Из чего созданы сны
Шрифт:
— Я жду господина Билку, — сообщил Монеров. — Кстати, уже довольно долго. Но теперь он, кажется, идет.
— Откуда вы это знаете? — Ирина покачнулась и ухватилась за меня.
— Ну, — дружелюбно произнес Монеров. — Нетрудно догадаться. Ваша взволнованность и то, как вы ворвались в комнату. Телефонный звонок. Я полагаю, это попросил сообщить о своем прибытии господин Билка. У нас с ним здесь назначена встреча.
— Что у вас назначено? — пролепетала Ирина.
— Встреча, — повторил Монеров. Я тем временем
— Прочь от телефона, господин Роланд. Идите к двери. Когда постучат, откройте и впустите господина Билку. Если вы еще предпримете какие-либо действия, я нажму на курок. Сожалею, что вынужден так поступать, но вы и так причинили нам слишком много неприятностей. — Он подвигал оружием.
Я не герой и не желаю им становиться. Я подошел к двери. Монеров поднялся и встал рядом таким образом, чтобы тот, кто войдет, проходя по маленькой передней, не сразу увидел его.
— И не запирайте снова, — приказал Монеров.
Я кивнул.
После этого никто из нас не произнес ни слова. Из приемника доносилась мелодия «Ночь и день». Прошло секунд двадцать. Мне они показались двадцатью часами. Потом в дверь постучали. Я вышел в переднюю. Теперь Монеров целился мне в спину.
— Кто там? — спросил я.
— Билка, — ответил чей-то голос.
Я отпер. Вошел мужчина лет как минимум сорока. Он был бледен и имел несчастный вид, одет он был в промокший плащ, к тому же был пьян. Он бросил на меня затравленный взгляд.
— Проходите, — сказал я, абсолютно уже ничего не понимая. Мужчина, назвавшийся Билкой, вошел в салон и остановился. С его плаща капало. Голова его с жидкими волосами была непокрыта. Увидев русского, он униженно поклонился, чуть не упав при этом, настолько он был пьян.
Ирина истерично закричала:
— Вы не Ян Билка! Я вас никогда не видела! Ни разу в жизни!
Махнув пистолетом в сторону девушки, русский призвал ее к спокойствию. Потом обратился к пьяному:
— Назовите вашу фамилию!
— Билка, — ответил мужчина с несчастным видом. По его лицу стекали дождевые капли.
— Это неправда! — опять закричала Ирина.
— Вацлав Билка, — сказал мужчина. — Я брат Яна.
Ирина подошла ко мне, беспомощно хватаясь за мой рукав.
— Брат? Ян никогда не рассказывал мне ни о каком брате…
— Ян много чего не рассказывал, — бросил я. Потом я спросил пьяного:
— Откуда вы приехали?
— Из Мюнхена.
— Что-о?
— Да, из Мюнхена. Я там уже двадцать лет живу. Жена умерла. Совсем один. Торгую рамами. Когда-то дела шли хорошо, теперь паршиво. — Он напряженно поразмыслил и добавил: — У меня особенно красивые рамы. Всегда были. Теперь, наверное, они больше никому не нужны.
— Где Ян? — воскликнула Ирина. — Что вы знаете о нем? Пожалуйста, скажите мне!
— Минуту! — энергично вмешался Монеров. Он внимательно посмотрел на Билку. — Почему вы приехали так поздно?
— Поезд пришел с опозданием.
— Ваш поезд прибыл час назад, — жестко произнес Монеров. — От вас несет шнапсом.
Брат Билки ударил кулаком по воздуху.
— Так точно, я пил! — воскликнул он. — Я ненавижу вас!
— Это разрывает мне сердце, — усмехнулся Монеров.
— Господин Билка, — обратился я к нему, — а почему вы вообще приехали сюда?
Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом.
— Сегодня рано утром, — с видимым усилием заговорил он наконец, — ко мне пришли двое. В мою мюнхенскую квартиру. Люди этого вот. — Он показал на Монерова. — Они мне приказали.
— Приказали сюда приехать?
Вацлав кивнул.
— Как можно приказать такое? — удивился я.
Билка хотел было ответить, но покачнулся и увидел бутылку «Чивас».
— Что это? Впрочем, безразлично. — Теперь он заговорил быстро. — Дайте мне чего-нибудь.
Я налил полстакана и протянул Билке. Он выпил залпом. После чего, закашлявшись, плюхнулся в кресло. Все взгляды были прикованы к нему.
— Да, как можно мне такое приказать? — вздохнул он, постепенно успокаиваясь. — Дело в том, что я люблю своего брата. Единственного оставшегося в живых родственника. И жена моя его любила. Ян нас навещал в Вене. Или мы его в Праге. Он соблазнил мою жену, проклятое отродье. Но что я могу поделать. Я все равно люблю его. Он грязная скотина.
— Не называйте его грязной скотиной! — возмутилась Ирина.
Билка посмотрел на нее пьяными глазами.
— А разве это не скотство — то, что сделал Ян?
— Он бежал, потому что вынужден был спасаться бегством, — горячилась Ирина. — Хотя бы вы как брат должны это понимать! Никто здесь не понимает этого, на зажравшемся Западе!
— Бежал! — Брат злобно захохотал. — Бежал! Наше государство его годами воспитывало, давало образование, продвигало, оплачивало, в секретные службы определило… — Билка громко рыгнул, — …а он фотографирует военные планы Варшавского Договора и сваливает на Запад, а потом продает планы американцам.
— Это неправда! — возмутилась Ирина. Она взглянула на меня: — Или правда? Так оно и есть? — Я кивнул. Вот все и всплыло. Все это время я пытался подойти к своему магнитофону, чтобы его включить, и вот наконец протянул руку.
— Руки! — послышался окрик Монерова. — Ничего не включать! Внимательно слушайте, юная фройляйн. Вот вы все и узнаете о своем женишке.
— Да, — с горечью поддакнул я. — Вот вы все и узнаете. Без этого мы могли бы обойтись… — Я бросил мимолетный взгляд на спальню.