Из чего созданы сны
Шрифт:
3
— Чего это вы так дрожите? — спросила милашка в мехах.
У нее был высокий, неизменно удивленный голосок, она производила впечатление добродушной и бесконечно наивной.
— Вам холодно, да?
— Нет, — ответила фройляйн Луиза.
Она смертельно устала, ноги болели, она чувствовала себя, как человек, только что перенесший тяжелый сердечный приступ. Эти голоса, эти ужасные голоса — по крайней мере покамест они молчали.
— Да что с вами? — спросила милашка в мехах своим детским голоском.
— Ничего, — буркнула фройляйн Луиза.
— Но вы так взволнованы!
Поезд набирал ход, огни остались позади, дождь хлестал по оконному стеклу.
Фройляйн провела рукой по лбу и обнаружила, что ее лицо испачкано. Дрожащими пальцами она раскрыла свою сумочку, чтобы достать носовой платок. Милашка с вытаращенными глазами уставилась в сумку, на пачки банкнот. Не шевелясь, она смотрела, как фройляйн Луиза стирала грязь с лица, как причесывала гребешком растрепавшиеся волосы.
— Взволнована, — пробормотала фройляйн. — Конечно, взволнована!
— Но почему?
— Мне, знаете ли, столько пришлось пережить. Столько ужасного. И конца этому не предвидится…
— Чему? — спросила милашка. — Хотя давайте познакомимся. Меня зовут Инга. Инга Флаксенберг. Но все зовут меня просто Зайка. А вы не хотите назвать свое имя?
— Ну почему же. Луиза. Моя фамилия Готтшальк. И все зовут меня просто фройляйн Луиза.
— Так чему нет конца, фройляйн Луиза? — повторила свой вопрос Зайка Флаксенберг.
— Они гонятся за мной по пятам, — простодушно и еще толком не придя в себя, сказала фройляйн. — Они преследуют меня, понимаете?
Зайка зажмурилась:
— Легавые, да?
Фройляйн ничего не ответила. Зайка приняла ее молчание за согласие и, бросив взгляд в открытую сумочку Луизы, возмутилась:
— Вот суки! Из-за какого-то плевого дельца, да?
— Мне надо к моим друзьям, — бормотала фройляйн.
Чем больше они говорили, тем меньше понимали друг друга, думая каждая о своем.
— У нас сегодня тоже было! — продолжала Зайка. — Облава. Полный атас! Свиньи!
— Они меня защитят… — бормотала фройляйн.
— Налетели в казино и запрыгали, как мартышки. Я в казино работаю, — пояснила Зайка. — Небольшое местечко, километрах в тридцати от Гамбурга. — Она сказала название. — В общем, дыра. Но господин Ольберс арендовал там постоялый двор, понимаете, весь, целиком. Все там перестроил под казино, организовал доставку автобусами. Вот и ездят люди из Гамбурга. Даже на своих машинах приезжают. Рулетка.
— Мне бы только вернуться домой, тогда у меня еще есть шанс…
— Совершенно нормальная рулетка. И все шло прекрасно. Два года подряд. Я работала там в баре. Нормально зарабатывала. Жила в местной гостинице. Сама я из Цевена. Иногда ездила домой или мой жених приезжал
— Тогда они, может быть, оставят меня в покое, а мои друзья мне помогут…
— Заявляются эти ищейки. Подозрение, видите ли, на махинации. Магниты под столом.
— Что? — вздрогнула фройляйн Луиза.
— Магниты. Под рулеткой. Чтобы шарик мог отклоняться… Ну, вы же понимаете…
— Нет.
— Все конфисковали. Господина Ольберса арестовали. Казино закрыли. Суки поганые, эти полицаи! И все потому, что под одной рулеткой нашли магниты. Хоть господин Ольберс поклялся им своей матерью, что понятия не имел об этом. Ну, и как вам это?
— Они гонятся за мной… — бубнила фройляйн, на ходу засыпая от усталости.
— Мой жених будет меня ждать в Бремене на машине. Вам куда?
— В Нойроде.
— Это там у вас друзья?
— Да.
— Знаете что? Мы с моим женихом подвезем вас. Это не так уж далеко от Цевена. Ведь вы сейчас должны быстренько исчезнуть, да?
— Да, я должна быстро исчезнуть… — пробормотала фройляйн уже во сне.
— Вот и хорошо. Мы довезем вас. Будем держаться вместе, да? — продолжала Зайка Флаксенберг. — Против этих поганых полипов.[110] Другая-то рулетка была в полном порядке. А магниты, должно быть, подложил какой-нибудь враг господина Ольберса. Кто-нибудь, кто хотел его подставить. Такая подлость! Я прямо так и сказала полипам. Думаете, они мне поверили? Да они меня высмеяли. Дела и так шли хорошо. Что господин Ольберс — идиот, самому подкладывать магниты?! Но им же ничего не докажешь. Это просто собаки, сами они дураки набитые…
Тут она заметила, что пожилая дама, наклонив вперед голову, спит. Осторожненько Зайка Флаксенберг раскрыла ее сумочку с кучей денег. «Теперь я смогу подыскать себе новую работу», — проговорила она. Сквозь сон фройляйн Луиза слышала ее слова. Поезд мчался полным ходом.
4
«Откуда я пришла — никто не знает…» — фройляйн Луиза запнулась. Как там дальше, в этом прекрасном стихе? Ну как же?! Она никак не могла вспомнить.
«Ветер завывает… море плещет…»
Нет, что-то не сходится. Она тщетно попыталась сконцентрироваться. Ничего не помогало. Слова никак не шли на ум. Это ее опечалило. Осторожно ступая, она пробиралась по едва заметной тропке, ведущей через болото, среди трясины и омутов со стоячей водой, к заветному островку, там, в дальней дали за завесой тумана. Она чувствовала себя слабой и жалкой. Ступни горели. Дыхание прерывалось. Ноги едва держали. Она то и дело оскальзывалась. Еще никогда ей так тяжело не давался этот путь. Но она должна идти! Ей надо на этот холмик! Ей надо к своим друзьям! Только там она еще чувствовала себя в безопасности, только там…