Из химических приключений Шерлока Холмса
Шрифт:
— Это что-то любопытное, Ватсон, — сказал он, осторожно разворачивая газету. — Видите: это — кленовый лист, довольно мясистый, опавший, но не успевший высохнуть. Тот, кто прятал пластилин, наступил на него каблуком, и на нем отпечатался небольшой надрез. Видимо, владелец обуви неловко повредил каблук, наступив на какую-то неровность. Я, Ватсон, нашел этот лист уже после вашего отъезда. Приход Лестрейда тогда помешал мне внимательно рассмотреть все, и пришлось на это место еще раз вернуться.
Он расправил листок на какой-то дощечке, прикрепил его концы булавками и посыпал его белым порошком. От этого
Собрались мы очень быстро и, окликнув кеб, покатили по указанному Холмсу адресу. Хозяин клуба встретил нас очень приветливо, хотя видел, во всяком случае меня, впервые. Холмс попросил разрешения пройти к нему в кабинет. Там он и задал ему свой вопрос.
— Скажите, сэр Генри Малколм часто бывает у вас?
— Да, — отвечал хозяин, — я бы не сказал, что он у нас редкий гость. Еще вчера он засиделся у нас допоздна. Сэр Генри — игрок и за карточным столом может провести много времени.
— А как он играет? Были ли у него большие проигрыши?
— Такого я не замечал. В игре, конечно, случается всякое, но сэр Генри в этом деле не только искусен, но и хладнокровен. Бывает, он играет и по крупной. Совсем недавно, например, он совершенно обчистил капитана Спилмена, а с тем не каждый решится сесть за стол.
— Вот как? И на большую сумму? Расчет был наличным, векселем или чеком?
— Векселей сэр Генри не принимает, а счета в банке, я полагаю, нет у капитана. Он уплатил все наличными, хотя мне непонятно, откуда у него такая большая сумма.
— Благодарю вас, сэр. А капитан Спилмен сейчас в зале?
— Нет, мистер Холмс, после этого проигрыша он почти не заглядывает к нам.
— Его адрес вам не известен?
— Почему же? Осталась его визитная карточка, на которой все точно обозначено. Вы можете взять ее, если она вам нужна.
Тем наш разговор и закончился. Мы опять сели в кеб и отправились к себе на Бейкер-стрит, где, как оказалось, уже ожидал нас Лестрейд.
— Ну что, Холмс, составилось ли у вас какое-нибудь впечатление? Я устал неимоверно, опрашивал прислугу Малколмов, разбирал бумаги, выяснял, кто в последнее время посещал дом.
— Выпейте, Лестрейд. Я сочувствую вам и надеюсь, что ваши старания не останутся безуспешными. Определенного впечатления у меня пока не составилось, но я считаю ваш исходный пункт заслуживающим самого серьезного внимания. Завтра я поинтересуюсь фирмой Бентона, а вы, я надеюсь, со свойственной вам изобретательностью проведете в доме работу, которая поможет нам в поисках. Надо незаметно для всех получить отпечатки каблуков всех обитателей дома, включая хозяев и всю прислугу. Речь идет только о мужской обуви.
— Это, Холмс, я сумею сделать так, что никто и не заметит моей работы. Это что-то просветляет в ваших поисках?
— Пока ничего нельзя сказать определенного, но может оказаться и полезным. Кстати, алиби сэра Генри неопровержимое. Он действительно в момент убийства находился в клубе, где его видели хозяин и ряд посетителей, завсегдатаев клуба.
Следующим утром, мы, позавтракав, отправились в город. Я ожидал, что Холмс намеревается посетить
— Мы сначала посетим скульптора, — сказал он, заметив мое недоумение.
Вскоре мы оказались в мастерской средней руки. Хозяин ее, без сомнения, нашего визита не ожидал. Всклоченный, с небольшой бородкой, он смотрел на нас оторопело и не знал, куда усадить. Холмс представился, не забыв упомянуть обо мне, после чего сказал, что хотел бы узнать подробности по заказу сэра Малколма, ибо ему известно, что исполнял его сэр Эллиот.
— Пожалуйста, сэр, — ответил скульптор, — заказ был не совсем необычный: лепить мне приходилось по фотографиям, которые требуемого впечатления для художника, естественно, не создают. Сэр Малколм пригласил меня к себе письмом и предложил выполнить эту работу. Я согласился, мои дела идут не блестяще, заказчиков не так много, а сэр Малколм предложил очень хорошую оплату. К огромному несчастью, работа эта осталась незавершенной, я уже читал в газетах… Лепил я у себя дома по фотографиям, которые мне давал сэр Малколм, потом привозил ему, и он указывал, где какие поправки надо внести, что именно, по его мнению, следует выделить, что оттенить. После этой дополнительной работы, если мое исполнение удовлетворяло сэра Малколма, я уже готовил гипсовый бюст. До этого он был из пластилина.
— А где вы брали пластилин?
— Это не проблема. Сэр Малколм позаботился, чтобы фирма Бентона поставляла ему пластилин, только что изготовленный к тому времени, когда он наметит лепку. С этим у меня не было никаких забот, пластилин мне предоставляли в доме сэра Малколма. Я приезжал туда при исправлениях скульптуры со своим инструментом и в присутствии сэра Малколма исполнял все по его указаниям. Последним был бюст мисс Сомерсет, его я исполнял с натуры в доме мистера Малколма. Он тогда отпустил меня, сказав, что присмотрится к нему, все сопоставит и тогда уже вызовет меня, чтобы подправить кое-что.
— Нельзя ли взглянуть на инструмент, которым вы исполняли эту работу, мистер Эллиот?
— Пожалуйста, вот он.
Холмс внимательно осмотрел шпатели, которыми пользовался скульптор. Они не были вымыты, на некоторых еще остались мазки пластилина.
— После бюста мисс Сомерсет вы не пользовались этими шпателями, мистер Эллиот?
— Нет, мистер Холмс, у меня не было другой работы. Я, конечно, несколько неряшлив, вернулся домой усталым и не помыл шпатели.
Холмс понюхал шпатель, повертел его в руках и спросил Эллиота, не было ли чего необычного при последней его лепке.
— Нет, — сказал Эллиот, — ничего необычного я не заметил. Запах только пластилина был несколько едок на этот раз, но привередничать мне не приходилось, лепился он так же, как и раньше.
— Благодарю вас, мистер Эллиот, — сказал Холмс, — сочувствую вам в том, что безвременная кончина сэра Малколма прервала вам выгодную работу. Если вы не будете возражать, то этот шпатель я возьму с собой.
Эллиот не возражал. Холмс аккуратно завернул его в газету, и мы распрощались со скульптором. Сидя в кебе, я видел, как загорелись глаза Холмса, но он не находил нужным во что-нибудь посвящать меня. Я же с расспросами не приставал, зная, что только прерву ход его мысли, чем он всегда был очень недоволен.