Из двух зол
Шрифт:
— Кому нужны факты? — удивилась Хлоя. — Самое худшее, что можно придумать, — это оперировать фактами. Неужто вы не поняли, что я вам пытаюсь объяснить?
— Нет, — с глубоким вздохом признался Маркие.
— Начнем сначала. Мэт Режихау открыл планету и назвал ее своим именем. Важно ли это? Ничуть. Важно ли, что Врежу-в-Харю из-за своего названия будет медленнее заселяться? Опять-таки ничуть. Поселенцы, которых потеряет Врежу-в-Харю, осядут на тысяче других планет. Робот отклонят прошение, основанное на фактах, и с государственной
— Но вы же сами сказали, что роботы не рассматривают прошений.
— Не рассматривают, когда проситель обращается лично. Отказ робота вы бы сочли проявлением высокомерного бюрократизма. Но ведь вы не видите, кто обрабатывает письменные прошения. А на таких операциях государство применяет роботов, потому что они более исполнительны.
Для Маркуса это было чересчур сложно. Роботы рассматривают письменные прошения, но не лично изложенные. Роботы знают логику и только логику, а потому их не убеждают доводы разума. Он судорожно глотнул и посмотрел на Хлою.
— Что я должен делать? — спросил он.
— Напирать на эмоции, — ответила она. — Роботам эмоции чужды. Но они умеют распознавать эмоцию — так они сконструированы. Такое пустячное дело, как у вас, надо перенасытить эмоциональным фактором.
Планету только укажите. А потом упирайте не на справедливость вашего требования, а на причиненные вам страдания. Не бойтесь сгустить краски нарисуйте картину бедствий, которые принесла и будет приносить злополучная ошибка. Если вы все изложите достаточно убедительно, робот откажется от рациональных методов я удовлетворит ваше прошение.
Вот теперь начинало проясняться. По мере того как возрастала численность и сложность государственного аппарата, по мере того как ослабевал контакт между управляемыми частями, приходилось все более полагаться на логику машин. Но нечего было надеяться, что машины когда-нибудь осмыслят всю нелогичность человека. Алогичные требования заставляли призадуматься. Алогична гордость, алогичны, как правило, людские горести.
Поэтому в том, что касается мелочей, правительство создало предохранительный клапан для алогичных прошений. Только в том, что касается мелочей; серьезные вопросы по-прежнему решали люди. Но при разборе бесчисленных мелких жалоб, ежедневно принимая незначительные решения, роботы переставали прибегать к логике, если различали сильную эмоцию.
— Пап, — проговорил Уилбур из угла, где он смирно прикорнул.
— Потом, Уилбур, — отмахнулся Маркус. — Ты, наверное, голоден.
Мысленно он составлял прошение. Ничего подобного еще не выходило из-под его пера.
— По-моему, в кухне что-нибудь найдется, — сказала Хлоя, но Маркус поспешно отказался. Даже при высоком окладе яйца ей не по карману.
Тут вошла Мэри Эллен. Она удрученно сутулилась, плащ на ней обвис.
— Привет, сестренка, — сказала она с порога. Потом увидела Маркуса и мгновенно ожила. Она с разбегу
— Марк, дорогой! — через его плечо она по-кошачьи заулыбалась сестре.
Маркус с сожалением вздохнул. Кто знает, что может сболтнуть матери его невинный отпрыск. Высвободившись из объятий девушки, Маркус объяснил цель своего визита.
— Значит, мы едем на Врежу-в-Харю?
— Через несколько месяцев, — сказала Хлоя. — Маркус хочет основать постоянный фонд помощи тем, кто не может оплатить свой проезд.
— О, я поеду. — Мэри Эллен в упор посмотрела на Маркуса. — Но не надейтесь, что я там выйду замуж.
Маркус чуть заметно улыбнулся. Девушка преувеличивает. Она про него и не вспомнит, когда увидит, какой перед ней неограниченный выбор. Там все же есть Джо Эйнзуорт, если Маркусу не изменяет память, ему года двадцать четыре или двадцать пять. Он кажется старше из-за преждевременной седины. Эти двое составят чудесную пару. Значит, Джо Эйнзуорт не достанется Хлое, но для нее там найдется другой.
— Переодевайтесь, Мэри Эллен, — сказал Маркус. — Пойдем обедать.
— Все?
— Безусловно, все, — сухо подтвердил Маркус, от которого не ускользнуло ее неодобрение.
Когда девушка вышла из комнаты, он стал советоваться с Хлоей о том, как лучше составить прошение. Очевидно, он уловил не все нюансы, так как ни до чего не договорился вплоть до возвращения Мэри Эллен.
— Я готова, — объявила девушка и сделала пируэт, чтобы Маркус оценил наряд по заслугам. Она явно приготовилась не к тихому, скромному обеду.
— Накиньте-ка что-нибудь на плечи, — сказал Маркус.
Девушка скорчила рожицу, но послушно вышла.
— А долго это будет тянуться? — спросил он у Хлои.
— От четырех до шести лет. Раньше очередь не подойдет.
— От четырех до шести? — недоверчиво переспросил Маркус. Он заподозрил, что лазейка, оставленная правительством, очень узка. Кто станет возиться, даже принимая свое дело близко к сердцу, если знает, что тут нужны долгие годы?
— Это по обычным каналам. — Хлоя нахмурилась и пригладила волосы. — Сегодня — и только сегодня — можно все устроить гораздо быстрее. Вы говорите, А-КОВО переезжает?
— Переезжает. — Маркусу казалось, что он понял мысль девушки. Случай редкий, больше он никогда не представится.
— Значит, будут переезжать всю ночь до утра. Рабочий может проникнуть к главному роботу.
— Я рабочий не из худших, — улыбнулся Маркус.
— Без меня вам не обойтись. Вы ничего не найдете.
— Согласен. Это опасно?
— Физически — нет. Но закон жестоко карает злоупотребление государственной собственностью. Еще суровее карается попытка ускорить рассмотрение своего дела.
Это Маркус понимал. Понимал также, что именно такие, как Хлоя, нужны на Врежу-в-Харю. Она знает, чем рискует, но не колеблется.