Июнь 1941. Разгром Западного фронта
Шрифт:
И все же надо признать, что много бывших граждан Российской империи, оказавшихся за границей, да и советских — тоже (в плену или еще где), купилось на утопические лозунги о «борьбе с большевизмом» и «освобождении Родины». Не было ничего подобного ни в Первую мировую войну, ни когда-либо еще, чтобы под крылом черного германского орла собралось столько «добровольческих формирований». БКА, РОА, РННА, РОНА, Туркестанский Легион, Армянский Легион, татарский батальон «Идель» (Волга), другие национальные формирования. Дивизия СС «Галичина», эстонские и латышские части СС. Русских и белорусских частей всевозможных видов и типов тоже была масса. Правда, многие из «добровольцев» (в основном опять же русские и белорусы) при любом удобном случае переходили к партизанам, союзникам, в польскую армию В. Андерса. Комбриг «Железняка» Титков в своих мемуарах рассказал о нескольких таких случаях. Например, комиссар 1-го отряда С. В. Борздыко как-то привел роту перешедших к своим «предателей», которых возглавлял лейтенант Максаков. Оказывается, в селе Докшицы разбежалась немецкая военная школа. Одна группа во главе с капитаном ушла в бригаду А. Медведева, рота Максакова — в бригаду «Железняк». С согласия лично П. К. Пономаренко (секретаря ЦК КП(б)Б и начальника Белорусского штаба партизанского движения) всех зачислили в бригаду, лейтенанта оставили ротным. Предательств не было, всех наградили за бои с врагом, Максакова — несколько раз. Еще был «добровольческий» батальон «Припять» (командир — майор Щелоков). Комроты капитан Ищенко увел всех своих людей (120 человек) к партизанам. В мемуарах К. Т. Мазурова упоминается также батальон «Днепр». Их боеспособность была низкой, а случаи перехода военнослужащих
Аналогичный случай произошел с так называемой «1-й русской национальной бригадой». О ней написали не менее трех партизанских командиров: тот же И. Ф. Титков, А. А. Шамаль (бывший комроты из 13-й дивизии) и Р. Н. Мачульский. В апреле 1942 г. в лагере в Сувалках был создан «Боевой союз русских националистов». Руководителем стал бывший начальник штаба 229-й стрелковой дивизии подполковник В. В. Гиль, который попал в плен раненым, а не сдался сам, и к тому же сумел сохранить свой орден Ленина. На базе Союза были сформированы две дружины, одну возглавил Гиль, прибавивший к своей фамилии приставку «Родионов», вторую — капитан А. Э. Блажевич (в Сети его поименовали майором войск НКВД). В апреле 1943 г. дружины объединились в «1-й русский национальный полк СС», а затем — в бригаду. Начальником штаба стал Блажевич, начальником контрразведки — П. В. Богданов, бывший генерал-майор РККА, командир 48-й дивизии Северо-Западного фронта. Кроме кадровых советских офицеров, в бригаде были и белогвардейцы, в том числе известный авантюрист полковник лейб-гвардии князь Святополк-Мирский (их родовой замок в местечке Мир сохранился до наших дней и сейчас реставрируется). Гиль-Родионов получил от немцев два Железных креста и звание полковника. Летом 43-го «националисты» начали выходить на контакты с партизанами и сами подверглись обработке и разложению с их стороны. Титков приводит в своей книге много фамилий офицеров бригады, и очень жаль, что неизвестны их должности в Красной Армии. Майор Фефелов, комбат, убит в бою с партизанами. Майор Шепетовский, полковник Волков, майор Шепелев. Подполковник В. М. Орлов. При переговорах с партизанами Орлов писал, что их гарантии вряд ли спасут от последующей расправы с ними. Капитан И. И. Тимофеев, адъютант Родионова, летчик-истребитель. Переговоры увенчались успехом, и 16 августа 1943 г. бригада практически в полном составе перешла к партизанам. Командир одного из полков (фамилия неизвестна) прикрепил к форме сохраненный им в плену орден Красного Знамени. Наиболее рьяных «борцов за свободу» привели силой. Удалось скрыться лишь Блажевичу и майору Юхнову, который преподавал в бригаде тактику. П. В. Богданова, князя Святополка-Мирского, который оказался еще и резидентом польской Армии Крайовой, и еще 15 человек отправили в Москву для суда. Богданов был расстрелян, судьба остальных (так же, как и их фамилии) осталась неизвестной. По указанию П. К. Пономаренко бригада получила наименование «1-я антифашистская бригада». Сам же Владимир Владимирович Гиль участвовал во многих боях, был награжден орденом Красной Звезды. В одном из боев он был тяжело ранен, 14 мая 1944 г. умер и был похоронен в братской могиле южнее хутора Накол, полностью искупив таким образом свою вину.
Справка. На рубеже 40-х и 50-х годов, когда мощь ГУЛАГа казалась нерушимой, фамилия князя Святополк-Мирского мелькнула на одном из островков «Архипелага». Вероятно, тот факт, что полковник оказался «аковцем» (и, следовательно, находился в подчинении польского правительства в Лондоне, то есть, по сути, был союзником), сыграл свою роль и его не расстреляли, а «всего лишь» дали срок. В республике Коми у ж.-д. станции Абезь, почти что у Северного полярного круга, был Особый инвалидный лагпункт, куда с каменноугольных шахт «народного предприятия» ИНТАЛАГ и просто с этапов отправляли тех политзаключенных, кто был не в состоянии работать в забоях. Среди разношерстной массы старых, искалеченных, хронически больных или просто изможденных до предела зэков, в числе которых были такие выдающиеся личности, как виднейший православный богослов и философ Л. П. Карсавин, бывший ректор Руссикума (русской католической семинарии в Риме), а затем Папский нунций в Праге, отец-иезуит Яворка, искусствовед, профессор ЛГУ Н. Н. Пунин (к тому же являвшийся вторым мужем Анны Ахматовой), оказался и этот представитель древнего рода. В Абези князь заведовал столовой и был очень горд оказанным ему доверием. Нарушителей порядка ждали раскаты отборного многоэтажного русского мата, после чего Святополк-Мирский богобоязненно крестился и просил у Всевышнего прощения за сквернословие [540] .
540
Ванеев А. А. Два года в Абези. Брюссель, Жизнь с Богом, 1990, с. 121–122.
Итоги и выводы
«Волею Всевышнего не суждено было увенчать ваш подвиг успехом, НО БЕЗЗАВЕТНЫМ МУЖЕСТВОМ ВАШИМ ОТЕЧЕСТВО ВСЕГДА БУДЕТ ГОРДИТЬСЯ»
Причины тяжелого поражения советских войск, входивших в состав Западного Особого военного округа РККА, нельзя определить однозначно. С официальной точки зрения, имевшей место до конца 80 — начала 90-х годов прошлого века, все сводилось к фактору внезапного удара, низкой оснащенности войск современными средствами вооружения, незавершенностью процесса реорганизации, малочисленностью и низким уровнем подготовки ослабленного репрессиями офицерского корпуса и т. д. Многое из написанного впоследствии оказалось идеологически выверенной ложью, кое-что выдержало проверку временем. В целом получается следующая картина.
Глобальные последствия имели ошибки военного руководства СССР в лице Наркомата обороны и Генерального штаба, а также ошибки политического руководства СССР. в лице Политбюро ЦК ВКП(б), которые явились причиной опоздания с приведением войск западных приграничных военных округов в боевую готовность и которыми была обусловлена пресловутая «тактическая внезапность». Сюда же следует отнести целый ряд факторов как глобального, так и более частного характера. Неэффективность средств связи, «радиобоязнь» и, как следствие, потеря управления войсками. Ошибки командования округа, а также всех трех армий прикрытия, в том числе ошибки в определении операционных направлений противника, в результате чего не были парированы прорывы 2-й танковой группы из района Бреста на Слоним и Барановичи и 3-й танковой группы — из сувалковского выступа на Вильнюс, Лиду и Молодечно. Как следствие, ошибки в выдвижении резервов и, одновременно, несвоевременное выдвижение резервов; неотмобилизованность резервов. Слабое прикрытие стыка с Прибалтийским Особым военным округом, прорыв левого крыла 11-й армии Прибалтийского округа. Большие потери запасов боеприпасов и горючего и невозможность их быстрого восполнения, недостаточное качество и нехватка бронебойных боеприпасов артиллерии. Низкая степень готовности противотанковых артбригад РГК и их дислокация вне танкоопасных направлений.
Недостаточный уровень подготовки комначсостава на уровне дивизия — корпус — армия. Более низкий по сравнению с противником уровень подготовки летного состава ВВС, неосвоенность личным составом ВВС истребителей «МиГ». Близость передовых аэродромов к государственной границе СССР, ошибки в использовании ударной авиации. Низкий уровень оснащенности механизированных войск средствами эвакуации и ремонта техники, как следствие, невозможность ее полноценного обслуживания и снабжения и большие небоевые потери бронетехники из-за дефектов и поломок. Низкий уровень оснащенности механизированными средствами доставки и обеспечения ГСМ (4285 автозаправщиков и автоцистерн при норме 24 171, 762 водомаслозаправщика при норме 2999, передвижных средств хранения на 173 000 куб. м при норме 721 000, 465 бензоперекачивающих станций при норме 1247 — и это на всю сухопутную армию и ВВС от Атлантики до Тихого океана, а не только на бронетанковые войска). Отсутствие разработанной тактики по действиям механизированных войск в обороне. Низкая плотность стрелковых частей в районах прикрытия, в результате чего на одну дивизию приходилось в среднем по 50 км фронта. Одновременно в 4-й армии имело место скученное расположение войск в непосредственной близости
Важным фактором явилась неравномерность распределения бронетехники по механизированным корпусам, в результате чего танковой группе Гудериана противостоял 14-й мехкорпус, по численности матчасти укомплектованный на 50 %, но не имевший ни одного танка с противоснарядным бронированием; подавляющее большинство танков Т-34 и КВ было сосредоточено в 6-м мехкорпусе и потеряно в ходе боев с пехотой на второстепенном участке фронта.
Незавершенность строительства новых укрепленных районов и формирования спецчастей для их занятия, несомненно, была одной из, пусть и не самых главных, причин того, что войска прикрытия не сумели создать устойчивую оборону на границе. В то же время не было принято необходимых мер, чтобы с максимальным эффектом использовать уже построенное. Десятки дотов без установленного штатного вооружения, но на которых уже полностью были завершены бетонные работы, не были никак использованы. 21 июня следовало немедленно прекратить все работы на недостроенных сооружениях и бросить все имеющиеся силы на то, чтобы привести в боеготовое состояние уже законченные коробки. За оставшиеся до начала войны часы саперы, строители и стрелки заложили бы амбразуры артиллерийских капониров мешками с песком или просто грунтом, а у всех амбразур соорудили деревянные столы для установки пулеметов. Освещением служили бы аккумуляторные фонари, керосиновые лампы или просто свечи. То же самое следовало сделать в Минском и особенно Слуцком укрепленных районах на старой госгранице.
Не будем забывать еще об одном. На территорию Советского Союза вторглась не «банда шакалов», о которой можно было бы заявить, что «мы будем мочить их» в известном месте. Это была многочисленная, отлично обученная, вооруженная, отмобилизованная, окрыленная предыдущими успехами, сильнейшая в мире армия с мощнейшим налаженным тылом (вся оккупированная Западная Европа) и агрессивной идеологией.
Эпилог
Начав изучение трагической судьбы белостокской группировки советских войск, я надеялся, что удастся найти воспоминания, написанные ее бывшими командирами. Генерал-лейтенант К. Д. Голубев до своего тяжелого ранения летом 1944 г. командовал 43-й армией. Затем находился в распоряжении Ставки ВГК, выполняя различные ответственные поручения. Занимал он также пост заместителя Уполномоченного СНК по делам репатриации советских граждан. Его воспоминания о начале войны существуют (о них есть упоминание в очерке Л. М. Сандалова «Первые дни войны»), но до сих пор не введены в оборот. Что касается деятельности К. Д. Голубева после гибели 10-й армии, то она в целом известна. 30 дней командовал 13-й армией, был снят. Два месяца был «не у дел», с 29 октября 1941 г. — командарм-43. Маршал А. И. Еременко дважды, будучи командующим фронтами, в своих дневниковых, не предназначенных к печати, записях настолько отрицательно охарактеризовал своего бывшего подчиненного — обвинил в трусости, моральном разложении и пр., — что любой прочитавший просто обязан был удивиться, как такой человек командует общевойсковой армией [541] . Впрочем, оставим эти обвинения на совести Еременко — его точка зрения весьма субъективна, к тому же и сам он был далеко не ангел: завел себе на фронте пэпэжэ, молоденькую медичку, а затем и вообще женился на ней.
541
ВИЖ, 1996, № 3, c. 11–14.
Начальник артиллерии 10-й армии М. М. Барсуков вышел из гекатомбы приграничного сражения невредимым. Командовал соединениями, в том числе артиллерийским корпусом прорыва РГК, и закончил войну командующим артиллерией 3-го Белорусского фронта; за штурм Кенигсберга был удостоен звания Героя Советского Союза. Имя генерал-полковника артиллерии Михаила Барсукова носил большой океанский траулер калининградской приписки. Но мемуаров он не написал. Не оставили воспоминаний бывший командующий 3-й армией генерал-полковник В. И. Кузнецов и его начштаба А. К. Кондратьев. Генерал П. И. Ляпин после войны давал показания в Военно-научном Управлении Генштаба Советской Армии, но известны из них только выдержки, ибо ВИЖ поспешно прекратил публикации по теме «Фронтовики ответили так». Каждый же дальнейший виток исследований неумолимо сокращал число доживших до Победы «ключевых персонажей». Генерал Ф. Д. Рубцов, вырвавшись с остатками своего штаба из окружения, получил под команду 66-й стрелковый корпус 21-й армии. Но и ее в начале осени постигла участь 10-й: окружение под Киевом. 19 сентября в селе Щеки Полтавской области управление 66-го корпуса было атаковано немцами. В завязавшемся бою комкор был тяжело ранен. Отстреливаясь из карабина и пистолета, он оставил последний патрон для себя [542] . Депутат Верховного Совета СССР полковник М. Г. Бойков был назначен начальником артиллерии 363-й стрелковой дивизии, впоследствии 22-й гвардейской; после ее реорганизации во 2-й гвардейский мехкорпус возглавил артиллерию корпуса. 9 февраля 1943 г. Миннивали Гильманович Бойков был убит при налете авиации противника на командный пункт корпуса в станице Старочеркасской [543] . Бывший командир 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии 21-го корпуса генерал-майор Т. К. Бацанов после выхода из окружения был назначен на 24-ю дивизию, командир которой — К. Н. Галицкий — ушел на повышение (остатки 17-й влились в состав 24-й). В окружении под Киевом в сентябре 1941 г. дивизия прекратила существование, генерал Бацанов погиб [544] . 24-я была сформирована вторично, но без всех почетных наименований, так как Боевое Знамя было утеряно при отступлении через Полесье. Оно нашлось в 1944 г. в ходе Белорусской наступательной операции и после соответствующей проверки на предмет опозоренности (пребывания в руках врага) и реставрации было передано дивизии 2-го формирования, заслужившей к тому времени звание Бердичевской. Полное наименование стало: 24-я стрелковая Бердичевская Самаро-Ульяновская Железная дивизия.
542
Елькин А. А. Приобщение к подвигу. Тула, 1975, с. 280.
543
Гвардейский Николаевско-Будапештский. М.: ВИ, 1976, с. 52.
544
ВИЖ, 1990, № 6, с. 26.
В российской военной истории на протяжении, по крайней мере, последних 70–80 лет имеет место некий двойной стандарт. В поражениях русской армии под знаменами с двухглавым имперским орлом обязательно находятся светлые эпизоды, когда какой-нибудь Андрей Болконский при Аустерлице поднимает упавшее Знамя и увлекает своих гренадеров в последнюю атаку; еще кто-то показывает доблесть воинскую под Фридландом, Шенграбеном, Нарвой или на Мазурских озерах. Прошло шестьдесят семь лет со дней июньской катастрофы 1941 года. Сначала было гробовое молчание, потом был период «таяния», выплеснувший на поверхность некую часть правды. Потом снова была стена молчания, сменившаяся оплевыванием прошлого под лозунгами «борьбы за демократию». Очень хочется верить, что этот период навсегда прошел и наступила эра объективных оценок, когда на смену вою о «заваливании трупами» появляются такие безупречные с точки зрения гражданственности и патриотизма проекты, как «Немировские БТ». Надеюсь, что их будет больше и мы узнаем имена и подвиги героев, сложивших свои головы не только под Москвой, на Курской дуге, при форсировании Днепра или при штурме Вены и Берлина. Будут достойные материалы и о тех, кто погиб в июне 1941 г. в Литве, Западной Белоруссии, Украине и Молдавии. Два года назад в Подольске умер последний солдат 68-го укрепрайона Л. И. Ирин, а его история до сих пор не написана; где-то пылится и желтеет неизданная рукопись «Реквием 9-му артпульбатальону».