Истра 1941
Шрифт:
— 258-й полк, — сказал он, — ведет бои в районе Слобода — Михайловское. Разведкой подтверждено, что в Покровском и севернее в лесу противник сосредоточивает до 1500 человек пехоты с танками и намеревается нанести удар по правому флангу нашей дивизии. Вашему батальону, — продолжал Федюнькин, — с первым артиллерийским дивизионом
159- го легкого пушечного полка срочно, по тревоге, выдвинуться вперед и овладеть рубежом Мары — Слобода — по реке Озерна — Бороденки и не дать противнику развить
успех на Никольское, Мансурово, Истру.
Полковник сказал, что батальон
Получив в штабе дивизии боевое задание, я вернулся в расположение своего батальона. Капитан Гаврилов доложил:
— Батальон готов к выступлению, — и подал на утверждение боевую схему подразделений на марше.
Было два часа ночи. Командиры рот и батарей, а также командир артдивизиона майор Иосиф Федорович Гараган были в сборе. Я тут же поставил боевую задачу, приказал довести боевой приказ до каждого бойца.
К семи утра мы должны были уже занять рубеж Мары — Слобода — Бороденки. Дело в том, что этот участок никем не защищался и только случайно немцы не воспользовались нашей оплошностью и не вклинились в нашу оборону.
Начался марш-бросок. Никогда мне его не забыть: моросил мелкий дождь, стоял густой туман — за три шага человека не видно. Маршрут Новодарьино — Мансурово — Никольское был нам незнаком. Но боевая выучка, которую мы получили в условиях Дальнего Востока, пригодилась. Роты и батареи двигались плотной колонной. Чтобы твердо держаться нужного направления, к спине каждого бойца был прикреплен «светлячок» — фосфоресцирующая гнилушка. Такой «светлячок» хорошо помогал идущему сзади ориентироваться и не потерять людскую цепочку.
Часам к пяти утра батальон преодолел самый тяжелый участок Новодарьино — Мансурово — озеро Тростенское и сосредоточился в Никольском. Все с облегчением вздохнули, когда я разрешил сделать десятиминутный привал.
От Никольского на Покровское вел хороший большак. И мы были уверены, что на заданный рубеж выйдем вовремя. Пройдя Бороденки, батальон вошел в лес, левее дороги. В направлении Слободы, выслав вперед отделение разведки, выступила с двумя батальонными орудиями четвертая стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта Н.С. Марченко. На Мары направилась пятая рота под командованием лейтенанта Макарычева. За ними сразу же потянулась связь. Артиллеристы тем временем занимали огневые позиции на опушке леса.
Но на войне бывает много неожиданностей. Такая неожиданность подстерегала и нас. Мы были осведомлены, что Слобода и Мары не заняты противником, и вдруг командир четвертой роты Марченко по телефону сообщил:
— Разведка достигла крайнего дома деревни Слободы и установила, что здесь вот уже два дня располагается до 50 немцев…
Медлить нельзя. Приказываю атаковать деревню.
Часов в восемь утра 10 ноября четвертая рота, обойдя деревню с двух сторон, ворвалась в расположение гитлеровцев. Они не ожидали такого дерзкого налета и, не оказав серьезного сопротивления, бросились врассыпную. 30 немецких солдат было убито, а остальные спаслись бегством.
Мары также оказались
Это была наша первая встреча с врагом, наш первый бой. Мы его выиграли. Но потерь не избежали. Обе роты лишились 15 человек убитыми и ранеными. Погиб командир взвода старшина Гуров, скромный человек, умный и храбрый воин.
В ответ на разгром боевого охранения мы ждали со стороны противника немедленных атак, яростного артиллерийского и минометного обстрела. Но ничего подобного в этот день не было. Только усилился огонь тяжелых пулеметов.
В ночь на 11 ноября противник, как говорят бойцы, «исчез».
Утро 11 ноября было тихим. Бойцы уже успели хорошо окопаться, оборудовать огневые позиции, наблюдательные пункты. Река Озерна покрылась льдом, что облегчало переправу. В тыл врага под командованием старшего сержанта Сысолятина отправилась очередная разведгруппа.
Я находился на командно-наблюдательном пункте на западной опушке леса. Здесь же были командир артиллерийского дивизиона майор И.Ф. Гараган и командующий артиллерией дивизии майор Н.Д. Погорелов. Нам было известно о накапливании сил противника в Покровском и в лесу севернее этого села. По данным разведки, мы знали, что сюда подведен свежий полк из дивизии СС, части 87-го пехотного полка и 10-й танковой дивизии немцев.
Однако тишине вскоре пришел конец. Около десяти утра на опушке леса перед деревней Слободой показалось до батальона немцев. Стройными рядами они двигались в нашу сторону.
— Психическая атака, — сказал кто-то.
Да, это действительно была психическая атака. До этого мы, советские бойцы, видели ее только в кинофильме «Чапаев», а теперь вот она направлена против нас.
Гараган забеспокоился. У него уже были приготовлены заградительные огни батарей метрах в 200 перед Слободой. Четвертая рота тоже пока не открывала огня.
Фашисты уже метрах в 400 от деревни. Их отлично видно на свежем снегу.
Вот послышались одиночные выстрелы со стороны Слободы. Это заработали наши снайперы. А фашисты идут, стреляя на ходу из автоматов.
Вот они уже в 300 метрах от нас. Видим, как падают и не поднимаются офицеры противника. Это наши снайперы подкашивают их. Молодцы!
До немцев 250 метров, 200… Они идут в полный рост. Психическая атака! Какая неприятная это штука…
Но почему молчит артиллерия? Погорелов кричит Гарагану:
— Почему не стреляете?
Иосиф Федорович спокойно отвечает:
— Орудия заряжены, пушкари держат в руках боевые шнуры, но время еще не наступило.
Фашисты идут ускоренным шагом. Потом с криками вдруг бросаются на оборону роты Марченко. В тот же миг заработали наши станковые пулеметы, разом ударила артиллерия Гарагана, подали свой голос батальонные минометы старшего лейтенанта Комаря…
Сначала цепь фашистов дрогнула, приостановилась. Потом в нерешительности побежала вперед. Но наш уничтожающий огонь делал свое дело. Батальон врага на глазах таял. Нам хорошо было видно ползущих по снегу и бежавших теперь уже назад вражеских солдат.