Из Астраханской губернии
Шрифт:
— Теперь житель въ город не живетъ, отвчала старуха: а всякъ по своимъ мстамъ.
— По какимъ же?
— Какъ по какимъ?!.. Кто въ море пошелъ, кто на промыслы, кто на ватагу [6] , кто къ неводу. У насъ, ты самъ знаешь, вс рыбаки.
— Вдь не вс же уходятъ въ море, къ неводамъ; старики, дти, женщины, вроятно, не могутъ справиться съ неводомъ.
— И старый и малый, кто къ неводу негожъ, вс теперь въ садахъ, вс въ садахъ!..
— Что они такъ длаютъ?
6
Ватаги,
— Мало ли тамъ дла!..
— Какія?
— Первое дло — червя давить…
— Какъ червя давить?
— А такъ: у насъ червя разводится — доржись! [7] Такъ этого червя не давятъ, одинъ только годъ оставить — садъ пропалъ: года въ четыре не справишь!.. Всякій листокъ обобрать надо!.. Въ каждомъ саду и лстницы такія подланы: яблоки, груши обирать, червя ли давить, лстницу подставятъ, да и давятъ.
— И у каждаго сады есть?
— Почесть у каждаго! А у кого нтъ, тотъ нанимается къ другому, у кого есть садъ.
7
Здсь говорятъ не держись, а доржись.
— Какъ же домы оставляютъ хозяева? спросилъ я словоохотливую собесдницу.
— А какъ оставляютъ: запрутъ на замокъ да и пойдутъ въ садъ; а то такъ цпочку наложутъ: всякъ и знаетъ, что хозяевъ дома нтъ.
— Такъ — безъ замка?
— Коли замка нтъ!..
— Разв у васъ воровъ нтъ?
— Какъ не быть?.. Есть!.. Есть воровка — Нестеровна!.. Такая воровка что и сказать нельзя!… Что ни положи, куда ни положи, все утащитъ! Пропало у тебя что — прямо къ ней… „Ты украла?“ — Виновата, матушка, виновата! — „Говоря, проклятая! говори, куда дла?“ — Виновата! А сама въ ноги… А мн что въ ея повинности: мн мое давай! — „Говори, куда дла?“ — Ицк отнесла. — Ицка жидъ у насъ шинкарь есть… Пойдешь жъ Ицк, у Ицки и найдешь.
— Стаю быть, если что пропало, къ ней я идти надо, сказалъ я:- она и скажетъ, гд найти пропажу?
— Она и скажетъ.
— И то хорошо!..
— Какое хорошо!
— По крайней мр, выкупить можно: хуже бы было, когда бы она не сказывала.
— Хуже то хуже…
— Вотъ видитъ…
— Да что видть-то?! Видть-то тутъ нечего! Вотъ у меня котелокъ пропалъ… Котелокъ-то я тридцать копекъ дала… Пропалъ котелокъ, я къ Нестеровн… „Ты украла, говорю“. — Виновата, виновата! А сама въ ноги: такой у ней ужь обычай… „Виновата говорю, а что мн изъ твоей вины?!.. Говори, кому снесла?“ „Бирк“, говоритъ… Я къ Бирк… Бирка шинкарь… вонъ его кабакъ… Я жъ Бирж. „Здравствуйте, говорю, Борисъ Моисичъ“. — „Здравствуйте, говоритъ, Дарья Петровна.“ — „А я жъ вамъ по длу, Борисъ Моисичъ.“ — „По какому длу, Дарья Петровна?“ спрашиваетъ Биржа… Будто и не знаетъ, проклятый жилъ, что за дло такое… „Нестеровна была у васъ?“ спрашиваю. — „Была“. — „Оставила вамъ котелокъ?“ — Жилъ видитъ, что я знаю: отговариваться не можетъ. — „Оставила“, говоритъ. — „За сколько?“ — „Да я косушку далъ: десять копекъ“. — „Какъ говорю, десять? Нестеровна мн говорила, всего за шкаликъ, за пять копекъ“. А Нестеровна мн хоть ничего не говорила, да я знаю жидовскую натуру: безпремнно прибавитъ…
При этомъ старуха, лукаво улыбаясь, поживала мн головой.
— Что жь. Бирка отдалъ вамъ котелокъ этотъ? спросилъ я.
— А какъ же? Только я сказала, что котелокъ Нестеровна
— Отчего же такъ воруетъ эта Нестеровна? спросилъ я.
— Кто ее знаетъ!..
— Отъ бдности, можетъ быть?
— Какое отъ бдности!.. при муж она хорошо жила; умеръ у нея мужъ, сперва плакала, мсяца два плакала; а такъ какъ запила, какъ запила!.. Теперь, если есть у ней грошъ какой, или стянетъ что — сейчасъ въ кабакъ!..
— Дло плохое.
— Да ужь такъ плохо, такъ плохо, что и сказать нельзя.
— Да вы бы что-нибудь съ ней сдлали: можетъ бытъ, она бы и опомнилась.
— Да ужь мы чего, чего съ ней не длали!.. И колотили-то ее, какъ собаку, до полусмерти, и въ тигулевку-то сажали — ничего не беретъ!.. Общество послало-было ее въ Астрахань… сказали, что такъ есть такой усмирительный домъ, гд народъ усмиряютъ, да соврали: по другимъ городамъ есть такіе усмирительные дома, а въ Астрахани такого усмирительнаго дома лтъ, такъ ее назадъ и прислали.
— Только и есть одна эта Нестеровна воровка? спросилъ я болтливую старуху.
— Какое одна!.. Поди, чай, много и воровъ и воровокъ, да только т не оказываются; а Нестеровна знамая воровка!
— Про другихъ же воровъ ты, бабушка, не слыхала; можетъ, на кого слава дурная пала?
— Куды услыхать?!.. что блудъ творишь, что воруешь — въ колокола не благовстишь, а все скрываешься!.. Да что скрывать: правда на міру, что масло на вод — поверхъ всплываетъ.
Съ базару я пошелъ опять по городу; улицы ршительно вс прямыя, хоть городъ очень недавно сталъ перестроиваться по плану; изрдка попадаются дома или выступившіе на улицу, или спрятавшіеся за другіе дома; улицы, дворы вс чисты — относительно растительности; во всемъ город вы не увидите ни былинки: таково свойство солончаковъ.
— Для чего сно накидано на улиц? спросилъ я попавшагося мн на встрчу солдата, указывая на разостланное на улиц сно.
— Грязь бываетъ… вода стоитъ посл полой воды… Такъ и застилаютъ сномъ.
— Лучше бы камнемъ?
— Какъ камнемъ не лучше!.. Да камню-то кругомъ Краснаго Яру, можетъ, на тысячу верстъ не увидишь, сколько хочешь ищи!..
И посл такого удобренія все-таки въ город не увидите ни былинки, а потому вс дворы чисты; улицы тоже были бы чисты, когда бъ всякій, что кому не нужно — не выбрасывалъ бы на улицу.
Сколько я ни ходилъ, вс дома выстроены изъ барочнаго лса; какъ я посл узналъ, небольшіе дома покупаютъ въ Астрахани совсмъ готовые съ крышей, поломъ, перегородками и даже съ рамами; въ Астрахань же они привозятся, тоже готовые, съ верху, т.-е. изъ губерній, лежащихъ выше Саратова. Для постройки же домовъ по своему вкусу, покупаютъ бляну, большую барку, которую пригоняютъ сюда, здсь ее разбираютъ и изъ полученнаго матеріала строютъ.
Рдко вамъ попадется домикъ изъ сыраго кирпича: разв лтняя кухня, необходимая принадлежность здсь при каждомъ дом, или въ Солдатской школ изба, сбитая отставнымъ солдатомъ.