Иван-Царевич и С.Волк
Шрифт:
– На кого? – не понял Иван.
– На вас? – не понял Карло.
– А-а. Ну, как хотите, – и Иванушка, старательно помогая себе языком, вывел на первом листе заголовок:
СЕРИЯ ОДНОАКТНЫХ ПИЕС
С ПРОЛОГОМ И ЭПИЛОГОМ
автора Ивана Неиз... (зачеркнуто) Елисе... (зачеркнуто) Лукоморского
У Л И Ц А
П О Б И Т Ы Х
С Л Е С А Р Е Й
Написанная Им Самим
Акт Первый
"День Рожденья Козонова,
или
Убей меня нежно"
Когда папа Карло уже убежал к своим ребятишкам с готовыми
Писец – молодой длинноволосый человек в белых лосинах и розовой тунике – был занят. Он держал двумя пальцами за уголки большой лист исписанной бумаги и, как будто пытаясь вытрясти из него пыль, махал им в воздухе.
– Здравствуйте. Извините, я не помешал? Мне нужен Иоганн Гугенберг.
– Я – Иоганн Гугенберг, – человек, не переставая трясти листом, взглянул на вошедшего. – Что вы хотели? Я переписываю документы и книги красивым почерком, пишу и читаю письма, составляю прошения...
– А вы не могли бы минутку отдохнуть?
– Спасибо, я не устал, – удивился сначала писец, но потом понял: – А-а, вы про это! Я так сушу чернила на этом завещании – я буквально секунду назад закончил его переписывать, а сейчас за ним должны прийти. Но если вас это отвлекает, я могу его... положить... положить... куда-нибудь... нибудь... куда... – Гугенберг беспомощно завертел головой. Стол был завален кипами старой пожелтевшей бумаги, чернильницами, перьями, банками, книжками, остатками завтрака (а, может, ужина или обеда – при наличии плесени такой густоты и пушистости определить с точностью это было затруднительно), грязным носками и Памфамир-Памфалон знает, чем еще, и места завещанию на нем явно не было. – Я положу его на стул! – радостно воскликнул настигнутый озарением писец. Смахнув со стула подсвечник, он нежно пристроил на нем бумагу буквами вверх, и только потом повернулся к царевичу.
– Так что вы хотели заказать?
– Объявления для театра. Штук тридцать. Самого большого формата, какой у вас есть.
– Без проблем. Давайте текст, – протянул руку Гугенберг. – К какому дню?
– Часа через три-четыре они мне будут нужны.
– Я серьезно спрашиваю.
– А я серьезно отвечаю.
– Это невозможно, – пожал он плечами.
– Даже за три золотых?
Половины этой суммы не стоила и вся каморка писца, включая его самого.
– СКОЛЬКО? – ухватившись за сердце, Гугенберг медленно опустился на стул. Вернее, в первую очередь, на недосохшее завещание.
– Вы на свою бумажку сели, – подсказал Иван.
Хозяина как пружиной подбросило. Он изогнулся так, что бхайпурские йоги удавились бы от зависти.
– Мои лосины!!! Мои лосины!!! Мои лосины!!! Мои лосины. Мои лосины? Мои лосины... Мои лосины... Мои лосины!!!
Искаженные мукой черты Гугенберга просветлели.
– Будет вам тридцать копий, – уверенно молвил он.
Так родилось книгопечатание.
Серый
– Иванко!!! У нас получилось!!!
Иванушка, не ожидая такого подвоха, взмахнул руками и хлопнулся на мешок.
С золотом.
Четвертый.
Завтра утром их будет ждать Шарлемань.
И птица.
Наконец-то.
Серый подал руку во весь рот ухмыляющемуся Ивану, помогая встать.
– Пошли, Иванко! Забираем Санчеса – и к Ерминку – водку пьянствовать, безобразия хулиганить. Завтра в это время уже в пути будем, прощаться некогда будет!
– Пошли!
– Санчес!
– Санчес!
– Санчес!!!
Маленького красильщика на втором этаже не было.
– Может, он в конторе?
– Айда в контору!
– По задней лестнице спустимся.
– Пошли!
– Санчес! – гулко прокатилось по всему дому.
Краем глаза Серый заметил, как через коридор метнулась под лестницу и затаилась там какая-то тень.
– Эй, ты, вылезай! Чего прячешься? – ткнул мечом в темноту Волк.
– Кого ты там загнал? – подоспел и Иван.
– Ща посмотрим, – и, громче: – Вылазь, говорю! Руки вверх!
Темнота ожила, зашевелилась, от нее отделилась черная фигура и, задрав как можно выше руки, отворачиваясь, вылезла на свет Божий.
– Иванко, гляди-тко, негра!!!
– Да откуда ему тут в... И верно, негр! Тебе Санчес что-нибудь про каких-нибудь негров говорил?
– Нет.
– И мне – нет.
– Может, он тут сам завелся?
– Не выдумывай. Сами только тараканы заводятся.
– Ты кто, и что ты тут у нашего Санчеса под лестницей делаешь? – ухватил Серый сына черного континента за шиворот черной рубашки, заправленной в черные же штаны.
– Я не есть понимайт, – недружелюбно сверкнул белками глаз негр.
– Чего он не ест? – переспросил Иван.
Серый же при первых звуках голоса таинственного незнакомца насторожился.
– Ну-ка, поворотись-ка, сынку, к свету передом, – потянул он мавра за шкворник.
– Сергий! Не трогайте его, пожалуйста! – по коридору бежал, размахивая руками, Санчес.
– Кого "его"? – подозрительно прищурившись, уточнил Волк.
– Гарри...
– Мини-сингера?! – ошарашено оглядываясь, воскликнул Иванушка. – Где?
– ГАРРИ?! – и Серый согнулся пополам, ухватившись за живот, задыхаясь от смеха. – Гарри!.. Ой, не могу!.. Ой, держите!.. Гарри!..
– Не вижу в это ничего смешного, – решив, что ему пока больше ничто не угрожает, позволил себе обидеться негр.
– А отмыть... – озабоченно начал было Иван, но Санчес покачал головой.
– А отбелить?.. – бился в истерике Серый. – А перекрасить?.. А штукатуркой?... А наждачкой?..
– Ваш пароксизм ненатуральной веселости оставляет меня индифферентным,– выпятив нижнюю губу, процедил мини-сингер.