Иван Шмелев. Жизнь и творчество. Жизнеописание
Шрифт:
П. М. Пильский справедливо писал, что главная идея романа — предначертанность судеб [587] . Причем Шмелев чувствовал, что роман ему самому предначертан, внушен. Особенно он уверовал в это после кончины жены. К. А. Куприна отмечала в книге «Куприн — мой отец», что после смерти Ольги Александровны Шмелев стал особенно религиозен. Сопутствующие написанию «Путей небесных» факты он воспринимал как неслучайные и направленные на создание романа. Так, ему поначалу было неясно, зачем он, работая над «Путями небесными», в 1935 году принялся читать Софокла и изучать работы Ф. Ф. Зелинского, но позже прояснилось, что он, безотчетно, искал там античное понимание рока. Осмыслив воззрения древних, он размышлял о христианском понимании промысла: где у Софокла — гибель в угоду злому року, у Шмелева — искушение и спасение. Собственный текст казался Шмелеву странным и неясным. Медиумическую суть романа отметил Ильин. Прочитав присланный ему первый том, он написал в мартовском письме о неясном рисунке героев: они «не до-индивидуализированы», они словно снятся, либо автор сам не верит в свои образы, либо «этот медиумический стиль письма потребован
587
Сегодня. 1937. 23 янв.
588
Переписка двух Иванов (1935–1946). С. 180.
Смерть жены прервала работу над романом. О продолжении Шмелев думал часто, к этому его побуждала О. А. Бредиус-Субботина. В 1941 году он признался ей в том, что если «Пути небесные» когда-нибудь будут написаны, то только благодаря ей. Первую, несовершенную, редакцию второго тома он отослал ей в Голландию: во время войны в Париже машинопись могла погибнуть — порой он работал над романом под бомбами, ночью относил написанное в подвал. Война побуждала его задумываться о смысле этой работы, и он не находил его; но размышления о результатах войны приводили его к мысли о Книге судеб, о небесном плане, о предустановлении событий, и он продолжал работать.
Второй том он писал с марта 1944 года по январь 1947-го. К 1946 году вместо двадцати семи глав стало сорок восемь, при этом текст увеличился лишь на четырнадцать страниц, что объясняется решительными сокращениями. Шмелев безжалостно расставался с фрагментами текста, учитывая мнение Ильина о первом варианте тома. Некоторые главы переписывались по двенадцать раз. К 1947 году вместо сорока восьми глав стало пятьдесят четыре, при этом Шмелев нещадно выкидывал куски прежнего текста. Приближаясь к завершению второго тома, он вновь впадал в тяжелые сомнения о смысле всей работы. Второй том вышел в книгоиздательстве «Возрождение» в 1948 году. За два года до этого, в 1946-м, в Париже был опубликован французский перевод первого тома. Третий том написан не был.
Сюжет об интеллигенте-невере и о верующей женщине-простолюдинке, живущей с ним в грехе и через свою любовь к нему изменяющей его мировидение, имел самое прямое отношение к занимавшему Шмелева вопросу о совести. В 1935 году вышла книга Ильина «Путь духовного обновления». По замыслу Ильина, она должна указать сомневающимся путь из глубокого религиозного, духовного и национального кризиса. Цель книги отвечала и размышлениям Шмелева. Особенно его заинтересовала глава «О совести», и он писал Ильину 11 мая 1935 года:
Сперва о важном. Спасибо, милый, получил Вашу главу «О совести», в самый разгар работ и хлопот, и прочитал залпом, отбросив все. Так меня «унесло» ото всего, подняло и — открыло мне как бы новый мир, дало ключ к разгадке многого, для меня темного. Поражает — ясность и сила доводов и углубленность. Я буду читать вторично и еще-еще, т. к. тут каждая строка — «рука ведущая», а я сейчас, будто ослепленный, ищу, ищу… и посему на неск<олько> дней оставил «Пути небесные», бросаюсь от вас к Вл. Соловьеву, к Ап. Павлу… — и во мне многое раздирается, многое я не могу внять, бунтую-барахтаюсь [589] .
589
Переписка двух Иванов (1935–1946). С. 62.
Роман Шмелева во многом развивает и подтверждает мысли Ильина о совестном акте.
По Ильину, совесть «есть сама внутренняя сила Божия в нас, которая открывается нам как наше собственное глубочайшее существо» [590] , а воззвание к совести — вид молитвы. Ильин писал о беде современного человечества: оно «разучилось переживать совестный акт и отдаваться ему», его образованность «есть мертвое и отвлеченное действие рассудка», знающего о целесообразности жизни, «но ничего не разумеющего в вопросе о священных целях жизни; современник умеет критически относиться к „иррациональной глубине совести“» [591] . Христианская совесть, по убеждению Ильина, смолкла «за последние века европейского просвещения» [592] .
590
Ильин И. Путь духовного обновления. М., 2003. С. 137.
591
Там же. С. 110.
592
Там же.
Герои Шмелева переживают совестный акт, на пути к священным целям жизни обретают подлинную внутреннюю свободу. Так и Ильин не противопоставлял совесть внутренней свободе человека. Напротив, писал о том, как человек, пережив состояние совести, отдавшись голосу совести, осуществляет внутреннюю свободу.
Совестный акт, по Ильину, «осуществляется не в порядке рассудочного умничания, суждений, рассуждений, выводов, доказательств и т. под., но в порядке иррационального сосредоточения души» [593] , всякого рода теоретические построения лишь мешают ему: Л. Толстой — носитель совестного акта, но если бы он не теоретизировал о рецептах спасения людей от
593
Ильин И. Путь духовного обновления. С. 125.
594
Там же. С. 134.
Обратившись к наследию Феофана Затворника, автор «Путей небесных» укреплялся духовно. Он писал Ильину 12 января 1946 года: «Горю-дрожу над „Путями“. В час отдыха вбираю кое-что из славных писем Феофана Затворника… — и… внимаю, и… нахожу своим!» [595] Или письмо от 13 февраля того же года: «Милый, познаю… — Ваш мудрый совет! — Феофана Затворника! Что за глубина!.. И как же я духовно нищ!.. (что нищий-то я!). Читаю, что только могу схватить… — трудно доставать! — Леонтьева, о нем, о Феофане…» [596] Поучения Феофана о совести очевидны в духовном пути героев «Путей небесных». Называя совесть силой духа, святитель Феофан объясняет: «В совести Сам Бог говорит… А что Бог говорит, известно из укора совести» [597] . Из этого следует, что положения книги Ильина близки максимам Феофана и даже вытекают из них. Совесть, по Феофану, дана человеку затем, чтобы судить его; «сожженная совесть ничего не чует… грешит с сознанием, — и горя мало», но у обратившегося к Богу человека «совесть за-блуждающаяся вразумляется, искаженная исправляется», «совесть исповедью и сокрушением умиряется» [598] .
595
Переписка двух Иванов (1935–1946). С. 378.
596
Там же. С. 382.
597
Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника. Козельск: Издание Введенской Оптиной пустыни, 2003. С. 126.
598
Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника. С. 126, 127.
«Пути небесные» — о путях спасения души через совесть, о страстях, искушениях, прельщениях, самолюбии, сомнениях, о том многом, что содержится в поучениях Феофана. Ильин писал Шмелеву 1 апреля 1939 года: «Вот Феофана Затворника — Путь к Спасению — чудно» [599] . Шмелев рассказал историю о духовном спасении человека не только внецерковного, но и по отношению к религии нигилиста, Феофан же вразумлял: «Первый ангел между Ангелами погиб. Апостол между Апостолами в присутствии Самого Господа погиб. А разбойник на кресте спасся!» [600] Феофан поучал о спасении Господом и о спасении Господом при участии человека, о чем и рассказано в «Путях небесных». Содействие других в спасении души неизбежно, по Феофану, так как «мы яко христиане — едино тело» [601] . Шмелев повествовал об усилиях человека на пути к Богу, о проявлении хотения и воли к спасению, Феофан же писал: «Сотворить нас без нас мог Бог, а спасти нас без нас не может»; «всякому спасение готово; но сам приди и возьми его» [602] ; однако «спасает души Спаситель, а не мы» [603] .
599
Переписка двух Иванов (1935–1946). С. 269.
600
Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника. С. 313.
601
Там же. С. 311.
602
Там же. С. 312.
603
Там же. С. 314.
Поводырем Ильина в написании его «Пути» был Феофан Затворник. Поводырями Шмелева в написании его «Путей» были Ильин и Феофан Затворник.
В основу романа была положена идея подчинения человека Божественному промыслу, или, как писал Шмелев, плану. Трудясь над ним, он преодолевал собственные сомнения. Так, Шмелев признался Ильину 14 марта 1937 года: «Двое во мне: и вот, кто, какой во мне писал — этот — верит, в полусне верит, чем-то глубоко внутри — верит. А другой — внешний, при свете дня обычный… — мечется и сомневается — да не обман ли, не самообман ли?» [604] В романе отразились и его религиозные колебания, и его религиозный максимализм: «Итак будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть», — обращался он к словам Евангелия от Матфея (5, 48).
604
Переписка двух Иванов (1935–1946). С. 174.