен не извне, а погубил себя сам.
Твердое стремление к согласию и единству Империи имела только императрица Юлия Домна. Эта женщина происходила из дома жреческих царей, из рода, мужские представители которого возводили свое имя «Бассиан» к древнему восточному жреческому титулу «бас». Тем не менее семья была знаменита не только благодаря своему жреческому положению, но и богатству. Кроме благоприятного гороскопа, существовали и материальные причины, которые способствовали выбору ее второй женой Септимия Севера. Шестидесятисантиметровое мраморное изображение Юлии Домны в Мюнхенской глипотеке, один из самых впечатляющих римских женских портретов вообще, передает сущность этой замечательной женщины. Этот портрет живет контрастом между пышной копной волос и мягкими, задумчивыми чертами лица.
Рис. Юлия Домна.
Политическое влияние Домны оценить трудно, хотя она как мать отечества, мать сената и войск пользовалась поклонением, как ни одна женщина раньше. В первой фазе правления ее мужа власть ее тем не менее была едва ли очень большой. Императрицу тогда вывел из игры преторианский префект Плавциан,
Известное еще до этого соперничество обоих братьев Каракаллы и Геты после смерти отца переросло в открытую вражду. Когда они в 211 г.н.э. прибыли в Рим, чтобы торжественно похоронить прах отца в столице, общественное мнение быстро раскололось на две партии, и в театре, цирке, при дворе, а также в армии сторонники Каракаллы и Геты противостояли друг другу. Геродиан сообщает, что уже обговаривались планы разделить Империю и передавались слова Юлии Домны в этой связи, что пусть сначала ее убьют, а потом уж делят. В феврале 212 г.н.э. Каракалла заманил своего брата на совместную беседу с матерью. Он приказал центурионам проникнуть в помещение и убить молодого императора, хотя тот спрятался в коленях у матери. При этом покушении была ранена и сама императрица. После убийства Каракалла, в соответствии с известным советом Нерона, распространил объяснение, что Гета запланировал покушение на его, Каракаллы, убийство. Преторианцы и легион на Альбане были какое-то время в нерешительности: и на этот раз деньги усмирили их чувства. Потом Каракалла дал волю своей ненависти. Папиниан, преторианский префект и крупный юрист, который не одобрил злодеяние и открыто высказывал свое мнение, был казнен, как и другие друзья и сторонники брата. Дион называет число 20 000; в самом Риме тоже царил неописуемый террор.
Уже в начале единоличного правления Каракалла издал свой знаменитейший эдикт, оговоренный ранее — эдикт Антонина. Точная хронология издания этого эдикта — 212/213 г.н.э., правда, все еще спорна, вопрос, имеется ли связь с якобы покушением Геты или с другим «спасением», тоже остается неясным. При ретроспективном взгляде, однако, значение закона, который всем жителям Империи, кроме дедитициев, предоставлял римское гражданское право, является очень большим. Если современники уделили небольшое внимание этой мере, это может быть связано с тем тривиальным объяснением, которое дает Кассий Дион. По его мнению, эдикт служил прежде всего распространению налогов, которым подлежали только римские граждане, на все население. С политической точки зрения эдикт едва ли что изменил в имеющихся структурах.
В области внешней политики Каракалла развил неоспоримую активность в горячих точках римских наступлений, которые начали намечаться при его правлении. К 213 г.н.э. Кассий Дион упоминает о новом противнике на верхнегерманском и ретийском отрезке границы, аламманах. Уже в августе этого года он перешел ретийскую границу на севере и одержал там победу, которую отметил принятием победного имени «Германик». Этот успех принес передышку почти на два столетия на опасных отрезках границы. Тем не менее с римской стороны, казалось, оценили величину опасности. В Ретии прежние пограничные заграждения были заменены каменной стеной около 2,5 м высотой, а на верхнегерманском участке — валом и рвом.
Рис. Каракалла.
Следующий 214 г.н.э. император был на Дунае, где одержал победу над дакскими племенами, однако сразу же отправился дальше в плену того комплекса Александра, который отметил весь следующий год. Так как этот «авзонский зверь», как его однажды назвал Кассий Дион, этот человек, который далеко превзошел опасные задатки и качества своего отца, не скрывавший больше свою жестокость, коварство и внутреннюю неустойчивость, который страдал нервной болезнью и по каждому поводу реагировал чрезмерно и раздражительно, личным для себя образцом наряду с Суллой и Ганнибалом избрал Александра Великого. При этом он не только наклонял голову, как Александр Великий, не только приказал изготовить двойной портрет, где одна половина имела его собственные черты, а другая — Александра, но и сформировал для своей запланированной парфянской войны македонскую фалангу в 16 000 человек в исторической униформе и с историческим оружием.