Итоги № 23 (2012)
Шрифт:
— Неужели и вы баранку крутите, Андрей Леонидович?
— Нечасто, хотя водить люблю. В рабочие дни не могу себе это позволить, поскольку и в машине занимаюсь делами.
— Первую свою машину помните?
— «Копейка», купленная на деньги, которые заработал в загранкомандировке в Австралии.
— А первый трудовой рубль?
— Если не считать стипендии и денег, полученных на картошке, это был… доллар. Причем австралийский. Я после окончания Московского университета попал на работу в советское генконсульство в Сиднее. Зарплату получал очень низкую по любым меркам — около 300 австралийских долларов в месяц. Питаться на них можно было, а вот одежду покупать, например, уже с трудом.
— И вы возили?
— Конечно. Собственно, мы и жили на вырученное.
— А я слышал, вы просаживали деньги в компьютерных клубах Сиднея.
— Нет. Иногда заходил вечером. Что-то надо было делать. Бюджет на развлечения, который мог безболезненно отобрать у семьи, был буквально пара долларов. Что на эти деньги сделаешь? Только зайти в какой-нибудь клуб и поиграть на автомате… Особо мне это никогда не нравилось. Но, как ни странно, недавно начал играть снова. У меня внук и сын любят эти игры. Для них престиж отца и деда заключается в том, что я смог пройти уровень, который они не сумели. Поэтому иногда, уложив их спать, я сажусь за компьютер, смотрю, как и что в игре, а утром показываю. Но времени часто сидеть за компьютером нет. Работа вырабатывает определенный образ жизни и мышления. Люди, занимающие руководящие должности, кроме как о деле мало о чем думают и говорят. Даже собираясь на дни рождения или на отдыхе. Я в юности, например, много играл в преферанс. У меня вся семья была такая: отец, мать и брат — все играли в преферанс. Но сейчас я уже не играю. Не могу сосредоточиться: считать взятки, следить за тем, какая карта вышла. Все равно о работе думаю. В итоге начинаю плохо играть, мне неинтересно, появляется ощущение потерянного зря времени.
— Вы ведь родом из ондатровой деревни? (Так называли район в Кунцеве, где жили советские руководители среднего звена. — «Итоги».)
— Отец мой работал в аппарате ЦК КПСС, потом зампредом в Госкомтруде. Одно время преподавал в МГУ, заведовал там кафедрой. Понятно, что на первых этапах это помогало. В МИД ведь в Советском Союзе просто так не брали.
— Папина волосатая рука?
— Она. Однажды в МИДе я наблюдал комичный эпизод. Группа людей зашла в лифт, створки уже начали закрываться, и тут опаздывающий человек просунул вперед руку, чтобы двери не захлопнулись окончательно. Опытный дипломат внимательно посмотрел и сказал: «Опрометчиво поступаете. Знаете, что самое страшное в МИДе? Остаться без руки…» Впрочем, папина опека продолжалась не слишком долго, во время моей командировки в Англию отец ушел на пенсию, и я дальше двигался, полагаясь на собственные силы.
— Зеленый континент вы выбирали самостоятельно?
— Нет, по мидовской практике молодежь назначали на помощнические или консульские должности, где нужны минимальные знания и максимальная энергия и быстрота. Я на визах сидел, а мой коллега, окончивший правовой факультет, занимался нотариатом и протоколом. Была работа с посетителями, для которой нужны язык и расторопность, а не аналитические способности. Для новичка это считалось хорошим стартом.
— До того вы бывали за кордоном?
— Только в ГДР выезжал по студенческому обмену. Но это условная заграница. В Австралии, конечно, был шок сначала. Все вызывало удивление. Кроме того, это же 79-й год, в СССР царил застой… Вскоре после моего приезда Советский Союз ввел войска в Афганистан, что вызвало резкое неприятие по всему миру. Нас это тоже зацепило. Австралийцы присоединились к бойкоту Олимпиады-80 в Москве. Отдельные спортсмены потом все же отправились на Игры, но выступали не под национальным флагом,
— И к Лондону нежных чувств не питаете?
— Там я провел интересные пять лет — это были годы перестройки. Приехал ровно за день до введения сухого закона в мае 1985 года. И одно из первых моих заданий было распродать спиртные напитки, которые имелись в посольстве. Конечно, большую часть раскупили наши же сотрудники, что-то мы отдали друзьям из Монголии, и они потом вернули то, что не успели выпить… Помню, как в посольстве на трезвую голову отмечали Новый год. Официально запрещалось даже шампанское, поэтому на столах стояли чайники, а жидкость в них подозрительно попахивала спиртным. Такие вот шпионские игры… Через много лет я встретился с Горбачевым на международном форуме, поговорили на разные темы, а в конце Михаил Сергеевич признался: «Самая большая ошибка, допущенная мною, — это антиалкогольная кампания…»
— Ну да, народ протрезвел, посмотрел по сторонам, увидел, в какой ж… живет, тут Союзу и пришел конец.
— Но пили ведь и в самом деле много. Дипломаты не исключение. В посольском магазине спиртное стоило копейки… Это была своеобразная компенсация за низкую зарплату. Но вообще перестройка была интересным периодом. За границей стало тоже очень хорошо видно, как изменения в стране сказываются прежде всего на людях. Сотрудники посольства начали говорить по-другому — и между собой, и с англичанами. Было видно, как страна меняется…
— И куда смотрели проверенные бойцы идеологического фронта?
— Помню, сотрудников и членов семей нашей дипмиссии собрал посол, провел душеспасительную беседу, в том числе рекомендовал женщинам не обращаться за консультациями к австралийским… гинекологам. Мол, негоже показывать интимные места буржуазным врачам. Посол до Австралии работал в Северной Корее…
— Стукачество, наверное, тоже процветало?
— Я этого никогда не замечал. Да и меня не трогали особенно. Сотрудничество предлагали, но не настойчиво. Я отказался.
— А говорят, вы генерал.
— Опровергать такие слухи бесполезно, все равно будут те, кто им верит. Тут ничего не докажешь. Но это не так. Есть товарищи, которые, наоборот, подчеркивают принадлежность к спецслужбам. А мне чужой славы не надо. Причем ничего ни хорошего, ни плохого я в этом не вижу. Среди сотрудников спецслужб были очень профессиональные люди. А встречались и совсем другие. Как и среди дипломатов. Кстати, когда я приехал в Лондон, там можно было без проблем определить, кто именно из посольских носит погоны под цивильным пиджаком. Вне зависимости от занимаемой в дипмиссии должности сотрудники спецслужб ездили на казенных машинах. Все без исключения! А мидовские, вплоть до первого секретаря, ходили пешком. Поэтому все, включая англичан, знали, кто где работает. Когда на британскую сторону переметнулся Олег Гордиевский и сдал агентуру, из Лондона выслали очень многих. После этого и нам закупили автомобили, чтобы никто не выделялся. Можно сказать, повезло…
— А к бизнесу вас когда потянуло?
— Знаете, решение само созрело. Помню, в 91-м году вернулся из Лондона в МИД и увидел, как сотрудники начинают с утра пить пиво и часами играть в компьютерные игры. Период был очень тяжелый. Союз распался, оказались потеряны четкие ориентиры внешней политики, новые еще не сформировались. На какое-то время исчезла востребованность. Я потому и ушел: в шесть часов вечера мужчине в возрасте тридцати пяти лет возвращаться домой зазорно. Ни перспективы, ни интереса к работе. Плюс была безумно низкая заработная плата, которая в начале 90-х годов составляла одиннадцать долларов в месяц.