История всемирной литературы Т.2
Шрифт:
Устами ряда своих персонажей Бар Эбрей утверждает, что владыки не любят людей, которые умнее их, что по вине правителей приходят в упадок государства, что неправедные правители поглощены только заботой о своем благополучии и убивают неугодных им и что поэтому смерть дурного правителя — величайшее благо для подданных.
В уста философов, книжников, монахов, отшельников, лекарей, учителей, ремесленников, шутов, скряг, воров, разбойников и т. д. Бар Эбрей вкладывает немало далеко не безобидных шуток и острот. Их же устами он бичует жадность, корыстолюбие, зависть, трусость, глупость и невежество.
Любовь к «простолюдину» — характерная черта «Книги занимательных историй». Другая
«Отшельника, поселившегося на кладбище, как-то спросили:
— Что ты здесь делаешь?
— Я изучаю останки мертвецов, — ответил отшельник.— Хочу найти хоть какое-нибудь отличие в строении тела правителей и их рабов, но безуспешно. Они не отличаются друг от друга, они совершенно одинаковы».
Широкой известностью пользовался Бар Эбрей и как поэт. Особую популярность имели его дидактические стихи, полемическое послание несторианскому католикосу, эпиграммы. Глубиной и искренностью трогает его элегия на смерть поэта Иоанна Бар-Мадания (ум. 1263) и стихотворения «на случай». Уместно отметить здесь также стихотворное переложение Бар Эбрея одной из новелл своей «Книги занимательных историй» и его краткую стихотворную грамматику сирийского языка.
В развитии сирийского языка и сирийской литературы исключительную роль сыграли переводы, ставшие неотъемлемой частью этой литературы. Ценность этих переводов заключается не только в том, что они дали возможность самим сирийцам познать культуру других народов, но и в том, что эти переводы во многих случаях сохранили литературные памятники или варианты, не дошедшие на языке оригинала, как, например, «Книга о народах и областях» Андроника. Сирийцы переводили главным образом с греческого и пехлевийского (среднеперсидский) на сирийский, а затем на арабский. Впоследствии некоторые из этих произведений переводились с арабского на европейские языки.
Одним из самых важных сирийских переводов является ранний перевод Библии, позднее названный «Пешитта» (букв. простой). Текст «Пешитты», сохранивший ряд утерянных в оригинале апокрифов, играет существенную роль в библейской критике. Важны в научном отношении и последующие переводы Библии на сирийский язык, сделанные по Септуагинте: переводы Филоксена Мабоггского (ум. ок. 523). Павла Тельского (ум. в первой половине VII в.), Фомы Гераклийского (VI—VII вв.) и сводный перевод Иакова Эдесского (640—708), сделанный в 704—705 гг.
Из переводов со среднеперсидского языка исключительно важны переводы романа об Александре (VII в.). В нем содержатся эпизоды, отсутствующие в греческом тексте Псевдо-Каллисфена (убийство дракона, пребывание Александра в Китае и др.), а также фрагменты из «Калилы и Димны», восходящей к санскритской «Панчатантре». Первый перевод «Калилы и Димны» восходит непосредственно к среднеперсидскому тексту. Он был выполнен в VI в. Бодом и представляет большой научный интерес, так как дает возможность в известной степени реконструировать утерянный среднеперсидский перевод. Второй перевод был выполнен по известному арабскому варианту Ибн аль-Мукаффы в X—XI вв. Сирийская версия «Синдбадовой книги» является переводом с арабского перевода, сделанного во второй половине VIII в. со среднеперсидского.
С греческого на сирийский были переведены афоризмы Гиппократа и Галена, «Илиада» и «Одиссея», изречения Менандра и басни Эзопа.
Весьма существенное значение как посредствующее звено между древнегреческой и арабской философией и наукой вообще имели многочисленные переводы на сирийский язык трудов
РАЗДЕЛ VII.
– =ЛИТЕРАТУРЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ [ДО НАЧАЛА XIV В.]=-
ВВЕДЕНИЕ(Робинсон А.Н.)
Литературные процессы региона, охватывающего Центральную и Юго-Восточную Европу, при своеобразии их в каждой стране этого региона характеризуются рядом достаточно общих или по крайней мере сходных черт; таким образом, есть все основания выделить их рассмотрение в отдельный самостоятельный раздел. Разумеется, в разные исторические периоды эта общность проявлялась в неодинаковой степени и приобретала разные формы.
Черты единства и общности, о которых идет речь, были обусловлены рядом причин исторического, этнического и вероисповедного порядка. В первую очередь следует иметь в виду территориальную близость и постоянные и теснейшие государственные контакты стран региона. Если политические взаимоотношения между ними носили далеко не всегда мирный характер, судьбы этих стран все равно были теснейшим образом переплетены между собой. То, что происходило в Чехии, живо затрагивало Польшу и Венгрию, а события в Болгарии или Сербии представляли жизненный интерес для Хорватии или Словении. Даже и такие сравнительно отдаленные друг от друга страны, как, скажем, Чехия (Моравия) и Болгария, в определенные периоды находились в самых тесных политических контактах. Многочисленны были связи стран региона и с соседями — Древней Русью и Византией. В эпоху Средневековья немалую роль в упрочении взаимообщения стран играли династические связи. Они были достаточно тесными между Польшей, Чехией и Венгрией; между Сербией и Болгарией, а также Киевской Русью и Византией.
Как письменные, так и особенно археологические источники доказывают более или менее развитые экономические, торговые контакты всех этих стран. Такие водные артерии, как Днепр и Дунай, наряду с Черным и Балтийским морями во многом облегчали широкий и разнообразный товарообмен.
Взаимным культурным, в том числе и литературным, связям не могла не способствовать этническая и языковая близость ряда стран, составлявших весьма значительную часть региона. Здесь, конечно, имеются в виду славянские народы, которые никогда не утрачивали в своем самосознании единства происхождения и чувства славянской общности. Об этом говорил и летописец Нестор, и автор «Великопольской хроники», и Козьма Пражский. Никакие политические столкновения, ни даже различия в исповедании не могли изгладить чувства единства у славян.
В свою очередь, конечно, религиозный фактор во многом способствовал усилению контактов между странами одной конфессии, затрудняя их между странами, принадлежащими к разным церквам. Восточно-христианский и западно-христианский типы средневековой культуры в Центральной и Юго-Восточной Европе уже вполне обозначились в своих различиях. Славянская и латинская письменности, с одной стороны, сближали культуры, пользовавшиеся каждой из них, а с другой — затрудняли контакты между этими двумя группами. Существенную роль играли и разные традиции. Культура Руси, Болгарии и Сербии была теснейшим образом связана с культурой Византии. Для славянских стран существовали два внешних, объединявших их культурных центра: Константинополь и — едва ли не в большей степени — Афон, где в непосредственной близости находились греческий, русский сербский и болгарский монастыри. Западнославянские же и венгерская письменные литературы получали творческие импульсы из Западной Европы.