Истребитель полицейских (Ненавидящий полицейских)
Шрифт:
— Мы не знали, что ты кот, — сказал Буш.
— Я не кот. Тут все полюбовно.
— А Ордиса ты любишь?
— Я его от дырки в стене не отличу. Мне на него наплевать. Меня от наркоманов тошнит.
— Ну так где же он?
— Еще не знаю. Дайте мне время.
— Сколько времени?
— Час, два. Наркоманов легко найти. Поговорить с парой толкачей и готово. Он вышел в начале месяца, так? Значит, он сейчас по уши в наркотиках. Уж это точно.
— Может, он бросил, — сказал Карелла. — Может, это еще не точно.
— Они никогда не
— Почему?
— Я видел этого парня. У него не все дома. Он прибабахнутый. Он атомной атаки не заметит. У него в жизни одна цель: лошадка [17] . Он такой. Он живет ради Белого бога. Только об этом и думает.
— Риардон и Фостер тогда его арестовали, — сказал Карелла.
17
Лошадка — героин.
— Ну и что? Думаете, он имел на них зуб? Ничего подобного. У него времени нет обижаться. Он успевает только найти своего толкача и купить что надо. Он уже наполовину ослеп от лошадки. Он не смог бы отстрелить свой палец. И чтобы он пришиб двух копов? Не смешите меня.
— Мы бы все-таки на него взглянули, — сказал Буш.
— Конечно. Я вас не учу, как вам работать. Но этот тип готов для желтого дома, ребята. Он не отличит пистолет 45-го калибра от бетономешалки.
— Парочка пистолетов у него была, — возразил Карелла.
— Он играл с ними, играл, понятно? Если бы одна из этих штучек выстрелила недалеко от него, у него целую неделю был бы понос. Поверьте моему слову, он ни о чем не думает, кроме героина. Потому его и зовут Чокнутый. Он чокнутый и есть. Он за чертями гоняется.
— Я не доверяю наркоманам, — сказал Буш.
— Я тоже, — ответил Дэнни. — Но этот парень не убийца, поверьте моему слову. Он не знает даже, как время убить.
— Окажи нам услугу, — сказал Карелла.
— Конечно.
— Найди нам его. Ты знаешь наш номер.
— Конечно. Я вам звякну где-то через час. Я его найду. С ними всегда так.
Глава девятая
В полдень 26 июля температура поднялась до 95,6 градуса по Фаренгейту. В полицейском участке два вентилятора разгоняли влажный воздух, вползавший через решетки открытых окон. Казалось, все предметы в комнате Отдела детективов осели под постоянным тяжелым давлением жары. Только шкафы с картотеками и столы стояли прямо. Отчеты, карточки, копирка, конверты, списки стали вялыми и липкими на ощупь и ко всему приклеивались.
Сотрудники Отдела детективов работали без пиджаков. Их сорочки промокли, большие темные пятна выступали из-под мышек и расползались на спине. Вентиляторы совсем не помогали. Вентиляторы размешивали удушливые испарения города, а люди дышали
Лейтенант Бернс так же мучился от жары, как и все остальные работники Отдела детективов. Его кабинет был налево от барьера и имел большое угловое окно. Окно было распахнуто, но свежее от этого не становилось. Зато сидящий напротив окна репортер имел свежий вид. Его фамилия была Сэведж; на нем был легкий синий костюм и темно-синяя панама; он курил сигарету и небрежно пускал кольца к потолку, где дым застаивался плотным серо-голубым слоем.
— Мне нечего больше сказать вам, — произнес Бернс. Репортер страшно раздражал его. Бернсу не верилось, что человек может иметь фамилию Сэведж [18] .
18
Сэведж — дикий (англ.).
— Может, это кто-то из молодых?
Кроме того, он не мог поверить, чтобы в такой день человек мог чувствовать себя таким свежим.
— Больше ничего, лейтенант? — очень мягко спросил Сэведж. Это был красивый мужчина с короткими белокурыми волосами и прямым, почти женским носом. Глаза были серые, холодные. Очень холодные.
— Ничего, — ответил лейтенант. — Какого черта вы ждали? Если бы мы знали, кто это, он был бы уже здесь, так ведь?
— Полагаю, что так, — сказал Сэведж. — Кого вы подозреваете?
— Мы над этим работаем.
— На кого падает подозрение? — повторил Сэведж.
— На нескольких человек. Подозревать — наше дело. Вы напишете про них на первой странице, и они скроются в Европе.
— Что вы имеете в виду?
— Подросток.
— Это мог сделать любой, — сказал Бернс. — Например, вы.
Сэведж улыбнулся, показав блестящие белые зубы.
— В этом районе много банд подростков, верно?
— Они у нас под контролем. Этот район не самое спокойное место в городе, Сэведж, но, как нам кажется, мы делаем здесь все возможное. Я понимаю, что могу обидеть вашу газету, Сэведж, но мы стараемся сами заниматься своими делами.
— Кажется, я слышу в вашем голосе иронию, лейтенант? — спросил Сэведж.
— Ирония — оружие интеллигента, Сэведж. Каждому, особенно вашей газете, известно, что полицейские — тупые вьючные животные.
— Моя газета никогда не писала этого, лейтенант.
— Нет? — Бернс пожал плечами. — Ну что ж, вы можете использовать это в завтрашнем выпуске.
— Мы хотим помочь, — сказал Сэведж. — Нам эти убийства полицейских нравятся не больше, чем вам. — Сэведж сделал паузу. — Как вам идея насчет группы подростков?