Иван Саввич Никитин
Шрифт:
Вековечная работница!
По твоей ли, соха, милости С хлебом гумны пораздвинуты, Сыты злые, сыты
добрые, По полям ковры раскинуты? J
Про тебя и вспомнить некому. . Что ж молчишь ты, бесприветная, Что не в славу
тебе труд идет, Не в честь служба безответная?..
Ах, крепка, не знает устали Мужичка рука железная, И покоит соху-матушку Одна
ноченька беззвездная!
На меже трава зеленая, Полынь дикая качается, — Не твоя ли доля горькая В
соке отзывается?
Уж и кем же ты придумана, К делу навеки приставлена? Кормишь малого и старого,
Сиротой сама оставлена...
1857
Медленно движется время, — Веруй, надейся и жди...
Зрей, наше юное племя! ___
Путь твой широк впереди.
Молнии нас осветили, \
Мы на распутье стоим..
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
Сеялось семя веками, — Корни в земле глубоко; Срубишь леса топорами, — Зло
вырывать не легко: Нам его в детстве привили, Деды сроднилися с ним...
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
Стыд, кто бессмысленно тужит, Листья зашепчут — он нем! Слава, кто истине
служит, Истине жертвует всем! Поздно глаза мы открыли, Дружно на труд поспешим...
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
96
Рыхлая почва готова, Сейте, покуда весна: Доброго дела и слова Не пропадут
семена. Где мы и как их добыли — Внукам отчет отдадим...
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
1857
разговоры ^
Новой жизни заря — И тепло и светло: О добре говорим, Негодуем на зло.
ч
За родимый наш край Наше сердце болите За прожитые дни Мучит совесть и стыд.
Что нам цвесть не дает, Держит рост молодой, — Так и сбросил бы с плеч Этот
хлам вековой!
Где ж вы, слуги добра? Выходите вперед! Подавайте пример! Поучайте народ!
Наш разумный порыв, Нашу честную речь Надо в кровь претворить, Надо плотью
облечь.
Как поверить словам — По часам мы растем! Закричат: «Помоги!» — Через
пропасть шагнем!
В нас душа горяча, Наша воля крепка, И печаль за других — Глубока, глубока!..
А приходит пора Добрый подвиг начать, Так нам жаль с головы Волосок пЯтерять:
Тут раздумье и лень, Тут. нас робость возьмет... А слова... на словах Соколиный
полет!..
дедушка
Лысый, с белой бородою,
Дедушка сидит. Чашка с хлебом и водою
Перед ним стоит
Бел как дунь, на лбу морщины,
С испитым лицом. Много видел он кручины
На веку своем.
Все прошло; пропала сила,
Притупился взгляд; Смерть в могилу уложила
Деток и внучат.
С ним в избушке закоптелой
Кот
С печки не спрыгнет.
Старику не много надо:
Лапти сплесть да сбыть —
Вот и сыт. Его отрада — В Божий храм ходить.
К стенке, около порога,
Станет там, кряхтя, И за' скорби сдавит Бога,
Божие дитя.
Рад он жить, не прочь в могилу, —
В темный уголок... Где ты черпал эту силу,
Бедный мужичок?
1857—1858
ночлег в деревне
Душный воздух, дым лучины,
Под ногами сор, Сор на лавках, паутины
По углам узор;
Закоптелые полати\
Черствый хлеб, вода, Кашель пряхи, плач дитяти...
О нужда, нужда! Мыкать горе, век трудиться,
97
Нищим умереть... Вот где нужно бы учиться
Верить и терпеть!
Ш7—1858.
песня бобыля
Ни кола, ни двора, Зипун — весь пожиток... Эх, живи — не тужи, Умрешь — не
убыток!
Богачу-дураку
И с казной не спится;
Бобыль гол, как сокол,
Поет-веселится.
Он идет да поет, Ветер подпевает; Сторонись, богачи! Беднота гуляет!
Рожь стоит по бокам, Отдает поклоны... Эх, присвистни, бобыль! Слушай, лес
зеленый!
Уж ты плачь ли, не плачь, — Слез никто не видит. Юробей, загорюй, — Курица
обидит.
Уж ты сыт ли, не сыт, — В печаль не вдавайся; Причешись, распахнись, Шути-
улыбайся!
Поживем да умрем, — Будет голь пригрета... Разумей, кто умен, — Песенка допета!
1858
* * *
С суровой долею я рано подружился: Не знал веселых дней, веселых игр не знал,
Мечтами детскими ни с кем я не делился, Ни от кого речей разумных не слыхал.
Но все, что грязного есть в жизни самой бедной, — И горе, и разгул, кровавый пот
трудов, Порок и плач нужды, оборванной и бледной, Я видел вкруг себя с
младенческих годов.
Мучительные дни с бессонными ночами, Как много вас прошло без света и тепла!
Как вы мне памятны тоскою и слезами, Потерями надежд, бессильем против зла!..
Но были у меня отрадные мгновенья, Когда всю скорбь мою я в звуках изливал, И
знал я сердца мир и слезы вдохновенья, И долю горькую завидной почитал.
За дар свой в этот миг благодарил я Бога, Казался раем мне приют печальный мой,
Меж тем безумная и пьяная тревога, Горячий спор и брань кипели за стеной...
Вдруг до толпы дошел напев мой вдохновенный, Из сердца вырванный,
родившийся в глуши, — И чувства лучшие, вся жизнь моей души Разоблачилися рукой
непосвященной.