Иван Царевич vs Василиса Премудрая
Шрифт:
– Да ему просто скучно было!
– Но…
– Не поеду!
– Поедешь!
– Не поеду! – вскочил Тарас и уже от двери добавил.
– Я лучший следователь этого отдела! Что Вы меня в посыльного превращаете?! Мне что, заняться больше нечем?!
Сидя через сорок минут в своем кабинете, Ефимов все еще был зол и безуспешно искал, на ком бы сорваться. Все так тщательно возводимые им стены рухнули в одно мгновенье,
"Соглашайся на командировку", – гласило сообщение с незнакомого номера.
Тарас недоуменно уставился на экран, пытаясь сообразить, кто бы это мог быть, но, наконец, сдался и ответил.
"Кто это?"
"Папа Римский!" – ответ пришел почти незамедлительно, и сразу же за ним еще один: - "Это Лексус".
Тарас отшатнулся от телефона, как вроде тот был ядовитым пауком.
"Откуда знаешь про командировку?"
"Ты забыл, кто мой отец? Приедешь?" – гласила следующая смс-ка, пришедшая через пару минут.
"А с хрена ли мне?" – он все же нашел в себе силы ответить.
"Приезжай. Я тебе Москву покажу. Капли от соплей понюхаем :)" – этот смайлик в конце и взбесил Тараса больше всего.
"Извини, не получится. Это дело не мое. Поедет Григорьев. В другой раз. Пока."
Демьянов не ответил. Да Тарас и не ждал. Поддавшись какому-то внезапному порыву, он стер одним махом все входящие и исходящие смс, чтобы не было впоследствии соблазна позвонить. Или написать. Ему это не надо. Совсем не надо.
Следующее сообщение от москвича застало его уже ближе к ночи. Когда он, выкупавшись и расслабившись, оккупировал диван и, вооружившись тарелкой неизменных пельменей и бутылкой пива, собирался смотреть пропущенный вчера матч "Реал Мадрид" – "Барселона". Тарас настолько не ожидал увидеть ничего подобного, что раз пять перечитывал смс, пытаясь понять, правда ли это или плод его больного воображения.
"Я соврал насчет вкусов. Приезжай, а?"
Он несколько раз набирал ответ и снова стирал, прежде чем отослать лаконичное:
"Зачем?" – он не уточнил, к какой именно части это его "зачем" относится, но Лекс и сам все понял.
"Будешь смеяться, но я зассал."
"Мне не было смешно…"
"Знаю. Прости. Ты приедешь?"
Эпилог. Чуть больше года спустя.
Тарас нервно крутил в руках телефон, не решаясь набрать номер, выученный назубок. За прошедший год с хвостиком он так и не сохранил его в списке контактов. Не потому, что ожидал подвоха или не доверял. Просто… Вот просто так. Было в этом какое-то особое удовольствие, нажимать по очереди эти выжженные в сознании цифры, медленно, смакуя, оттягивая тот момент, когда трубка отзовется таким близким, чуть хрипловатым голосом:
– Привет, родной. Соскучился?
И вот сейчас он впервые пожалел о том, что этот номер не стоит у него на автонаборе. Как бы было просто тогда – нажал на кнопку и все, назад дороги нет. А так Тарас уже раз десять начинал набирать и захлопывал крышку назад.
Информация, случайно попавшая к нему этим утром, заставляла его не просто нервничать. Да он места себе весь день не находил! То, что с Лешкой нужно будет поговорить, не подлежало никакому сомнению, но вот как сказать то, что он хочет?
Наконец, парень решился и быстро, пока не успел передумать, набрал сообщение:
"Наш патологоанатом на пенсию уходит", – и отправил, сглотнув подступивший вдруг к горлу комок.
В ожидании ответа он снова начал обдумывать то, что, тешимый туманной надеждой, собирался предложить.
Они встречались уже больше года. С той самой поездки Тараса в Москву. Стоило только переступить порог квартиры Демьянова, как ему сразу и без обиняков дали понять, кто, насколько и в чьем вкусе. Долго объясняли. Практически до конца санкционированного отпуска. Москву в тот раз он так и не увидел.
И вот, с тех пор они вместе. Ну как - вместе? Видятся пару раз в месяц. Иногда Тарас приезжает в Престольную, иногда Лексус в Питер. Но чаще тыкают пальцем в первый попавшийся город между пунктами Пэ и эМ и съезжаются - на поездах, на автобусах, на машинах каждый из своего конца. И проводят вместе выходные. То часами гуляя по незнакомым улочкам, то сутками не вылезая из гостиничного номера. То остервенело, до хрипоты, споря о значении творчества любимых рок-групп Лешки в рамках мирового развития музыкальной индустрии, то смотря всю ночь напролет записи памятных боксерских боев.
И говорили. Боже, сколько они говорили. Обо всем и ни о чем. Демьянов оказался тем еще треплом. Он рассказывал так красочно, сочно и интересно, что даже такие банальные и противные в принципе вещи, как его трудовые будни, казались сказкой, наполненной юмором, приправленной цинизмом. Тарас бы его слушал и слушал. То, что начиналось как банальное влечение, щедро подстёгнутое игрой уязвлённого эго, уже давно переросло в нечто совсем другое. Во что именно? Это-то и оставалось до сих пор невыясненным. Только об одном они не говорили никогда.