Иван Украинский
Шрифт:
В круговерти переходов, наступлений, отходов на новые позиции Украинский встречал много знакомых лиц бойцов и командиров. Еще бы! На две трети Северо — Кав- казская армия состояла из кубанцев — представителей самого богатого и густонаселенного края. Батрацкие сыны — иногородние, рабочие нефтепромыслов, железнодорожники, беднейшие казаки — фронтовики, прошедшие многотрудный боевой путь, готовы были на любые жертвы, лишь бы поскорее возвратиться на родную Кубань. Десятки, сотни бойцов лично знал Иван по старому Кавказскому фронту и со столькими же успел познакомиться за время службы в Красной Армии.
Песчинки в людском
между главкомом Сорокиным, крайкомом РКП(б), ЦИК и созданным тогда реввоенсоветом Северо — Кавказской республики, расположившимися в Пятигорске. Удручало нечеткое руководство реввоенсовета Северо — Кавказского (с 11 сентября — Южного) фронта, занятого отражением белоказачьих красновских войск под Царицыном.
Из штаба фронта за один месяц поступило два взаимно исключающих указания: директива от 22 августа об отводе всех северокавказских войск в район Царицына и приказ № 118 от 24 сентября 1918 года об их наступлении на Батайск — Ростов, закреплении на линии обороны Ап- шеронская — Армавир — Невинномысская до Грозного и его нефтяных промыслов. В неблагоприятно сложившихся условиях последняя разумная установка не нашла реализации. В войсках нарастало гЛухое брожение и недовольство. Дисциплина падала, многие приказы не выполнялись.
На одной из небольших станций между Армавиром и Невинномысской после удачной атаки у белых удалось захватить немало трофеев. В вагонах обнаружились сотни комплектов обмундирования, десятки тонн продовольствия, несколько ящиков медикаментов. Тут бы и заняться их учетом военным интендантам, а бойцам продолжать преследование противника. Но не тут-то было. Победители устроили на путях свалку. Тщетно призывали командиры пехотинцев, моряков отойти от вагонов и прекратить растаскивание имущества. Неуправляемый стихийный ажиотаж захватил людей.
Выхватив из кипы шинелей первую попавшуюся, один боец тут же возле вагона сбрасывал изношенную и надевал новую, другой раздевался до белья и торопливо прилаживал на себя диагоналевые брюки и гимнастерку, третий тащил горку консервов, а четвертый — шмат розового сала, тут же на ходу запихивая в рот изрядный кус.
— Товарищи, да что же вы делаете! — сквозь крики и матюки расслышал Украинский голос командира одного из отрядов, принимавших участие во взятии станции. — Прекратите безобразие!
В ответ понеслась брань.
В те же дни последовала известная сорокинская авантюра с необоснованным арестом некоторых популярных боевых командиров, расстрелом большой группы руководящих работников крайкома и ЦИК Северо — Кавказской
ззо
республики, собственная позорная смерть главкома. Все это внесло еще большую дезорганизацию в ряды измотанных, издерганных, разутых, раздетых и голодных бойцов.
Нелегко давалась тогда армейским коммунистам работа с людьми. Испытал это на себе и Иван Украинский. В одном из ставропольских городков, где остановилась его часть, артиллеристы разместились в доме врача — пожилого интеллигентного человека, заявившего, что он стоит вне политики и его происходящие события не касаются. Мое дело, сказал он, лечить физические недуги людей. Никакой строй не избавляет их от хвори и болезней, бессмертия на свете не существует. А взгляды, убеждения человека — это, мол, не по моей части.
Вечером они сидели в горнице, и врач, устроив чаепитие и пристально изучая Украинского, спросил:
— Говорят, что вы большевик?
— Большевик, — ответил Иван.
— И вы за мировую революцию? — допытывался доктор.
— А как же. Наша революция — это и есть начало мировой революции. За нами пойдут против своих буржуев все рабочие люди закордонных стран.
Врач, мужчина с благородной сединой, покачал головой, потом сказал:
— Возможно. Но пока что немцы, турки, французы, англичане, японцы, американцы и все другие стараются побольше от нас урвать, на юге и севере, западе и востоке захватывают наши земли. Как это понимать?
— Такую политику ведут правительства, а не трудящиеся люди.
— Нам, россиянам, от этого не легче. Как бы мы не профукали свое государство.
Украинский настороженно посмотрел на медика, сам задал ему вопрос:
— А какая власть вам самому больше по нраву?
Доктор, в заметном замешательстве, поправив пенсне,
начал издалека:
— Видите ли, старая царская власть мне не нравилась. Она действительно себя изжила. К новой я не успел привыкнуть. Да и вы ее окончательно еще не закрепили. Меня волнует целостность русского государства: не приведет ли
внутренняя междоусобица к потере самостоятельности России — так уже бывало в ее истории.
— В том вы можете не сомневаться, — сказал крас- ком. — Всех захватчиков и белых вместе с ними Советская власть доконает, как тот гигант мошкару.
— Но какой ценой? — не сдавался «нейтрал». — Жертвы и кровь… Сколько их понадобится еще…
— А без жертв великие дела не бывают.
— У вас вот даже в самой Красной Армии друг друга стреляют, — набравшись смелости, высказал доктор. — Наслышаны мы о пятигорской трагедии.
Украинский нахмурился, отодвинул от себя стакан с недопитым чаем, вставая из-за стола, сказал:
— Что ж, от преступлений авантюристов мы не застрахованы. Здоровые силы все равно одерживают верх.
Примерно в таком же ключе довелось тогда Ивану вести разговор и со своими бойцами, и с незнакомыми стрел- ками — пехотинцами, когда военные пути — дороги сводили его с ними вместе у солдатского костерка в тылу, либо на походе, либо на боевых позициях. К чести артиллеристов всей армии — среди них меньше всего находилось паникеров и несознательных элементов. В своем абсолютном большинстве они правильно понимали обстановку, верно оценивали неприятные события в Пятигорске, стоически переносили трудности и лишения.
Новому командованию армии досталось тяжелое наследство. В октябре она стала называться 11–й армией и была переподчинена командованию Каспийско — Кавказс- кого фронта, штаб которого находился в Астрахани — не ближе, чем было до сих пор. Вопрос снабжения не решался. А если что и поступало, то в мизерном количестве.
Для транспортировки грузов использовался лишь гужевой транспорт. Эх, если бы представилась возможность задействовать хотя бы несколько самолетов и автомобилей для доставки отступающей 11–й армии пусть только боевых патронов к винтовкам и пулеметам, самых необходимых медикаментов… Но этого не случилось.