Иван Петрович Павлов (1849 —1936 гг.)
Шрифт:
Эксперименты показали, что в отличие от общенейрофизиологического принципа переключения безусловных рефлексов от одного его типа к другому, в данном случае переключение вырабатывается, имеет условно-рефлекторную природу и тонический характер, а сигналами для него служат перечисленные выше факторы, названные нами переключателями. Эти особого рода постоянно действующие условные раздражители создают в коре большого мозга определенный функциональный фон тонического характера, определенную функциональную структуру открытых и закрытых (т. е. заторможенных) путей и, таким образом, предопределяют род, знак и характер последующей условно-рефлекторной деятельности. Действующие на этом фоне фазные, или пусковые, раздражители направляют поток нервных импульсов через открытые условно-рефлекторные пути и вызывают соответствующие реакции организма.
условно-рефлекторное переключение придает деятельности большого мозга большую гибкость и разнообразность, повышает ее адаптивную силу. Формирующееся при этом стабильное или тоническое условно-рефлекторное состояние наряду со сходными состояниями, возникающими при системности
Установленные в нашей лаборатории факты в последующем были подтверждены в сходных или близких Экспериментах рядом других исследователей: И. И. Лаптевым, И. С. Бериташвили, М. С. Алексеевой, Э. Г. Вацуро, Л. С. Гамбаряном, А. Н. Знаменской и др. В интерпретации же фактов некоторые из них придерживаются несколько иной точки зрения.
Рамки условно-рефлекторной теории можно существенно расширить, включив в большую семью условных рефлексов также особую разновидность индивидуально приобретенных рефлексов, о которых Павлов говорил на одной из последних лабораторных конференций его лаборатории при анализе и обобщении материала трехлетнего экспериментального изучения поведения антропоидов. Речь идет об одном из видов ассоциации по новой классификации Павлова, которая, согласно его характеристике, отличается от другого вида ассоциации — условного рефлекса. Условный рефлекс есть продукт связывания биологически несущественного раздражителя с такой жизненно важной деятельностью организма, к которой раньше он не имел никакого отношения, был случайным. Новый же вид ассоциации — это продукт выявления и связывания благодаря активной деятельности организма в окружающей среде таких явлений, которые даже изначально не были случайными в отношении друг друга, а были связаны между собой причинно-следственными отношениями и в природных условиях. На основании столь существенного различия между условным рефлексом и новым видом ассоциации Павлов считал даже, что последний нельзя назвать условным рефлексом. По его мнению, этот новый вид являлся более высокой формой деятельности мозга и играл более важную роль в этой деятельности у высших животных.
Мы сочли возможным не согласиться с учителем в вопросе о названии этой особой и исключительно важной формы деятельности мозга и предложили включить ее в великую семью условных рефлексов. Главным основанием для такого заключения послужило то обстоятельство, что в характеристике Павлова этот вид ассоциации имеет рефлекторный генез и природу, вырабатывается и совершенствуется по установленным закономерностям выработки и усовершенствования условных рефлексов, является средством высшей и активной адаптации организма к среде. А так как наиболее характерной специфической особенностью нового вида ассоциации Павлов считал адекватное отражение природных причинно- следственных отношений, мы предложили к его названию прибавить прилагательное «каузальный», чтобы отличать этот вид от многочисленных других членов условных рефлексов с присущими им особыми специфическими особенностями (последние, как известно, нашли отражение в дополнительных прилагательных к названиям рефлексов). Не вдаваясь в детали высказанной нами точки зрения по этому вопросу, отметим, что независимо от того, насколько правильно или удачно назван нами новый вид ассоциации, будет ли это название принято или отвергнуто специалистами в этой области,— выработанный ее характер, как и рефлекторная ее природа, неоднократно отмеченные самим Павловым, не подлежат никакому сомнению. А суть вопроса в этом именно и заключается. В таком случае в орбиту рефлекторной теории с ее строгими научными принципами вовлекаются -естественным ходом некоторые специфические явления в деятельности мозга, которые не только противопоставляются на том или ином основании условным рефлексам определенными исследователями, ставятся выше их по рангу и значению, но и вообще считаются нерефлекторными по происхождению и природе формами деятельности мозга. Мы имеем в виду разного рода явления в этой деятельности, известные под названием гештальта, нейродинамической модели, образного поведения, навыка и т. п.
Рядом советских и иностранных ученых за последние десятилетия описаны еще некоторые другие новые разновидности сложных и простых индивидуально приобретенных рефлексов, отличающихся от ранее известных разновидностей определенными специфическими особенностями, в совокупности значительно пополняющих семью условных рефлексов и расширяющих рамки приложения условно-рефлекторной теории Павлова. Но рассказать о них здесь не представляется возможным.
Экспериментальные исследования сложных поведенческих актов антропоидов, проведенные Павловым в сотрудничестве с П. К. Денисовым и М. П. Штодиным, в последующем нашли свое достойное продолжение в исследованиях многих его учеников и последователей: Э. Г. Вацуро, М. П. Штодина, Ф. П. Майорова, Л. А. Фирсова, Л. Г. Воронина, А. И. Счастного и др. Руководствуясь теоретическими установками Павлова и используя не только ранее известные, но и разные новые методические приемы, они в своих экспериментах, охвативших значительное количество антропоидов, получили богатый, разнообразный и весьма ценный в научном отношении фактический материал, которому посвящен ряд монографий и большое число журнальных статей. Ограничиваясь эскизной характеристикой этого материала, охватывающего обширный круг актуальных вопросов, отметим прежде всего то, что является общим для фактических данных названных исследователей и существенно важным в научно-методическом отношении, а именно: в совокупности все эти факты находятся в полном противоречии с установками
Отметим лишь некоторые из заслуживающих особого внимания фактов и теоретических положений, установленных этими учениками и последователями Павлова в своих многолетних исследованиях.
В экспериментах Э. Г. Вацуро и М. П. Штодина были получены факты, свидетельствующие о формировании у антропоидов выраженного стереотипа своеобразного автоматизма в действиях, придающего их манипуляциям ритуальный характер и делающего их поведение зачастую неадекватным конкретной ситуации. Например, обезьяны, выучившиеся складывать ящики в устойчивую пирамиду, чтобы забраться на ее вершину и достать висящую высоко пищу, строят подобную же пирамиду и в том случае, когда они находятся внутри клетки, а приманка висит высоко вне клетки и видна им. Или же у обезьян вырабатывают навык тушения водой огня, ограждающего доступ к пище, а также навык перекидывать шест между двумя находящимися на воде плотами, чтобы через этот мостик переходить с одного из них на другой.
Если огражденная огнем пища находится на одном плоту с обезьяной, а бак с водой — на другом плоту, то она, вместо того чтобы черпать кружкой воду из пруда, т. е. лежащего под рукой знакомого и доступного резервуара воды, поспешно сооружает мост, переходит с кружкой в руке на другой плот, черпает воду из бака, возвращается обратно и тушит огонь этой именно водой. Еще один пример. У обезьяны выработана сложная цепь ассоциаций: она сооружает пирамиду из ящиков, поднимается на нее и достает висящий высоко на стене длинный деревянный брусок, спускается на пол, используя брусок как ключ, открывает ящик с пищей внутри. Если вместо бруска дать обезьяне половую щетку, ручкой которой также можно открыть ящик, то она ею не пользуется. Если эту же щетку подвесить на место бруска высоко на стене, то она немедленно воспроизводит всю упомянутую цепь действий, достает щетку и ее ручкой открывает ящик.
Рис. 32. Аппарат для изучения сложных поведенческих реакций у человекообразных обезьян (по Счастному)
Эти и сходные с ними факты рассматриваются ими тоже как доказательство тому, что у антропоидов не существует абстрактного мышления. Проведенные ими обстоятельные и разнообразные эксперименты привели их также к твердому убеждению, что ведущим у антропоидов является не зрительный анализатор, как считал Кёлер, а кинестетический, т. е. двигательный, что условные рефлексы, выработанные на основе информации из двигательного аппарата, по своему объему и значению составляют центральное место в высшей нервной деятельности этих животных и определяют характер их поведения.
Весьма интересны также установленные ими факты, показывающие возможность переноса антропоидами определенных навыков из одной цепи ассоциаций в состав других сходных цепей ассоциаций, а также полученные ими новые данные относительно способности этих животных к синтезу разных цепей ассоциаций в весьма сложные целостные поведенческие акты. Этими фактами была существенно подкреплена точка зрения Павлова по соответствующим вопросам.
Представляют исключительный интерес результаты многолетних исследований А. И. Счастного. Используя весьма оригинальные и остроумные экспериментальные приемы, он с большой точностью проследил и проанализировал динамику формирования и постепенного усложнения поведенческих актов у своих подопытных животных, основанных на четырех разных по роду специализированных безусловных рефлексах — пищевом, питьевом, игровом и общения с животными своего вида. Характерной общей особенностью методики, примененной им в нескольких модификациях в разных сериях экспериментов, является использование аппаратов, представляющих собой деревянные комоды с несколькими ящиками, дверцы которых запираются и открываются разными приемами: либо идентичными металлическими наружными замками с ключами к ним (рис. 32), либо разными по форме и величине металлическими замками с отличающимися друг от друга ключами, либо внутренними замками, открывающимися нажатием на кнопки, опусканием в щели жетонов разной конфигурации или всовыванием в замочные скважины квадратной и круглой формы ключей адекватной формы и диаметра.
В исходной серии экспериментов, проведенной при помощи основного аппарата, изображенного на приведенном рисунке, экспериментатор на виду у подопытного шимпанзе клал пищу и запирал двери. Задача состояла в приобретении навыка открывания двери ключом и в овладении пищей. После того как животное в результате многодневных активных действий и разнообразных «проб» и «ошибок» сформировало адекватные ассоциации и приобрело требуемый навык, таким же путем у него последовательно были выработаны навыки открывания двери второго ящика, содержащего посуду с водой, затем открывания двери третьего ящика, содержащего игрушки, и, наконец, открывание двери четвертого ящика, в котором лежал ключ от входа в клетку другого шимпанзе. При одновременной зарядке всех ящиков и при наличии в распоряжении животного всех ключей к их дверцам выбор ящика определялся уровнем возбудимости центральных аппаратов соответствующих жизненно важных функций организма, который в известных пределах регулировался экспериментатором.