Июль для Юлии
Шрифт:
— Не бойтесь, не бойтесь! Смотрите, я стою, мне даже плечи не закрывает!
Теперь Юлия Павловна тоже засмеялась, над своим глупым страхом.
— Я буду держать вас, а вы вытяните руки и ноги и постарайтесь лечь на воду…
Василь взял барышню ладонью под живот, ощущая мягкость тела — кофточка задралась, и он не отказал себе в удовольствии коснуться обнаженной кожи. Юлия Павловна послушно расслабилась, выпрямляя руки и ноги. Ее доверие к нему было безгранично. Василь поддерживал девушку одной рукой, а другой незаметно убирал с ее спины рассыпавшиеся из прически локоны.
— Как хорошо, Вася! А как мне плыть?
— Сложите ладошки горсточкой и подгребайте под себя. Как собаки плавают, видели? И ногами так же.
Она тут же замолотила по воде, подняв кучу брызг.
— Да под водой, под водой! — Василь вытер глаза. — Что вы, право!..
Она виновато сдула со лба прядку. Василь потихоньку повел девушку против течения, пока она старательно шевелила руками и ногами. При этом он то и дело посматривал на аппетитный круглый задик, облепленный мокрыми штанишками.
— Сильнее движения, — командовал он, — но не резко, мягче…
А сам почти незаметно погладил ее ягодицы. Возбуждение его усилилось. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, приходя в себя, и вспомнить про Немчину.
— Почувствуйте, как поддерживает вода, — сказал он Юлии Павловне на ухо по-французски. — Она сама понесет… Не сопротивляйтесь, ощутите себя частью этой реки, этой ночи…
Василь перевернул девушку на спину, подхватил ее под плечи и под колени, и закружил вокруг себя. Она заопрокинула голову, обняв одной рукой его за шею, а другую вытянув в сторону и ловя ладонью волну. Луна и звезды кружились над ней. Ей казалось, что она летит куда-то в ночное небо.
Василь смотрел на ее приоткрытые губы, умирая от желания поцеловать их. Лицо Юлии Павловны было мечтательным, она словно забыла про него. Василь взревновал.
— Хотите, я вас на закорках прокачу?
Она очнулась, глядя во все глаза:
— Это как?..
— Перелезайте ко мне на спину и держитесь за шею. Только не задушите…
Она хихикнула, обхватывая его двумя руками. Василь почувствовал, как спину ему царапают твердые маленькие соски.
— Держитесь и не бойтесь!
Она и так-то была легкой, а в воде казалась невесомой. Василь поплыл широкими саженками, чувствуя себя настолько сильным, что смог бы взлететь, наверное.
При каждом его взмахе Юлия Павловна сдавленно ахала, прижимаясь щекой к его щеке. Василь ворвался в сверкающую лунную дорожку, барышня вытянула одну руку, ловя жидкое серебро на поверхности реки. Неведанное ранее чувство свободы охватило все ее существо. Сердце ее замирало и сладко дрожало.
Василь почувствовал, как слабеют ее объятья, и успел подхватить барышню прежде, чем она скрылась под водой. Ругая себя распоследним дураком, Василь в несколько взмахов доплыл до пляжа, держа на сгибе руки обмякшее тело.
Вытащив Юлию Павловну на берег, Василь уложил ее на одеяло и склонился над ней, зовя по имени. Никогда еще он не испытывал подобного страха. Нет, она не захлебнулась, она просто потеряла сознание. Василь уловил слабое дыханье и, вспомнив,
— Юленька, Юленька, — шептал Василь, едва касаясь губами ее лица и пьянея от запаха лаванды. — Очнись, милая…
Она слабо пошевелилась, и он сразу отпрянул.
Она открыла глаза.
— Что же вы пугаете меня так? — ласково упрекнул он ее. — Ведь Дашка мне голову оторвет, если с вами что-нибудь случится!
Юлия Павловна не ответила. После теплой воды стало холодно, она задрожала. Василь заметил это и снова выругал себя за недогадливость. А вдруг барышня простудится!
Он набросил ей на плечи простыню, высвободил распустившиеся волосы, принялся разбирать их по прядям:
— Сейчас переоденетесь в сухое, я не смотрю… Согреетесь.
Юлия Павловна неуклюже стягивала под простыней мокрую одежду. Василь взял ее панталончики и старательно отжал. Потом сделал то же самое с кофточкой. Подождал, пока девушка завернется в сухую простынь и убежал в кусты, чтобы тоже снять мокрое белье. Он натянул штаны и рубашку, и вернулся к Юлии Павловне. При его появлении, она виновато улыбнулась:
— Простите, Вася, я вас подвела… Плохая из меня ученица…
Он присел на корточки, убирая с ее виска влажную прядь.
— Вы все делали правильно, вы просто умница. Это я виноват, слишком много эмоций для вас.
— Мне никогда не было так хорошо, — сказала она дрогнувшим голосом и посмотрела ему на губы.
Василь поспешно уставился в небо. Этот ангел сам не знал, что делал. Один ее взгляд доводил чуть не до экстаза. Надо было отойти, но Василь побоялся подняться из-за топорщившихся пониже живота штанов. Слава Богу, что барышня ничего не заметила.
— Я есть хочу, — сказала она еще более виновато, как-будто признаваясь ему в каком-то преступлении.
— Сейчас, достану, — засуетился Василь. — У меня там столько всего припасено!
Корзина стояла рядом, поэтому ему не пришлось вставать. Так ангел не заметит его откровенного желания.
Василь расстелил перед Юлией полотняную салфетку и достал толстые ломти ржаного хлеба, пышного и ароматного, холодные рубленые котлеты, свежие огурчики, толщиной в палец, все в острых пупырышках. Еще он достал кринку с молоком, длинные перья зеленого лука, вареные яйца, соль в тряпочке. Кушаньями его снабдила кухарка, которой он нащипал гору лучины, да еще и пел при этом не умолкая, пока вся женская половина не заплакала в голос, растрогавшись от жалобных песен.
Юлия Павловна сразу отпила едва не половину кринки. Довольно вздохнув, она положила на хлеб котлету и с аппетитом принялась есть. Василь подавал ей то перышко лука, то огурчик, как завороженный глядя на довольное девичье лицо.
Луна краем коснулась леса, и барышня зевнула. Пора и домой.
Он по себе знал, как тяжело сейчас ее телу, испытавшему легкость воды. Юлия Павловна попыталась одеться, но это плохо получалось. И у нее даже не было сил воспротивиться или возмутиться, когда за дело взялся Василь. Он мигом справился с крючками и шнуровками и заколол локоны красавицы шпильками.