Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
Шрифт:
В обстановке накала страстей, шовинистического угара касаться «польского вопроса» с других, неофициальных позиций, естественно, оказалось невозможным. «Современнику» и «Русскому слову», только что начавшим выходить после 8-месячной приостановки, приходилось быть особенно осторожными, чтобы, по словам Щедрина, иметь возможность «беседовать с читателями именно двенадцать, а не пять раз в году» (41). И все же они, демократическая газета «Современное слово» и некоторые другие, находили способы, намеками, косвенно, высказывать сочувствие восставшим. Подлинным же выразителем взглядов демократического отношения к событиям в Польше стал Герцен, который рассматривал восстание как удар по самодержавию, общему врагу русского и польского народов («за вашу и нашу свободу»). Польская тема становится основной в «Колоколе» 63 г. Поддержку Герценом борьбы за свободу Польши чрезвычайно высоко оценивал В. И. Ленин, и оценка его была верна: «Герцен спас честь русской демократии». Но
Зато на гребне волны, в связи с событиями в Польше, оказывается Катков, сам её во многом создающий. Влияние его быстро растет. Уже в 62 г. общественная атмосфера стала меняться. Катков сам способствовал ее изменению и в то же время приноравливался к нему, поворачиваясь в нужном направлении. Поворот от умеренного либерализма к оголтелой реакции отчетливо заметен уже в 62 г, в полемике вокруг Герцена, в борьбе с нигилизмом, в статьях о пожарах и прокламациях («Роман Тургенева и его критики», «О нашем нигилизме» и др.). Но особенную известность и влияние Катков приобрел в 1863 г., в связи с освещением восстания в Польше. Как раз в это время он получает в аренду газету Московского университета «Московские ведомости». В руках его оказывается весьма значительная газетно-журнальная сила: ежемесячный журнал «Русский вестник», еженедельное прибавление к нему (потом самостоятельная газета) «Современная летопись» и ежедневные «Московские ведомости». Катков превращается в своего рода монополиста. И сразу же «Московские ведомости» становятся центром антипольской борьбы. Они особенно усердствовали в разжигании ненависти к восставшим полякам и ставили себе это в заслугу. В конце 63 г. (№ 212) редакция утверждала, что именно польскому вопросу «мы главным образом посвящали всю нашу деятельность». Время оказалось особенно благоприятным для расчетов Каткова. События в Польше заставили правительство в полную меру оценить его заслуги. В сложившихся условиях газете, делающей ставку на антипольскую пропаганду, была обеспечена и правительственная поддержка, и успех у читателей.
На первых порах, в начале 63 г., в изданиях Каткова заметно стремление преуменьшить размах действий повстанцев. Утверждалось, что восстание не имеет глубоких корней в стране, что оно — дело небольшого числа «неблагонамеренных». Но вскоре размах восстания заставил отказаться от такого рода толкований. Согласно новому взгляду всё польское объявлялось мятежным, враждебным интересам России, ненавистным, заслуживающим жестокой расправы. Не будем подробно останавливаться на содержании антипольских материалов газеты Каткова. Затронем лишь одну проблему: как эти материалы отразились на отношениях Каткова с властями, с цензурой. Эти отношения складывались не совсем так, как можно было бы предположить.
Выступления Каткова по польскому вопросу в 1863 г., отражавшие в целом политику правительства, настроения значительной части общества, завоевали «Московским ведомостям» авторитет уже в первый год издания их новой редакцией. Имя Каткова становится чрезвычайно популярным. Ему шлют приветственные телеграммы с выражением верноподданнических чувств. В честь его провозглашаются тосты на патриотическихобедах. В архиве Каткова сохранилось множество писем, прославляющих его чуть ли не как главного спасителя России.
Естественно, что цензурные отклики о «Московских ведомостях» в 1863 г. крайне благожелательны. Газете Каткова давалась такая хвалебная характеристика, какой не удостаивалась даже официальная печать (последняя в изображении польских событий должна была всё же несколько сдерживаться, Катков же мог не стесняться). В отчете цензурного ведомства за 1863 г. отмечалась серьезная подготовка издателей «Московских ведомостей» к журнальной деятельности, их публицистический талант, многосторонняя ученость. Успех газеты объяснялся позицией по польскому вопросу: «своим горячим патриотизмом они возбудили к себе небывалое сочувствие в публике» (1358). В отчетах, подготовленных Советом по делам книгопечатания, указывалось, что «Московские ведомости» в 1863 г. «сплотили массу одною мыслию о нераздельности России и заставили иностранцев верить в единомыслие народа русского, сердцем привязанного к своему правительству»; «глубоко проникнутые любовью к России, они пробудили патриотические чувства во всех слоях». Аналогичные утверждения встречаются и в других отчетах: «небывалое сочувствие в публике»; «получили значение самой популярной у нас газеты» (там же).
Такие восторженные оценки вовсе не значили, что у редакции «Московских ведомостей» в 63 г. не было столкновений с цензурой. Уже в цитированном выше отчете утверждалось, что газета Каткова, «с недозволенною нередко запальчивостью», нападала на всю петербургскую журналистику, находя ее «не патриотическою, вредною и даже преступною», Такая «запальчивость» цензурою не одобрялась.
Начались осложнения и с московскою
Да и не только Щербинин, но и лица более высокопоставленные относились к Каткову с дружеским участием. В 1863 г. великий князь Константин и Муравьев предлагают Каткову прислать корреспондентов в Варшаву и Вильно для освещения польских дел. Этих корреспондентов перед их отъездом принимал министр внутренних дел Валуев и напутствовал их. По поручению Муравьева Каткову посылаются статьи о восстании, в которые предлагается по его усмотрению вносить любые изменения.
Весьма предупредительно ведет себя по отношению к Каткову и Валуев. В 1863-64 гг. между ними поддерживается оживленная переписка, инициатором которой был министр внутренних дел. Он предлагает договориться об обмене мыслей и мнений, обещает давать « конфиденциальноответ на каждый Вами мне предложенный вопрос». В свою очередь Валуев хочет «иметь возможность обращаться к Вам, конфиденциальноже, для осведомления о Вашем взгляде на те вопросы, по которым мне хотелось бы узнать Ваше мнение». Предложенная переписка состоялась. Валуев вел ее в подчеркнуто любезном тоне, всячески выражая почтение Каткову, подчеркивая его роль. Было от чего закружится голове.
В то же время Валуев пытается превратить «Московские ведомости» в рупор своих идей. Он, в очень вежливой форме, подсказывает Каткову темы, выражает готовность снабжать его материалом. Переписка с Катковым имела целью не только направлять его, но и сдерживать. Валуев предостерегает его, например, от полемики по остзейскому вопросу (Катков — противник прибалтийских немцев), от неумеренных похвал Муравьеву.
С крайним пиететом относится к Каткову и Д. А. Толстой, ставший с 65 г. обер-прокурором Синода и сделанный Катковым в 66 г. министром народного просвещения. Уже осенью 63 г. Толстой посылает Каткову первый том своего сочинения о католической церкви в России, сопровождая книгу почтительным письмом: «Очень рад, что это доставляет мне случай выразить Вам то глубокое уважение, которым я, как и все русские, проникнут к Вашей деятельности и к тем политическим принципам, коими Вы завоевали общественное мнение» (1362). Переписка между ними продолжается. Уже заняв пост министра просвещения Толстой продолжает обращаться к Каткову за поддержкой и просит советов.
Сочувственно отзывается о Каткове в 63 г. и министр просвещения Головнин, хотя, возможно, не вполне искренне. Видимо, уже в 62 г., при знакомстве, они друг другу не понравились. Именно Головнин сообщает Каткову осенью 62 г., что по распоряжению царя ему и Леонтьеву передано издание «Московских ведомостей», хотя другие претенденты предлагали бо`льшую сумму. Летом 63 г. Головнин благодарит Каткова за отправку корреспондентов в западные районы и выражает надежду, что «Московские ведомости» дождутся второго издания, служа «лучшим материалом для истории нашей эпохи» (1363). В том же году Головнин в конфиденциальном письме делает попытку подкупить Каткова, расположить его в свою пользу. Он предлагает переиздать статьи «Московских ведомостей» о Польше, так как они «принесли большую пользу, дали правильный взгляд на дело и возбудили благородные патриотические чувства». Головнин хочет их «напечатать особой брошюрой», которую купит министерство просвещения (1200 экземпляров) и разошлет её учителям и за границу (1364). Катков не клюнул на такую приманку, ставившую его в зависимость от Головнина. Он отклонил предложение, в дальнейшем активно используя этот эпизод в полемике против Головнина.
Б. Н. Чичерин вспоминал, что к статьям в «Московских ведомостях» о польском восстании с живым интересам относился наследник престола и его попечитель С. Г. Строганов. А. Д. Блудова, дочь видного государственного деятеля Д.Н, Блудова, председателя Комитета Министров и пр., постоянно бывавшая при дворе, писала Каткову в начале 63 г.: «Мы все, в том числе государыня, читали с величайшим удовольствием Ваши три первые статьи о польских делах». По ее словам, одну из этих статей прочитал и расхвалил министр иностранных дел А. М. Горчаков. В другом письме Блудова сообщала, что одна из статей о Польше «прекрасна, полезна и своевременна», что все так считают, «начиная с самых Высших особ». Блудова писала, что её отец «поручает сказать, что Ваши статьи ему истинное утешение“; прочитав одну из них. он произнес: “ всегда уважал Каткова — после этой статьи я его полюбил» (1364). О роли Каткова во время польского восстания вспоминал в своих мемуарах Е. М. Феоктистов: «у него был целый сонм пламенных приверженцев, которые чуть не клялись его именем, и множество исступленных врагов, которым хотелось бы стереть его с лица земли. Правительство боялось его и вместе с тем заискивало в нем».