Из двух зол

Уоллес Флойд

— Значит, все не ведают, что едят, — сказал Маркус. — Но что же это за новый белок? Вот о чем я спрашивал с самого начала.

— Очень стойкий. Ведет происхождение от самого приспособленного животного Земли, — ответил робот. — И в его пользу свидетельствовало еще одно обстоятельство. Мясо всех млекопитающих почти одинаково. Но все же есть различия. Для плотоядного животного идеальным белком является тот, что в точности соответствует тканям тела этого животного и потому полностью усваивается.

Маркус закрыл глаза и схватился за подлокотник кресла.

— Вам

дурно? — спросил метрдотель. — Позвать врача? Не надо? Так вот, я остановился на том, что как раз такая ткань была под руками. Ею и воспользовались роботы. Странно, что вы об этом спрашиваете. Не многие люди настолько любопытны.

— Им все равно, — проворчал Маркус. — Лишь бы их кормили, а чем они не спрашивают.

— А зачем бы им спрашивать? — удивился робот. — Ткань специально отпрепарировали для гидропоники. Она была безукоризненно асептической, а ее изъятие ни в коей мере не повредило первоначальным донорам, давно уже мертвым. Да и в использовании нет ничего нового. Никто ведь не колеблется, если надо пересадить кожу, или вживить печень, или вставить новый глаз. А это замена тканей изнутри, методами пищеварения, а не медицины.

— Роботы взяли ткань в операционной хирурга, — сказал Маркус. — Будете отрицать?

— Я же вам об этом и толкую, — подтвердил робот. — Весьма остроумное решение, если учесть сжатые сроки. Но заменить пришлось только половину водоемов.

— Каннибалы, — рявкнул Маркус, едва не сломав кресло, которое отшвырнул ногой.

— Что такое каннибалы? — спросил робот.

Но Маркуса уже не было. Он вернулся в зал и, когда подошел к столику, вполне овладел собой. Рассказать Уилбуру он не мог, потому что Уилбур успел поесть, только овощи лежали нетронутые. Маркус сел, снял с тарелок термоэкран и угрюмо уставился перед собой.

— Пап, ты разве не будешь есть? — спросил Уилбур.

— Погоди, дай отдышаться.

На вкус блюдо было недурно, но сама мысль о еде внушала отвращение. Маркус сурово взглянул на сына.

— Уилбур, с сегодняшнего дня не смей заказывать мясо. Пока мы на Земле, ешь только яичницу.

— Только яичницу? — недоверчиво переспросил Уилбур. — Ого, ведь она здесь страшно дорогая. Да я ее и не люблю без ветчины…

— Только яичницу, — повторил Маркус. Ему пришла в голову другая мысль. — Глазунью. Тут уж ни один повар не обманет.

Когда они вышли из ресторана, небо потемнело. После рабочего дня движение транспорта затихло, а увеселительная горячка еще не охватила улицы, сейчас непривычно молчаливые и пустынные. На глаза Маркусу попался высокий шпиль Справочного центра, сверкающий на фоне вечернего неба.

— Куда мы теперь? — спросил Уилбур.

— В гостиницу. Завтра у нас трудный день.

— А можно пешком? В подземке уже ничего не увидишь.

— Далеко идти.

— Да она вон там! Я перед завтраком и то больше хожу.

Маркус с одобрением отметил, что Уилбур воспользовался Справочным центром как ориентиром и правильно определил местонахождение гостиницы. Сказывается воспитание. Мальчик не

заблудится даже в неразберихе огромного города.

— Она дальше, чем ты думаешь, но, если хочешь, пойдем. Может быть, это наш последний вечер на Земле. Во всяком случае, от души надеюсь.

Пошли дальше. И постепенно увидели все, что стоило видеть. Город велик и буйно разрастается, но ведь это лишь обыкновенный город, творение Человека. Дома высоченные, но построены, как и всякие дома, из камня и стали, из бетона и пластика. Женщины красивы, со вкусом одеты и причесаны, но сразу видно, что они всего лишь женщины. Магазины изысканны и разнообразны, но есть предел многообразию товаров, свободный полет фантазии не бесконечен.

Когда они наконец устали, до гостиницы было совсем недалеко. Искать транспорт не стоило, все равно он не помог бы выиграть время. До сих пор они шли по главным улицам — там было интереснее. Но Маркус быстро освоился с планировкой города и, когда они подходили к цели, решил срезать угол.

Становилось поздно, но уличные фонари не горели. Маркус усомнился, есть ли смысл идти таким путем. Решил, что смысла нет. В одном из подъездов сверкнула слабая красная вспышка, доказательство того, что запоздалое решение Маркуса правильно, но бесполезно. Закололо в коленях там, где полоснул красный свет, — и Маркусу вдруг почудилось, будто у него нет ног. Он подался вперед, пытаясь заслонить Уилбура, но потерял равновесие. Уилбур тоже пошатнулся, и они сшибли друг друга.

Чьи-то руки схватили Маркуса, подняли с земли. Он не в состоянии был сопротивляться. Да это и небезопасно. Парализатор не убивает, но, когда им орудуют небрежно или торопливо, дает неприятные осложнения. Маркус считал, что вряд ли опасность так уж велика, и не хотел злить победителей.

Придя в себя настолько, чтобы трезво оценить обстановку, Маркус увидел, что очутился между двумя домами в закоулке, отделенном от улицы каменной кладкой. Рядом сидел Уилбур, их обоих освещал тусклый луч.

— Не двигайтесь, — произнес голос, который старался звучать грубо и низко, но все же был на добрую октаву выше мужского.

Маркус припомнил, что его поднимали с земли маленькие нежные руки. Он попал в плен к женщинам. Бессвязные впечатления о городе улеглись в стройную картину. Маркуса не слишком удивляло все происходящее.

Луч света придвинулся, и Маркус различил фигуру женщины с фонариком. Позади нее стояли другие — все женщины. Но навести парализатор могут даже слабые ручки.

— Ни слова, — тихо сказал Маркус сыну. Уилбур ошеломленно кивнул.

— Перестаньте шептаться, — рявкнуло сопрано, ослепляя их фонариком. — Кто из вас женат?

Маркус вздохнул: так вон оно что. Плохо же приходится бедной Земле, если толстый, противный клерк получает высокооплачиваемую работу только потому, что он мужчина.

— Отвечайте же, — потребовал высокий срывающийся голос. — Кто из вас женат? На Земле, конечно.

Теперь, когда глаза привыкли к свету, Маркус отчетливо увидел девушку. Она была молода, не старше двадцати лет.