Иван III
Шрифт:
Последний брат, Андрей Иванович (1490–1537), полной мерой хлебнул из чаши унижения. Василий отпустил его на удел лишь в 1519 году, причем сильно сократил размеры удела по отношению к тем, которые названы были в завещании Ивана III. В январе 1533 года великий князь позволил Андрею жениться на дочери князя Андрея Хованского Евфросинии. После кончины Василия III Андрей потребовал увеличить свой удел, но получил отказ. Весной 1537 года он попытался бежать в Литву, но был перехвачен московскими войсками, обманом привезен в Москву и здесь арестован. Князь был помещен в ту же придворную тюрьму («Набережную палату»), где содержались и другие
Таким образом, сыновья Ивана III стали главными жертвами той политики искоренения уделов, которой придерживался их отец.
Сама судьба помогла московским государям покончить с удельной системой. Василий III имел всего лишь двух сыновей — Ивана (1530–1584) и глухонемого Юрия (1532–1562). Уничтожив Владимира Андреевича Старицкого в 1569 году, Грозный положил конец удельной системе. Сам он к концу жизни имел двух сыновей — Федора и Дмитрия. Первый из них занял трон после кончины отца, а второй со всей родней по линии матери, Марии Нагой, отправился в ссылку в Углич. (Поистине, этому тихому и красивому верхневолжскому городу выпала какая-то зловещая роль в русской истории!) Положение, которое занимал в Угличе отрок Дмитрий, представляло собой нечто среднее между положением удельного князя и бесправного ссыльного. После загадочной гибели царевича Дмитрия 15 мая 1591 года, в которой многие винили правителя Бориса Годунова, удельная система окончательно становится историческим воспоминанием.
Но зло имеет свойство возвращаться к тому, кто его сотворил. Угличская трагедия стала искрой, долго тлевшей под спудом и много лет спустя вдруг полыхнувшей пожаром самозванства. Теперь Борису Годунову, а вместе с ним и всей стране, приходилось платить за все и по самой высокой цене. Так страшное дело братоубийства, начатое Иваном Великим во имя созидания могущественного Российского государства, нашло свое искупление в кровавых драмах Смутного времени.
Заветы Ивана Великого жили не только во внутренней, но и во внешней политике Московского государства. Его любимая идея собирания под одним скипетром «всея Руси» оказалась необычайно продуктивной. Как и положено великим идеям, она поначалу казалась почти безумной. Но в погоне за этим «почти» наследники Ивана зашли так далеко, что однажды и вправду проснулись хозяевами всех владений Ярослава Мудрого…
Иван начал борьбу за Прибалтику. Он хотел видеть русских полноправными участниками балтийской торговли, способными на равных разговаривать с другими народами региона. Но добиться этого он так и не смог. Слишком сильным было дружное сопротивление европейских государств, не желавших допускать Россию в свой тесный круг. Исполнение балтийского замысла оказалось не по плечу и Ивану Грозному, потратившему 25 лет на бесплодную Ливонскую войну (1558–1583). Тщетно бились над этим царь Федор Иванович, Борис Годунов и первые Романовы. Однако настойчивость, сопряженная с умением, рано или поздно вознаграждается. Со времен Петра Великого мечта Ивана становится политической реальностью.
Иван начал «прибирать к рукам» беспокойное наследство Золотой Орды. Он первым очертил то, что позднее назовут
Иван «прикармливал» Крым и присматривался к Турции. Но при этом он всегда держал в уме и весь сложный расклад политических интересов в Восточной Европе. Это был правитель, обладавший стратегическим мышлением. Он заглядывал в будущее не только на дни и месяцы, но на годы и десятилетия. Стремясь вывести Россию из ее византийского одиночества, Иван готов был вступать в любые союзы и коалиции. Впрочем, при этом он никогда не терял здравого смысла и доброй доли цинизма, присущего выдающимся политикам всех времен.
Люди, подобные Ивану Великому, всегда вызывают у потомков сложное чувство. Их оценка столь же противоречива, как противоречива и сама природа российской верховной власти, объединяющей — но и подавляющей. Во времена Ивана Великого Россия выходила из политического распада и нравственного унижения через диктатуру. По происхождению, воспитанию и в силу обстоятельств ему суждено было стать первым российским диктатором («самодержцем»). Как правитель он был, несомненно, первоклассным мастером своего дела. И в этом отношении он заслуживает нашего восхищения. Что же касается нравственного (или, скорее, безнравственного) аспекта его деятельности, — то здесь мы вступаем в ту область, где каждый сам составляет свою калькуляцию…
Создатель самодержавия — системы, которая принесла России так много славы и так много бесчестья — Иван Великий все так же возвышается на дальнем горизонте нашей истории. В низких лучах заходящего солнца империи его высокая, сутулая фигура отбрасывает огромную тень, вплотную подступающую к нашим ногам.
МОСКОВСКИЙ КНЯЖЕСКИЙ ДОМ В XV ВЕКА
(ОСНОВНЫЕ ДЕЯТЕЛИ)
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией). Т. 1. СПб., 1841.
2. Барбаро и Контарини о России. Л., 1971.
3. Волоколамский патерик (По рукописи Московской Синодальной библиотеки № 927). Сергиев Посад, 1915.
4. Герберштейн Сигизмунд. Записки о Московии. М., 1988.
5. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949.
6. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950.
7. Житие Пафнутия Боровского. — В приложении к статье: Кадлубовский А.П. Житие преподобного Пафнутия Боровского, написанное Вассианом Саниным // Сборник Историко-филологического общества при Институте князя Безбородко в Нежине. Т. 2. Нежин, 1899.
8. Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М., 1994.
9. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским. Т. 1. СПб., 1882 // Сборник императорского Русского исторического общества. Т. 35. СПб., 1882.