Иван Царевич vs Василиса Премудрая
Шрифт:
– Блин, Олег! – вцепился в собственную шевелюру блондин.
– Как же мне иногда хочется, чтобы ты был хоть чуть-чуть, хоть капельку, хоть вот столечко гомофобом!
– А с хрена ли мне быть гомофобом, имея старшую сестру-яойщицу и лучшего друга - непрошибаемого гея?
– И правда, с хрена ли? – протянул москвич.
– А с хрена ли ты не пользуешься своим чувством такта?
– Чтоб не испачкать! – ухмыльнулся тот.
– Так Тарасу ты шанс давать не собираешься?
– Дорогуша, у тебя что в школе по географии было? Где
Ну, спроси уже
Данная Демьяновым подсказка оказалась как нельзя кстати. Перевернув отчетности банка крови и отсеяв более девяноста процентов клиник, не заказывавших кровь редкой группы в течение года до дня смерти Гладковского в апреле, следователи сосредоточились на оставшихся одиннадцати. И третья же по счету, куда заявился в сопровождении волшебных корочек и кучи вопросов напарник Ефимова, оказалась прямым попаданием. Небольшое частное заведение, специализирующееся большей частью на операциях по увеличению груди, располагалось в Богом забытом городке в сорока километрах от Питера. Единственный практикующий хирург клиники сначала усиленно делал вид, что ничего не знает, не понимает и вообще его тут не стояло. Но стоило Василию прозрачно намекнуть, что у врача, проведшего эту операцию, есть всего два варианта – быть свидетелем или же соучастником, как тот проявил недюжинные способности к арифметике. В смысле, быстренько прикинул два плюс два и, получив правильный ответ, довольно точно описал и покойного Синицына, и сопровождавшего его и оплатившего услуги клиники Удовиченко. А потом и опознал по фотографиям.
Круг замкнулся, оставив Николая Викторовича просиживать нары, а его адвоката бегать, сбивая ноги в кровь, пытаясь добиться хотя бы домашнего ареста. Никаких шансов на это, впрочем, не было. Уж больно железобетонными оказались улики, переданные Ефимовым в прокуратуру. Удовиченко ожидало от 15 лет строгого режима, если найдет, кому всунуть взятку, до пожизненного, если все будет по-честному.
Надо ли говорить, что когда утром следующего дня Тарас заявился в холодную и мрачную вотчину Михаила Борисовича, он пребывал в самом радужном настроении? Дело об убийстве политика он распутал, висевший на отделе уже несколько месяцев глухарь Синицына тоже, да и личная жизнь выкинула абсолютно невообразимый финт ушами и, кажется, начала налаживаться. Ведь ему же не показалось вчера, да? Лешка же в самом деле отвечал! И Тарас был почти на сто процентов уверен, что отнюдь не под действием наркотика.
А уверенность эта появилась после вчерашнего разговора со знакомым наркологом. Парень очень волновался о последствиях, коими могло грозить безбашенному криминалисту неосторожное обращение с наркотическими веществами, а потому решил лично убедиться, что все в порядке.
– Славик, - позвонил он приятелю, работавшему наркологом в городском диспансере.
– Мне про один наркотик узнать надо. Ауксилиуме.
– Подлизаться решил? – хохотнули в трубке.
– Или правда латынь от нефиг делать выучил? Ладно, помогу. Что интересует?
– Ауксилиуме, - повторил Тарас.
– Да, помогу, сказал же! Какой наркотик?
– Ну, Ауксилиуме, - уже не так уверено ответил тот.
– Да, что ты заладил – помоги, да помоги? С чем помогать-то?
– Погоди, - начало доходить до следователя.
– так Ауксилиуме это…
– "Помоги мне" на латыни, - подтвердил его подозрения приятель.
– Так чем помочь?
– Да ты уже… Спасибо.
И вот сейчас Тарас спешил к их штатному патологоанатому, надеясь добыть у него номер телефона этого блондинистого недоразумения. Вначале он хотел поймать того в больнице, но отловленная в коридоре медсестра сообщила, что вчера был его последний день. А Олег, оказавшийся главным хирургом, работает сегодня только в ночную смену. Так что оставался лишь один вариант - Михал Борисыч.
Но жизнь полна сюрпризов, как оказалось. В морге, кроме уже упомянутого патологоанатома, находились также Настя и искомая пропажа собственной персоной. Подруга стояла спиной ко входу, а потому не видела, как появился Ефимов, и увлеченно продолжала свой рассказ:
– …влюбился, представляете? Нет, Вы, Михал Борисыч, прочувствовали всю масштабность катастрофы? Эта блондинка динамит его по-черному, а Ёфик срывает образовавшуюся в результате бурления гормонов энергию на нас! С этим срочно надо что-то делать! Я уже вторые сутки не сплю, а ведь это дело даже не моего отдела!
– И что Вы, Настенька, предлагаете? – спокойно поинтересовался пожилой врач.
– А что за девушка? – уточнил молодой, косясь при этом на Тараса.
– Да там, Алексей, тихий ужас! Какая-то неформалка. То ли балерина, то ли Ваша коллега, я так от Тараса ничего внятного и не добилась! Он ее на первом свидании пельменями накормил, представляете?
– Ужас какой! – ухмыльнулся Лексус, смотря поверх ее головы прямо в глаза следователю. И таким откровенным был этот взгляд, что Тарас мгновенно понял – знает, зараза, все он знает!
– Прекрати меня позорить, радость моя! – опустил он руку на плечо вздрогнувшей Насти.
– Сегодня выспишься, я уже передал дело в прокуратуру.
– Слава те, Господи! – вырвался полный облегчения вздох у девушки.
– Ну, а с блондой твоей что?
– Еще не знаю, - и опять эта игра в гляделки.
– Уезжаешь? – заметил он рядом с москвичом небольшой дорожный тролль.
– Уезжаю, - подтвердил тот, - Вот, попрощаться пришел. Покурим?
– Я бросил.
– А я и не начинал... Так покурим? – Настя с Михаилом Борисычем только успевали переводить взгляд с одного на другого.
– Покурим, - согласился Тарас.
– Пошли ко мне?
Они уже минут пять сидели в кабинете Тараса, молча изучая друг друга, не решаясь начать разговор. Наконец, москвич не выдержал:
– Ну, спроси уже.
– Спросить что? – продолжил рассматривать его Ефимов.
– Сам знаешь, – Лекс склонил голову и потерся щекой о плечо. Только намного позже Тарас узнает, что этот его жест означал крайнюю степень неуверенности. А в тот момент ему показалось, что парень отмахивается от него, как от мухи. Это злило.