Итоги № 39 (2013)
Шрифт:
Суперпиар
На днях станет ясно, какие цифры бокс-офиса показал прошедший премьерный уик-энд. Они будут не окончательными, но чтобы понять, сумел ли фильм зацепить широкую аудиторию, их достаточно. Фестивальный скандал в принципе должен только подогреть интерес к картине. Недаром есть скептики, убежденные в том, что Бодров просто ловко подыграл продюсеру фильма Сергею Сельянову, с которым сам сделал три картины — «Медвежий поцелуй», «Монгол» и «Дочь якудзы». Вроде и европейские ценности оградил, и привлек внимание к фильму. Запрет и прочие санкции обычно становятся дополнительной рекламой, возбуждая интерес зрителей. Вечный возмутитель спокойствия Ларс фон Триер, которого называли персоной нон-грата на Каннском фестивале, или Алексей Балабанов со своим «Братом 2», который отказалось в свое время оценить жюри «Кинотавра», — как доказывает история, идеологический запрет можно применить к чему и кому угодно. Запрещали и «Броненосец «Потемкин» в Европе за яркую рекламу большевизма, и знаменитый голливудский пеплум «Бен-Гур» в Китае — как пропаганду христианских суеверий, кубриковский «Заводной апельсин» — за насилие, «Последнее
Сергей Сельянов считает, что демарш жюри обсуждать нечего. «Картина уже вышла, — сказал продюсер «Итогам», — и как бы мы ее ни позиционировали для себя, в начале недели все станет ясно — и по сборам, и по составу зрителей. Мы не делали кино специально для футбольных фанатов. Понятно, что у каждого жанра есть какая-то специфическая группа зрителей, но важно, чтобы ею публика в зале не ограничивалась. Да и картина получилась достаточно вегетарианская, хотя кому-то может показаться радикальной. Понимаю, что распространенный алгоритм мышления требует, чтобы я признался, что выбирал острую тему, хотел сделать агитку. Но я тематически не мыслю. Ко мне за семь лет попало четыре сценария на эту тему, но все они были безжалостно отвергнуты как схематичные и недостоверные. А в этом я почувствовал пульс жизни. Мне важно, чтобы в предлагаемом материале была материя кино. Вот Мандельштам говорил об образе, из которого торчат пучки смыслов, — и кино возникает из такого образа, а не из темы, концепции, идеологии. Уже готовый фильм может быть истолкован как угодно. Он может даже провести в обществе какую-то работу. Но технология делания кино, по моему мнению, должна исключать эти сознательные идеологические усилия».
Суперидея
Совершенно непонятно, почему нота протеста прозвучала именно от представителей международной кинообщественности. Фильмы об этом давно снимают за рубежом. Есть общепризнанные образцы жанра — итальянский «Ультра», англоязычные «Фанаты» («Фабрика футбола»), «Удостоверение» и «Хулиганы Зеленой улицы», польские «Крылатые свиньи» и документалка «Клетка». Это вовсе не шедевры киноискусства, но то, что принято называть культовым кино. Везде фанаты-ультрас мутузят друг друга почем зря, потому что они не болельщики с дурацкими шарфиками и флажками, а бойцы своего клуба. Сюжет «Околофутбола» также выстроен вокруг типовых тем фанатского кино, в котором большую часть занимают не матчи, а драки и погромы. Фоном для них становится незатейливая история любви и предательства. Четверо героев плакатно символизируют собой разные социальные слои, до боли напоминая расклад «Бумера». Университетский преподаватель истории Тичер (Александр Ратников), автомеханик в наколках Ярый (Иван Фоминов), продюсер из шоу-бизнеса Мажор (Павел Ерлыков) и сидящий на наркотиках диджей Бритва (Григорий Иванец) в обычной жизни могли бы не пересечься, а вот в фанатской завели какое-то подобие дружбы. Футболу они предпочитают «околофутбол» — систему «фирм», которые чисто номинально связаны с каким-то определенным клубом и устраивают бои стенка на стенку. Всю рабочую неделю герои — люди как люди, а в выходные едут куда-то на природу на «махач» с бойцами другого клуба или, на худой конец, с ОМОНом. Смысл этих битв в самой битве, в высвобождении адреналина. Но Тичера как лидера «фирмы» беспокоит, что полицию явно кто-то информирует о местах встречи. И он начинает вычислять крота, которого умный зритель, увы, уже обнаружил. Будет погром, будет смерть, будут и тюрьма, и сума — все нехитрые мотивы, полагающиеся по жанру блатного романса, в канон которого вполне вписывается фанатский сюжет. Стоит заметить, что такой типовой сценарий написан на основе множества реальных историй спартаковских болельщиков и при деятельном участии одного из них, пожелавшего остаться анонимом. Да и две трети снимавшихся в фильме пришли с настоящих полей сражений... Однако правда появляется, когда у автора есть своя идея, как это было у Алексея Балабанова. Она ему, конечно, невероятно вредила в смысле кинокарьеры. Тем не менее открыто идеологическая дилогия «Брат», которую до сих пор какие-то политики пытаются запретить за «неправильные слова», «Груз 200», «Кочегар», «Я тоже хочу», эти сгустки авторской идеологии, уже стали золотым фондом нашего кино. Конечно, на месте Балабанова у нас еще долго будет зиять черная дыра. Но его бессменный продюсер Сергей Сельянов, мне кажется, напрасно отказывается от идеологичности. Странно, что эта киноистория сторонится, например, «Манежки-2010», когда фанаты напугали не только ОМОН, но и руководство страны. Декларируя аполитичность, они, тем не менее, участвуют в политических акциях как массовка. Представлять их как фриков, играющих в детские войнушки, наивно. Думаю, фестивальное жюри, пробормотавшее что-то общеевропейское про гуманизм и несоответствие моральным ценностям, на самом деле имело в виду, что их просто в картине «Околофутбола» нет.
И эта пустота не лишает фильм идеологии, — наоборот, она и есть идеология, — но сильно вредит его художественной ценности.
Король саундтрека / Искусство и культура / Кино
Король
/ Искусство и культура / Кино
Анджело Бадаламенти: «Я написал для «Сталинграда» семь разных музыкальных тем! Это более чем достаточно для трех фильмов. И был шокирован, когда Федор Бондарчук после всего этого попросил меня еще об одной теме…»
«Браком, заключенным на небесах», назвал свое длительное сотворчество с культовым режиссером Дэвидом Линчем композитор Анджело Бадаламенти. А сотрудничество с российским режиссером Федором Бондарчуком, пригласившим живого классика американской киномузыки сочинить саундтрек для батальной драмы «Сталинград», они оба называют знаком судьбы и любовью с первого взгляда. Кто знает, может, этот альянс отольется в призовую оскаровскую статуэтку или хотя бы в номинацию, ведь на прошлой неделе фильм был выдвинут на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке».
Уроженец Бруклина и нынешний житель Нью-Джерси 76-летний Бадаламенти принял корреспондента «Итогов» в своем доме в фешенебельном тихом городке Линкольн-Парк. Уточню: в доме-студии. Потому что напротив, через дорогу, — еще один принадлежащий ему дом, там он живет. Мы устраиваемся на веранде «рабочего» дома. «Мне надо сесть повыше, коленки, увы, плохо сгибаются», — говорит сокрушенно хозяин и просит называть его без официальностей. Просто Анджело.
— Анджело, ваше партнерство с Линчем можно сравнить с такими звездными дуэтами, как Федерико Феллини — Нино Рота, Альфред Хичкок — Бернард Херрманн, Серджо Леоне — Эннио Морриконе. Как рождаются такие творческие союзы?
— Хотите, расскажу, как мы познакомились с Дэвидом? Мне позвонил продюсер Фред Карузо по совету одного моего друга и сказал, что режиссер Дэвид Линч снимает фильм «Синий бархат», а у актрисы Изабеллы Росселлини возникли сложности с исполнением песни. Я знаю, сказал он, что вы помогаете певцам, работаете с ними как педагог. Я стал отказываться, но меня уговорили. Мы с Изабеллой отрепетировали песню под мой аккомпанемент. Дэвид надел наушники, послушал и пришел в неописуемый восторг. Он попросил меня написать песню специально для фильма. Я его спрашиваю: а какая вам музыка слышится-видится? Говорит: сделайте ее безвременной, парящей, набегающей, как волны океанского прибоя, космической ее сделайте. Я про себя думаю: «О боже, влип…» Но тем не менее поставил листок с текстом на фортепиано и стал сочинять. И получилась эта песня, которая вошла в фильм. После этого Дэвид мне просто говорил, что хочет. Иногда и говорить не надо было, мы понимали друг друга без слов. Это невероятно, но так было и с «Дикими сердцем», и с «Шоссе в никуда», и с «Малхолланд Драйв», и с «Простой историей», и на «Твин Пикс». Я писал музыку до того, как снимался фильм. Потом Дэвид для вдохновения проигрывал ее актерам на съемочной площадке.
— Можно ли запланировать успех? Возьмите «Твин Пикс» — первое место среди саундтреков для телефильмов всех времен.
— Не знаю. Мне говорили многие, что не могут воспринимать «Твин Пикс» в отрыве от музыки. Да, мелодия, да, гармония. Но я добавляю то, что называю для себя диссонирующей субстанцией. То есть нарушаю мелодию, нарушаю гармонию. Искажения действуют на уровне подсознания слушателя.
— Кто заставил вас полюбить музыку?
— Мой отец родился на Сицилии, мать — в Америке, в семье итальянских эмигрантов. Я вырос в итальянском районе Бруклина. Дед часто ставил оперные пластинки — Пуччини и Верди. Мой старший брат Стив стал джазовым трубачом, играет в стиле Майлса Дэвиса, Чарли Паркера и Джона Колтрейна. Каждое воскресенье к нам в дом приходили джазовые музыканты, включая великого флейтиста Херби Манна. Мама на всех готовила спагетти и фрикадельки. Мы на этом и выросли — на джазе и спагетти. Три-четыре часа в неделю первоклассной живой музыки! Я учился играть на фортепиано и параллельно на валторне. Аккомпанировал классическим, джазовым, латиноамериканским певцам и музыкантам. Очень близка мне русская музыка — Римский-Корсаков, Шостакович, Стравинский, Прокофьев. Все это пригодилось, когда меня стали приглашать писать музыку для кино. Кстати, когда мы оговаривали с Дэвидом Линчем главную тему для «Малхолланд Драйв», он сказал, что хочет музыку «немножко русскую по духу». Я и написал. По-моему, получилась очень русская музыка.
— Меня впечатлила музыка к триллеру «Эвиленко», прототип главного героя которого — серийный маньяк Чикатило. Ожидаешь музыкальный саспенс, а вы написали что-то нежное, пронзительное, похожее на реквием…
— Мы же с вами знаем, что произойдет с этими детьми. И мы кричим им: не ходите с этим человеком в лес, не верьте ему. Сердце надрывается, но ничего нельзя предотвратить. Отсюда, из этого ощущения, и родилась композиция Angels Go To Heaven, которую изумительно спела Долорес О'Риардан. Моя музыка не пугает зрителя, а оплакивает жертв.
— Многие кинокомпозиторы сочиняют музыку, когда фильм уже готов. А вы?
— По-разному. Раньше я читал сценарии. Потом отказался, потому что сценарии вводят в заблуждение в половине случаев. Читаешь изумительный сценарий, а потом видишь, что фильм получился паршивый. И наоборот: сценарий так себе, а фильм отличный. Мы договорились с моим агентом: больше никаких сценариев. Покажите отснятый материал, хотя бы что-то, и тогда я решу, писать музыку или нет. Исключение — «Сталинград». Я раньше такое не делал. Грандиозное батальное зрелище. Музыка для большого оркестра. Очень трудная задача.