Итоги № 41 (2013)
Шрифт:
Конечно, как и у Фридриха нашего Иеронима, не обошлось без маленьких хитростей. Сразу же после инцидента с дипломатом сработало секретное оружие Кремля в лице Россельхознадзора: вмиг скисло голландское молоко и увяли знаменитые тюльпаны. Что из этого получается, партнерам по ЕС наверняка пояснили литовские коллеги, в эти же дни перенесшие краткосрочный кисломолочный коллапс. В общем, можем, когда захотим. Все проблемы в последовательности нашей политики. Например, атаке подверглось посольство РФ в Ливии — реакция Москвы практически нулевая. Дипломаты из Триполи ретировались, забыв, что в раздираемой гражданской войной стране остались какие-никакие российские граждане. Кто их теперь там защитит?
А вот с Голландией, где не стреляют и не взрывают, мы разобрались быстро и решительно. Несмотря на то что по двустороннему товарообороту в 2012 году (82,7 миллиарда долларов) и общему объему накопленных инвестиций (61,5 миллиарда) королевство в числе наипервейших наших партнеров. Случись
Так откуда взялся такой кураж? Почему, невзирая на такие риски, МИД решил вдарить по европейским дипломатическим штабам? Официальный ответ получить сложно. Неофициальный же — как на ладони. В конце ноября в Вильнюсе пройдет саммит Восточного партнерства, на котором Украина намерена подписать с ЕС соглашение об ассоциации и создании зоны свободной торговли. Что Москве, понятно, весьма не по душе. Так что их тюльпаны в молоке скиснут еще не раз. А Украина в этой очереди и вовсе первая. Ей, судя по всему, подарком станет введение визового режима с РФ.
Попал под самолет / Политика и экономика / Те, которые...
Попал под самолет
/ Политика и экономика / Те, которые...
Если депутаты о чем и перешептывались в кулуарах Госдумы, узнав о злоключениях главы комитета по труду Андрея Исаева в Пулково, так это о том, не автостопом ли тот потом добрался до Москвы. Содержательная часть происшествия мало кого занимала: скандалы вокруг персоны Исаева — видного профсоюзного и партийного деятеля — возникают с завидной регулярностью. Из последних — недавний инцидент с «МК» и главой Московского союза журналистов Павлом Гусевым, когда в ответ на резкие реплики депутата член ОП в сердцах обронил: «Сейчас середина недели, и Исаев очень рано начал приходить к той эйфории, к которой он обычно приходит к ее концу».
Вот и рейс Санкт-Петербург — Москва пришелся на вторник. По словам Исаева, он в отличие от помощника был трезв и лишь хотел пересадить товарища в бизнес-класс, причем с доплатой. «Аэрофлот» оказался глух к просьбам депутата и ссадил депутатского спутника с самолета со 100-рублевым штрафом. Начальник же добровольно покинул борт. А потом и пост замсекретаря Генсовета «ЕР». Обошлось без речей и нотаций, но сам факт столь скорого вердикта однопартийцев говорит сам за себя. По слухам, «партком» намеревался сделать это еще летом, в разгар скандала с «МК», но отложили решение «до первого случая». И он не заставил себя ждать. Теперь на вакантное место «отвечающего за идеологию» претендуют как минимум трое однопартийцев Исаева. Но как говорят функционеры в «ЕР», партия ищет новое лицо: складно говорящее, креативное, дисциплинированное. Ну и без вредных привычек, конечно.
История болезни / Общество и наука / Exclusive
История болезни
/ Общество и наука / Exclusive
«Отцу не удалось пробить бюрократические препоны — министерские завистники так и не смогли простить ему истории с полиомиелитом», — рассказывает Константин Чумаков, сын академика, победившего опаснейшую болезнь
Об этой истории мало кто знает. Тем же, кому она известна, до сих пор кажется невероятной. В разгар холодной войны, пока политики враждовали, ученые США и СССР объединились,
— Константин Михайлович, как случилось, что американскую вакцину против полиомиелита во время холодной войны испытывали в СССР?
— Автор разработки американец Альберт Сэбин всегда считал, что эта история свидетельствует о преимуществах социалистической системы. Мол, в Америке не смогли довести живую вакцину от полиомиелита до ума, а в СССР смогли... Конечно, никто никогда в подробностях не рассказывал ему, как в реальности все обстояло. Но поверьте, социалистический строй тут был ни при чем. Просто в нашей стране нашелся такой сумасшедший человек, который не побоялся взять на себя ответственность и прошибить-таки лбом стену. Этим человеком был мой отец Михаил Петрович Чумаков. Я бы сказал, что он навсегда оставался пионером 20-х годов. И не только потому, что после рюмочки любил напевать «Взвейтесь кострами, синие ночи». Отец был человеком советской эпохи. Он родился в 1909 году в семье фельдшера и неграмотной крестьянки. Советская власть открыла ему возможности, которые иначе он, наверное, не мог бы получить. В 16 лет уехал из деревни учиться в Москву и поступил сразу на два факультета — медицинский и юридический. В конце концов выбрал медицинский. Окончив вуз, попал в военную микробиологическую лабораторию. В 1937 году отец поехал в дальневосточную экспедицию со знаменитым вирусологом Львом Зильбером и там заразился вирусом клещевого энцефалита. Наверное, эта история во многом определила его судьбу.
— Известно, что именно тогда ученым удалось впервые выделить вирус энцефалита.
— Думаю, заболевание встречалось и раньше — у промышлявших в тайге русских охотников. А в тридцатые годы люди стали активно осваивать лесные территории. В основном не по своей воле: среди тех, кто там работал, было немало заключенных. Когда у них появилась эта болезнь, поначалу никто не знал, что происходит. В тайгу отправили несколько экспедиций. Ученые выяснили, что это клещевой энцефалит, выделили вирус. Папе тогда исполнилось 27 лет, он был нетерпеливый юноша. В экспедиционном отряде умер больной. Отцу не терпелось сделать вскрытие, но у него не было инструментов для трепанации черепа, и он во время вскрытия поранил руку обломком височной кости. Выжил чудом, ведь это был дальневосточный вариант вируса — один из самых опасных. В результате у него осталось пять процентов слуха в левом ухе и правая рука была полностью парализована. Отец дожил до 83 лет, совершив практически все, чего добился в жизни, с одной рукой и без слуха.
— Истинный герой науки...
— Эта аура героя, возможно, помогла ему выжить. Вскоре многих ученых из его окружения пересажали, в том числе и самого Льва Зильбера. Когда в начале 40-х за открытие вируса клещевого энцефалита присудили Сталинскую премию, Зильбера в списке лауреатов не было, ведь он сидел: за то, что якобы хотел заразить население энцефалитом через водопровод. В 60-е годы, когда дипломы Сталинской премии меняли на дипломы Государственной премии, он просил, чтобы его включили задним числом, но это не удалось. Ну а отца репрессии почти обошли стороной. Кроме того, он, конечно, не был годен к военной службе и поэтому очень много работал в сороковые годы. В 1944-м учредили Академию медицинских наук, и через четыре года его избрали членом-корреспондентом. В 1950 году он стал директором НИИ вирусологии имени Д. И. Ивановского. Кстати, нынешний директор этого института академик РАМН Дмитрий Львов был его аспирантом. Некоторые другие ученики тоже впоследствии стали академиками и директорами институтов. По-моему, не было в мире ученого, который открыл бы больше вирусов, чем он. В вирусологии тогда была эпоха великих открытий. Как говорится, золотое дно: копни — и полно. Впрочем, я до сих пор поражаюсь, как были сделаны многие открытия с тогдашними инструментами и методами. Ученым приходилось немало поломать голову, чтобы чего-нибудь добиться. В 1952 году отец едва не загремел по делу врачей — хотя не имел никакого отношения к еврейской национальности. Просто он получил предписание упорядочить национальный состав сотрудников института и довести количество евреев до определенной квоты. Отказался это делать. И тогда его выгнали из партии и сняли с поста директора. Исключение из партии часто было прелюдией к аресту, и к тому моменту, когда я родился, он, как говорится, сушил сухари или готовил теплое белье. Слава богу, он уцелел на другом своем посту — заведующего отделом в Институте неврологии, поэтому не был полностью безработным. Сталин скоро умер, и все это дело развалилось. Но отец находился в подвешенном состоянии в течение трех лет. Все изменилось, когда в 1955 году его вызвали в ЦК и поручили создать Институт полиомиелита. Ему практически дали карт-бланш, предложив поехать в Америку, чтобы изучить проблему и потом организовать исследования на мировом уровне.