ИВ. Тетралогия
Шрифт:
Я любила бы его всей душой, беспрекословно слушалась и помогала во всем, прояви он хоть немного снисходительности и доброты и не навязывай свои идеалы. Но теперь точно знала, что вселенная не в силах дать мне желаемое. Если не найти способ изменить свою судьбу, я вскоре позабуду, что такое радость и свет, как можно испытывать нежность и что существует гармония и безмятежность. Эти слова станут пустыми для опустевшей души, а для расцарапанного сердца не останется ни крупицы надежды.
Даже на приятные занятия, хоть в малой степени, но доступные ранее, вроде чтения украдкой или несбыточных мечтаний, не оставалось ни времени, ни сил. Нет, я не испытывала к брату ненависти, зла не желала, не проклинала даже мысленно, на подсознании.
Глава 04
Тирон учел все ошибки. Последующие попытки хоть и выматывали, выжимая все силы на поимку и обезвреживание врага, но постепенно приближали к цели. Выносить это оказалось непросто. Связанные и мучающиеся от обжигающего действия вербены вампиры представляли тягостное зрелище. Охотнику не лень было потратить порой всю ночь на выпытывание информации у отчаянно сопротивляющегося противника. Кляп, пропитанный ядовитой травой, разъедал им рты, как и веревки, впивающиеся в тело. Вскоре мне уже стало сниться отвратительное шипение, когда, пузырясь и пенясь, жгучий отвар серной кислотой проникал в кожу кровопийц, доставляя немыслимые страдания. Я использовала малейшую возможность отвернуться, закрыть глаза или под любым предлогом не присутствовать, но помогало мало. Рвущие душу стоны, словно преследовали повсюду. И старание убедить себя, что это проклятые упыри, монстры, убийцы, как всегда, не действовало. Никакие сведения не могли стоить жестоких мучений обреченных на смерть существ.
Какое-то время мне, как обычно, отводилась роль приманки, наблюдателя и уборщицы. С удручающей ностальгией вспоминала ту пору, когда ночи проходили в обычной охоте. Вероятно, однажды настанет день, когда сердце очерствеет, покроется защитной коркой безразличия. Наверное, это единственное, на что мне остается уповать.
Конечно, далеко не каждый из пойманных и допрошенных пленников обладал необходимой информацией. Более того, складывалось впечатление, даже те, кто что-то знал, боялись говорить о Изначальном, предпочитая умирать в муках, но не выдать своего древнего создателя или покровителя, но брат продолжал методично работать. Постепенно мы стали обладателями сперва словесного портрета, а вскоре и имени искомого изначального вампира. Дамианос Ксандрийский. Но Тирону требовались более точные данные. Где чаще проводит время, чем увлекается, какие заведения посещает, а желательнее всего, хотя бы приблизительное место обитания. Но, как видно, либо нам не попадались приближенные грозного дьявола, либо они умели молчать, не желая выдавать своего покровителя. Да и допросы усложнялись тем, что стоило вынуть кляп, давая возможность жертве ответить, как многие начинали отчаянно кричать, привлекая внимание.
Хорошо, что Тирон чувствовал приближение кровопийц на расстоянии, иначе пару раз нам могло быть очень худо, когда на зов связанного устремлялись его собратья. Но, конечно, реакция и арбалет охотника решали эти проблемы мгновенно, а у меня добавлялось тягостной работы. Сложнее приходилось, если мы привлекали внимание простых обывателей или полиции, а однажды по нам едва не открыли огонь два гангстера. Оказалось, мы поймали вампира под заколоченными окнами их тайного штаба или конторы. Обезвредить медлительных людей, конечно, проще всего.
Одному охотник выбил зубы, приложив об стену, а во второго я метнула кусок кирпича, очень надеясь, что шляпа смягчит удар, и мужчина, осевший в грязь, всего лишь без сознания.
Утешением послужило, что на следующее утро в сводке об убийствах не оказалось данных по этой улице. Иметь, помимо кровопийц, еще и человеческий труп на совести было бы слишком.
К сожалению, встречи с криминальными
Резкий визг тормозов за спиной заставил обернуться. Прямо за нами оказалось три больших кабриолета с откинутыми тентами, наполненные очень серьезными мужчинами, вооруженными кольтами и автоматическими винтовками. В то же самое время из-за величественного здания Чикагского культурного центра со стороны Мичиган-авеню нам навстречу вылетело несколько других автомобилей, где, как на подбор, ярко-рыжие парни из всех окон открыли стрельбу, очевидно, по конкурентам. В мгновение ока мы оказались меж двух огней почти в прямом смысле этих слов.
Все произошло настолько быстро, что я не только не успела понять, что нужно делать, но и толком испугаться. Очевидно, смерть моя была неминуемой, но в это же мгновение, прикрыв собой от свинцового шквала, резким движением брат буквально вышвырнул меня на тротуар так, что, не удержавшись на ногах, я сильно ударилась головой о чугунное основание фонарного столба. В глазах потемнело. С трудом уловила лишь то, что Тирон кувырком перекатился следом, уходя с линии огня, и замер, распластавшись, так и не добравшись до тротуара.
На дороге творилось настоящие побоище. Треск пистолетов-пулеметов смешивался с многочисленными одиночными выстрелами, пули впивались в металл автомашин, с грохотом и звоном вдребезги разбивали витрины и окна. И над всем этим адом царили крики и разноголосый визг, разом врывающийся из десятков женских глоток. Пригибаясь, люди со всех ног бросились бежать, стараясь найти укрытия. Через несколько секунд, кроме нас с Тироном, не осталось ни одного постороннего.
Охотник по-прежнему лежал, не изменяя позы, и я, похолодев, поняла, что если он и жив, то до сих пор находится в зоне поражения. Резко пахло пороховой гарью. В раскалывающейся голове выстрелы отдавали новой болью, и безумно хотелось кинуться вслед за прохожими, но как бы ни было страшно, я не могла оставить брата на верную гибель. Прижимаясь к земле быстро поползла к обочине, судорожно вздрагивая всякий раз, когда пули чиркали по асфальту совсем рядом. Дотянувшись, вцепившись в рукав и воротник куртки, напрягаясь, потащила охотника с проезжей части.
Когда нам удалось добраться в безопасное место за углом, стрельба уже начала стихать. Осторожно прижав ухо к груди мужчины, убедилась, что сердце бьется достаточно ровно, хотя и очень слабо, а его лицо и вся одежда залиты кровью. Похоже, в нем сейчас нашпиговано несколько пуль. Поделившись силами, чтобы остановить сильную кровопотерю, с отчаянием осознала, что, моих способностей и знаний тут явно недостаточно, особенно, если свинец повредил внутренние органы.
Как-то ведь еще нужно вынуть пули. Не дожидаясь приезда полиции и скорой помощи, сердобольные граждане помогли погрузить раненого в такси, доставившее нас в ближайшую частную клинику.
В оплату доктору Блюмштейну за операции и конфиденциальность ушли почти все наши деньги, зато уже утром я смогла перевезти забинтованного брата на квартиру.
Несмотря на то, что голова по-прежнему нещадно раскалывалась, безумно хотелось спать и постоянно подкатывала тошнота, все свои способности и силы я направила на восстановление Тирона. Главное, что он выжил, хотя первые сутки находился без сознания. Но когда очнулся, легче не стало. Крайне раздраженный и злой от слабости и боли, он рычал, бесконечно дергал и гонял меня, требовал скорее его лечить, а еще ведь нужно было заботиться о питании. Несколько дней я почти не отходила от него, шатаясь от усталости, временами впадая в забытье, и буквально через неделю смогла поднять на ноги.