Итоги № 15 (2012)
Шрифт:
Люди, принципиально не читающие пресс-релизов, и без них догадались бы, что основу экспозиций составили работы из «Частной коллекции» — знаменитого творческого эксперимента, который родился в сотрудничестве Екатерины Рождественской с журналом «Караван историй», а потом стал ее визитной карточкой и на российских арт-площадках.
На этот раз среди прочих выделялись работы, посвященные Людмиле Гурченко. А в Вене особый интерес вызвала композиция, представлявшая австрийского художника Густава Климта, чье 150-летие отмечают австрийцы в этом году.
Портрет — жанр консервативный. Причем в России, где портретная живопись появилась в конце XVII века, он почти всегда имел выраженные светские черты. Но светская тусовка за три века сильно изменилась. Поэтому сегодня объектив Екатерины Рождественской с одинаковым тщанием воссоздает
На прошедших выставках публика увидела и хорошо известные, и новые работы. Павел Лунгин в интерпретации Рождественской явился в образе монарха Генриха VIII с картины Ганса Гольбейна-младшего. Но Генрих VIII, один из тиранов эпохи Возрождения и весьма колоритная личность, может считаться английским парафразом нашего Ивана Грозного. Для тех, кто видел лунгинского «Царя», культурный месседж вполне очевиден.
Впрочем, аллюзии Рождественской всегда оставляют широкий простор для фантазии зрителя.
Например, для фотопортрета музыканта Сергея Мазаева Екатерина Рождественская использовала репродукцию полотна Винсента Ван Гога «Почтальон Рулен». Для образа Александра Ширвиндта — картины «Эзоп» Веласкеса. Для певицы Ирины Богушевской — «Дамы с попугаем» Ольги Гречиной. Но в складках платьев, мантий, плащей и камзолов своих героев фотохудожник всегда скрывает толику юмора и доброй иронии. Словно напоминая нам — лица, позы, мимика меняются от эпохи к эпохе. Но при этом мало что меняется в подлунном мире. (На фото: Елена Кузнецова, жена посла России в Словакии, и Екатерина Рождественская.)
Эй, на «Титанике»! / Искусство и культура / Exclusive
Эй, на «Титанике»!
/ Искусство и культура / Exclusive
«Я много читал о «Титанике», но, когда увидел его своими глазами, словно прикоснулся к чему-то фантастическому», — рассказывает знаменитый океанолог Анатолий Сагалевич
15апреля 1912 года в трехстах милях к юго-востоку от острова Ньюфаундленд затонул «Титаник». В 1985 году он был найден на
— Анатолий Михайлович, кому пришла в голову смелая мысль найти и исследовать «Титаник»?
— Корни этой истории уходят в далекий 1980 год, когда состоялась конференция «Океан-80», организованная Морским технологическим обществом США. В ней участвовали представители ведущих мировых научных организаций и фирм, занимающихся созданием и эксплуатацией океанологической техники. Туда пригласили и меня с докладом об уникальных исследованиях Института океанологии в Красном море. На подводном обитаемом аппарате «Пайсис XI» весной 1980 года мы впервые наблюдали застывшие лавовые излияния на дне и погрузились в горячие рассолы донных впадин, чего в мире не делал никто ни до, ни после нас. На этой конференции меня опекал мой коллега, известный в прошлом подводник Фрэнк Басби, с которым мы знакомы с 1971 года. Он ввел меня в круг своих давних коллег, работавших в 60-е и 70-е годы на подводных аппаратах. Я познакомился со множеством замечательных и легендарных людей. Среди них были Дон Уолш, который в 1960 году погружался в Марианскую впадину в батискафе «Триест», руководитель того погружения адмирал Андреас Рекнитцер, Лоуренс Шумейкер — человек, поддерживавший связь «Триеста» с поверхностью, Дон Кич, который несколько лет пилотировал батискаф, а также Билл Рэйни и Андре Галерн — известные подводники и владельцы небольших фирм по проведению подводных операций. Были и другие не менее известные в этой области люди, которых после конференции я мог называть своими друзьями.
Конференция открывалась в понедельник, а я прилетел в Вашингтон в субботу. В воскресенье мы с Фрэнком пошли гулять по городу и зашли в кинотеатр IMAX на фильм «Летать». Меня потрясли огромный экран размером 20 на 30 метров, восьмиканальное звуковое сопровождение, и, конечно, неизгладимые впечатления оставили кадры фильма, который длился чуть больше получаса. Выйдя из кино, я пошел снова на сеанс и, даже посмотрев фильм три или четыре раза подряд, не мог успокоиться.
Вечером мы ужинали у Фрэнка дома, и, естественно, я не мог не рассказать о своих впечатлениях. «Это не кино, это киноискусство!» — сказал тогда Фрэнк, с чем я не мог не согласиться. И как раз тогда я произнес слова, ставшие пророческими: «А что ты думаешь по поводу создания глубоководного фильма в формате IMAX?» Фрэнк в ответ лишь рассмеялся, сказав, что это невозможно, и описал всю техническую несостоятельность моей затеи. По его словам, огромную кинокамеру, снимающую фильмы на 70-миллиметровую пленку, невозможно поместить ни в один прочный корпус, который выдержал бы огромное давление на глубине, а если это и удастся, то такой корпус утопит подводный аппарат. Ни мне, ни ему тогда и в голову не пришло, что через 11 лет сам аппарат послужит таким прочным корпусом. Тогда эта идея так и осталась мечтой.
В то время вся техника использовалась лишь эпизодически для специальных поисковых и подводно-технических операций. Чтобы показать ее широкие возможности, требовалась реклама, а для нее нужно было провести некую «подводную операцию века», которая стала бы известна всему миру. Для подобной операции лучше всего подошел бы объект, способный привлечь потенциальных заказчиков. На конференции большинством голосов выбрали «Титаник». Голосования, конечно, не было, но из-за того, что найти судно при всех стараниях так никому и не удавалось, интрига сохранялась. О «Титанике» шло столько разговоров, что выбор в пользу какого-то другого объекта казался нереальным.