Иван – царский сын

Ветер Ксения

– Сиди здесь, – коротко бросает она напоследок.

Как будто ему есть куда идти. Она больше не говорит с ним чарующе, наигравшись, как кошка с мышью – потеряв интерес или наоборот – только теперь начав воспринимать всерьез. Теперь Ваня не просто забавная игрушка, теперь он – Кощеев сын, и, он боится, слишком скоро узнает, что же это значит.

Пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей, Ваня забирается обратно в палатку и приобнимает Василису, согревая её хотя бы теплом тела. Перевертыш лежит тут же, по-собачьи горячий, и Ваня подтягивает поближе и его, укладывая

морду на колени девушке.

– Зачем им я? – только сейчас спрашивает сама Василиса.

Ступор, охвативший её, отступает, и она начинает понимать.

***

Следующим утром мужчина в военной форме будит Ваню и жестом приказывает следовать за собой. Вася с перевертышем еще спят – они прижимаются друг к другу ночью, греясь – и Ваня выбирается как можно осторожнее, стараясь не разбудить их. Ему удается аккуратно переложить Василису, перевертыш-собака тоже похрюкивает во сне, но Ваня уверен – он проснулся еще до того, как мужчина подошел к их палатке. Мысль об этом вселяет в него странное спокойствие.

На второй день туман немного рассеивается, и Ваня может различить множество палаток, раскинутых в степи – утром они еще утопают в белесой дымке. Только рассветает, и лучи с трудом пробиваются сквозь серость, выхватывая фигуры людей – часовых и ранних пташек. Большинство еще спит, но, судя по количеству машин и палаток, с ними около сотни военных. Никто не обращает на них внимания, и они легко проходят сквозь лагерь. Вдалеке, уже различимый без серого марева, Ваня видит огромный, раскидистый дуб – высотой он этажей в десять, не меньше; и даже сейчас его крона скрывается в дымке. Старика нет, но он может представить звон его цепи и шаркающие, дерганые шаги.

За палатками, у ряда джипов, расположился огромный фургон-трейлер, черной громадиной возвышающийся над их палаточным лагерем. Ваню ведет тот же мужчина, что привез Морану к поезду – он не сразу узнает лицо, но уверен – видимо, кто-то особо доверенный. Лицо это жесткое, но не жестокое, и Ваня не уверен, стоит ли бояться его – может, и стоит, на всякий случай. Мужчина прикладывает палец к панели у двери трейлера, и дверь отодвигается в сторону, пропуская их – высокими технологиями, впечатляющими Ваню не меньше магии. Они поднимаются по лестнице, и внутри эта машина выглядит круче, чем квартира Вани и большинства его одноклассников – за годы в школе он побывал не у всех.

Кухня оборудована по последнему слову техники, и в ней сам Гвидон стоит у кофеварки. Несмотря на время, он уже одет в идеально отглаженный костюм, и рубашка его свежее и белее, чем когда-либо у Вани. Мужчина в военной форме остается стоять у двери, сложив за спиной руки – вышколенным привычным движением, не меняясь в лице. Гвидон ставит на стол три чашки и жестом подзывает к себе Ваню. Морана тоже сидит здесь, за столом, в домашнем шелковом халате, который скорее подчеркивает, чем скрывает её прелести. Смущенный, Ваня старается как можно меньше смотреть на неё, и только кивает, приветствуя.

– Доброе утро, – тянет Морана, явно забавляясь его реакцией.

Гвидона не веселит и не злит

это, он разливает по чашкам кофе, садится за стол и снова жестом велит ему сесть. Ваня аккуратно садится, стараясь не задеть Морану коленом, и она вытягивает стройную ножку, поглаживая его лодыжку. Интерес её вспыхивает так же быстро, как пропадает.

– Доброе, – выдавливает Ваня, не отрывая глаз от чашки кофе.

– Прекрати, – коротко бросает Гвидон, без злости, но неоспоримо.

Морана вздыхает, садится ровнее и запахивает халат. Ваня с благодарностью смотрит на Гвидона, и тот спокойно кивает в ответ, отпивая свой кофе. За ночь в палатке Ваня успел промерзнуть до костей, и он обхватывает руками горячую чашку, согреваясь. Гвидон говорит с ним прямо, не насмехаясь, не загадывая загадки, не таясь – прямо, как, Ваня думал, совсем не принято у волшебных существ.

Он говорит с ним, как с равным.

– Ты сын Кощея. Знаешь, что это значит?

Ваня не знает, и отрицательно мотает головой. Морана фыркает, но Гвидон совсем не выглядит удивленным. Он хмурится своим мыслям и продолжает – достаточно медленно, чтобы Ваня успел понять.

– Кощей – вроде великого древнего колдуна. Уверен, ты видел таких в блокбастерах. Он был еще до того, как появился ты, я или даже мой отец. Слышал, у тебя есть фонарь с пером жар-птицы – это одно из его сокровищ. Тысячи его сокровищ спрятаны по миру, мы ищем их.

Ваня кивает на каждое слово и даже удивляется – всё это он мог бы представить еще по сказкам, которые слышал в детстве. Единственное, что он не мог представить – это действительно его касается. Гвидон убеждается, что он слушает, и продолжает:

– Но самое главное его другое умение. Он бессмертный.

Конечно, Кощей Бессмертный – это знают даже дети в детском саду, и Ваня снова кивает, переставая чувствовать себя таким уж глупым. Он отпивает немного кофе, и терпкий вкус его бодрит.

– Его убивали много раз, – говорит Гвидон. – Или думали, что убивали. Но каждый раз он ускользал, сливаясь с людьми. Кощей живет обычной жизнью, пока не решит снова обрести власть. Кощей порождает детей, и иногда мы находим по миру его потомков.

Тот старик с котом на голове сказал, что давно не видел сыновей Кощея; а еще сказал, что давно – это даже не сотня лет. Гвидон не акцентирует на этом внимание, и Ваня не уточняет – не хочет показаться выскочкой. Он уверен – Гвидон замечает и это, и в его взгляде проскальзывает одобрение.

– Свою силу он получает не самым приятным способом. Не хочу обсуждать подробности.

Они в лагере, окруженные военными, доставленные сюда на зачарованном поезде, сбежавшие от нечисти и ведьм, рядом со стариком, цепью прикованным к дереву, и Ваня не хочет знать, что именно этот человек считает "не самым приятным способом". Вместо этого он спрашивает:

– Зачем вы его ищете?

Ответ прост, но Ваня не ожидает его услышать:

– Мы хотим найти его и убить навсегда.

– Но ведь он, типа, мой отец? – Ваня поражается откровенности. – Разве я не должен быть на его стороне?