Иван Болотников
Шрифт:
– Ну, а как сюда угодил? – спросил бортник.
– Устал я от походов, Матвей. Раны мучить стали, руки ослабли. Попрощался я с Диким полем 23 и на матушку Русь подался. Стосковался по деревеньке нашей, решил на своей родной земле помирать. Долго шагал, деньжонки при себе имел. Под Володимиром к бродячей ватаге пристал. Отвык от Руси, думал, всюду честной люд, доверился как в степях. Среди казаков воровства не водилось. За это смерти предавали.
Помолчали. Матвей уперся взглядом в свои лапти, раздумывая над рассказом Пахома, потом вымолвил, закачал головой:
– Однако поскитался же ты, родимый. А я тебя не признаю. В селе редко бываю, живу отшельником. Вона сколь лет минуло, где признать…
– Был у меня ка селе дружок из старожильцев. Добрый мужик, правдолюбец. Не ведаю – жив ли теперь Исай Болотников?
– Здравствует. Умнеющий страдник, башковитый. Его-то хорошо знаю. Лошаденку у Исая иногда на московский торг беру.
– Обрадовал ты меня, Семеныч. Не чаял Исая в живых застать. Думал, татары его сгубили, – оживился Пахом.
Возле избушки вдруг протяжно и гулко ухнул филин. Матвей и Матрена переглянулись. Филин ухнул еще дважды. Бортник перекрестился и поднялся из-за стола.
«Федька знак подает. Знать, чево-то стряслось, господи», – всполошился Матвей и вышел из избушки.
Глава 7 КНЯЗЬ АНДРЕЙ ТЕЛЯТЕВСКИЙ
Князь поднялся рано. Звякнул колокольцем. Тишина. Спит старый управитель, не слышит медного трезвона.
Князь зевнул, толкнул дверь ногой в соседнюю палату.
– Эгей, Захарыч!
В княжью палату вошел управитель с опухшим, заспанным лицом. Ему за пятьдесят – низенький, кругленький, с лопатистой пегой бородой.
– Звал, батюшка?
– Горазд ты спать, однако… Медведь в подклете?
– Там, батюшка Андрей Андреевич. Чево ему соде-ится. Кормлю справно. Выпустить бы его на волю, все запасы приел.
– Довольно ворчать, Захарыч. Зверь мне надобен… Князь Масальский не поднялся?
– Почивает, батюшка. Да и ты бы отдыхал, государь мой. Дороженька была дальняя, утомился, поди.
– Много спать – мало жить, Захарыч. Ступай – буди медведя, бороться буду.
Управитель вздохнул, молча, осуждающе покачал головой и удалился.
Зверя держали в нижнем просторном подклете. Год назад князь охотился в подмосковных лесах и рогатиной свалил матерую медведицу. Медвежонка пожалел и повелел забрать на свой двор. Наезжая в село, князь Андрей часто забавлялся с молодым зверем.
В тереме шумно: князь бодрствует! Мечутся по узорчатому красному крыльцу и темным переходам дворовые холопы – ключники, спальники,
Шум и гам разбудили князя Масальского. Вскочил с пуховиков, глянул на двор через слюдяное оконце, хмыкнул. Уж не пожар ли приключился? Раскрыл оконце, курчавую длинную бороду свесил, крикнул:
– Чего по двору снуете?
Сухопарый плечистый холоп остановился возле крыльца, снял войлочный колпак и отозвался, озорно тряхнув русыми кудрями:
– Князь Андрей Андреич поднялся! У нас завсегда так. Топерь медвежья потеха будет. Спущайся и ты, князь.
Василий Федорович кинул на парня колючий взгляд. Ишь ты, как с князем разговаривает. Хотел погрозить кулаком, но холоп надвинул на голову колпак и заторопился в подклет.
Масальский прошел внутрь палаты, присел на пуховики, раздумывая – лечь спать или начинать облачаться. А со двора раздалось:
– Митька-а-а! Чево застрял, дубина! Айда на князя мотреть!
Масальский рассмеялся. Чудит Андрей Андреевич, скоморошью игру затеял, дворовых спозаранку согнал.
В палату просунул широкую бороду старый княжий спальный холоп.
– Подавай кафтан, Ивашка, – решил Василий Федорович.
– Не Ивашка я, батюшка. Мя сызмальства Михей-кой кличут, – поправил князя дворовый с низким поклоном.
– Все едино холопья рожа. Одевай да языком не мели. На потеху пойду.
В подклете полумрак. Управитель приказал засветить слюдяные фонари. Медведь лежал в углу, привязанный короткой цепью к железному кольцу, вделанному в дубовый стояк.
Князь Андрей – без шапки, в крепком суконном кафтане и кожаных рукавицах. Высокий, плечистый, русая борода коротко подстрижена, глаза цепкие, гордые. Стоит посмеивается, любуясь зверем.
– Спускайте косолапого.
Двое холопов освободили медведя от привязи. Молодой зверь поднялся на задние лапы, рявкнул. Дворовые прижались к стене, сгрудились возле двери.
– Не зашиб бы зверь, батюшка. Подрос он за зиму, одичал, озорной стал, – предостерег князя управитель.
Телятевский и сам видел, что медведь заметно вырос, но отступать было поздно. И тем более – в дверях показался князь Василий Масальский, давнишний друг Андрея Андреевича, любитель медвежьей потехи.
Князь Андрей шагнул к зверю, потрепал его рукой за шею.
– Здоров будь, Михайло. Соскучал по тебе. Зело ты вымахал.
– Возьми кинжал, Андрей Андреевич. Неровен час, – предложил другу Василий Федорович.
– Не к чему, князь. Мы с Михайлой мирно живем, вымолвил Телятевский и обхватил медведя руками.
Князь и зверь затоптались на месте. Телятевский сразу же попытался свалить косолапого на землю, но не тут-то было. Зверь упирался и сердито урчал, отталкивая князя передними лапами.