Иван Болотников
Шрифт:
Ахмет был опытный и коварный враг. Он хитер и изворотлив, знал немало великих сражений. Его тяжелая сабля опускалась на головы греков и грузин, персов и армян. Все тело Ахмета в боевых рубцах и шрамах. Он принимал на себя удары каленой стрелы, остроконечного копья и сверкающего меча.
Ахмет твердо верил в удачу и знал – ему сопутствует сам аллах.
Но с московитом он встречался впервые. И при первом же наскоке, почувствовав, как со страшной силой обрушился о его крепкий щит вражий меч, Ахмет сразу понял, что перед ним отважный воин, обладающий богатырским
Вновь сшиблись ратоборцы. Заслоняясь щитами, взмахнули мечами. Зазвенела сталь, посыпались искры.
Ахмет покачнулся в седле и резко поворотил крня в сторону. Надо перехитрить уруса. Его конь тяжел и не так поворотлив. Следует закружить противника и, улучив момент, поразить его саблей.
Иванка понял, что татарин начинает уклоняться от прямого боя. Тот с диким визгом заметался вокруг Болотникова.
Внезапно поворачивая коня, на скаку ударяя клинком о металлический щит и вновь рванув удила, Ахмет стремительно налетал на Иванку, но вплотную не сближался.
Болотников разгадал хитрость татарина. Потрепал Гнедка за гриву.
– Держись, Гнедок. Не поддадимся на уловку поганого. Держись!
Знал Иванка, что исход поединка теперь во многом будет зависеть и от коня. Надо успевать поворачивать лошадь, вовремя натягивать и отпускать удила и быть готовым к любому коварному наскоку иноверца. Татарин своими неожиданными опасными вывертами заставлял думать только об одном – не попасть впросак, не угодить под внезапный разящий удар.
Ахмет, покрутившись возле уруса и поняв, что испытанный боевой прием на этот раз не приносит успеха, решил идти напролом. Он поднял клинок и стремительно налетел на московита. Иванка подставил под саблю щит, а затем мощно взмахнул мечом. Ахмет заслонился, но удар Болотникова был настолько силен, что меч, соскользнув со щита, глубоко вонзился в шею коня.
Конь вместе с багатуром рухнул на землю. Болотников спрыгнул с Гнедка и только сейчас разглядел смуглое безбородое плосконосое лицо, короткую загорелую шею и широко раскрытые, застывшие в немом ужасе черные глаза.
Близка победа!
Но Ахмет тотчас вскочил и свирепо рявкнув: «Уррагх!» – надвинулся на уруса.
И начался пеший поединок.
Блистали мечи, лязгало железо. Татарин бился жестоко. Он был крупнее и выше Болотникова. Обозленный своей неудачей, Ахмет хотел побыстрее уложить уруса и вновь поднять в глазах джигитов свою пошатнувшуюся доблесть.
Однако гибкий и верткий Болотников на земле держался цепко. Багатуру никак не удавалось поразить уруса своим клинком. Иванка умело защищался и выжидал удобного момента.
Бились отчаянно, долго. Ордынец все время визжал, издавал воинственные вопли. А Иванка сражался молча, стиснув зубы, сурово поблескивая из-под шелома зоркими глазами.
Ахмет, уверившись в своей победе, все наседал и наседал. Его клинок словно молния сверкал в воздухе, тяжело опускаясь на красный русский щит. Вот-вот урус дрогнет и обретет смерть на поле брани.
У Иванки мелькнула мысль:
«Княжий меч, видно, знатные мастера ковали. Не устоять против него
Болотников, прикрываясь от клинка щитом, стал лишь изредка обмениваться ударами. Но вот, улучив момент и собрав воедино всю силу, Иванка неожиданно для бага-тура взмахнул мечом и обрушил его на кривую саблю. Клинок переломился. Следующим ударом Болотников рассек растерявшемуся багатуру голову.
Взмахнув руками, Ахмет замертво рухнул.
– Ловко, Иванка! – воскликнул бившийся неподалеку от Болотникова Якушка.
Сражался Якушка ожесточенно, неистово, разил татар копьем и саблей.
Яро билась с ордынцами вся русская тысяча. Билась час, другой. И вот татары дрогнули и повернули вспять.
Глава 6 ТЕЛЯТЕВСКИЙ И КАПУСТА
Русское воинство ликовало: утерли нос поганым, ишь как от крепостицы бежали!
Ордынцы сникли. Казы-Гирей от злости больно теребил подкрашенную хной 119 бороду, плевался. Аллах отвернулся от джигитов. От руки неведомого московита пал багатур Ахмет.
Высокий худощавый раб, зазвенев легкой цепью на ногах, подал повелителю чашу с айраном. (Так полагалось всегда, когда великий крымский хан гневался.)
Казы-Гирей выбил ногой из рук невольника чашу и в слепой ярости полоснул раба саблей по тощей шее. Голова невольника откатилась к ногам оробевших нукеров.
Князь Телятевский похвалил Болотникова:
– Не ошибся я в тебе, Ивашка. Знатно с татарами бился. Получишь от меня достойную награду. А с этого дня забираю тебя к себе в ратные холопы-послужильцы. Будешь вместе с Якушкой подле меня ходить.
Болотников, не остывший после лютой сечи, не сразу понял, о чем ему говорит князь. Слова доносились будто сквозь сон. Опомнился лишь тогда, когда на него налетел радостный Афоня Шмоток.
– Помогла моя ладанка, Иванушка!
– Князь-то как, не осерчал? – спросил бобыля Болотников, указав в сторону Телятевского.
– Рукой махнул. Не до меня ему ныне, – весело рассмеялся Афоня.
Запели ратные трубы, загремели тулумбасы 1. Из русского стана вновь выехали на поле боевые сотни; понеслись па татар, врезались в их конницу. Но главные силы войска оставались в городке. Основные тумены Казы-Гирея также находились на Воробьевых горах. Однако на поле сражались с обеих сторон до двадцати тысяч воинов, ежечасно подкрепляя друг друга все новыми и новыми отрядами всадников.
Нарастал и ширился шум битвы. Всхрапывали и ржали кони, ревели походные варганы, гудели бубны, протяжно пели рога, свистели стрелы. И все это перемежалось с оглушительными воплями ордынцев и громогласными кличами русских ратоборцев.
Ближе к Данилову монастырю жестоко рубились вершники, а правее, возле изгиба Москвы-реки, навстречу конным ордынцам выступили две тысячи пеших пищаль-ников, поражая татар пулями и картечью. Однако и джигиты наносили русским значительный урон, почти без промаха пуская свои стрелы.