Из морга в дурдом и обратно
Шрифт:
— А диагноз? Какой у него диагноз?
— Шизофрения. Сегодня ему устроили персональный профессорский обход и подтвердили диагноз… Вот… тебе сначала читать?
— А у тебя разве история на руках? — От удивления Елена чуть не выронила трубку. — Ты что, там? В отделении?
— Есть такая штука — ксерокс. В приличных больницах он стоит в каждой ординаторской. Там же лежат истории болезни…
— И что — можно так вот прийти и снять копию?
— Ну, смотря кому прийти, и потом, зачем оповещать всех, что ты копируешь историю? Сделал свое дело, спрятал под халатом и уходи, пока не
— Не планировала.
— Ладно, заброшу тебе ее утром, по дороге на сутки.
— Так тебе же крюк придется делать! Давай лучше я…
— В семь утра по Москве и крюк можно сделать — дело минутное, — ответил Макс. — Не волнуйся. Сказал — значит заброшу. Оставлю у диспетчеров…
— Только ты в какой-нибудь конверт положи, поплотнее…
— Не учи ученого! — рассмеялся Макс. — Лучше ответь — почему ты положила Владимира в психиатрию, а не в психосоматику, и почему сразу не нашла общего языка с врачами?
— Давай я все же тебе перезвоню с обычного телефона, — Елена почувствовала, что разговор может затянуться надолго.
— Перезванивай, я дома.
Елена открыла окно — то ли в комнате было душно, то ли ощущение нехватки воздуха возникло от волнения, и перезвонила Максу:
— Психосоматику мне отсоветовал ваш психиатр, сказал, что она хороша для тех, кто пытается отравиться «ношпой» после ссоры с мужем, а у Вовы более глубокие проблемы.
— А кто у тебя был?
— Травин… или Травкин? Бородатый такой крепыш…
— Ну, он толковый, — похвалил Макс, — только большой перестраховщик. Любит по воробьям из всех пушек палить…
— Макс, мы так подробно обсудили Вовино состояние, и я с ним согласилась. Был риск, что в психосоматике с Вовой просто не сладят…
— Зато там сладили, но ты все равно недовольна, — хмыкнул Макс. — Хорошо, пусть так. Но почему ты сразу же, как говорится, по горячим следам не наладила контакт с лечащим врачом и заведующим отделением?
— Я пыталась, но как-то не пошло…
— Значит, мало давала.
— Чего? — не поняла Елена.
— Лен, ты, конечно, в некотором роде идеалистка, но не настолько же, — упрекнул Макс. — Что ты можешь дать, как не деньги? Или ты не в курсе, что врачи берут деньги?
— Деньги?
— Да, деньги! Мани, мани, мани. Причем сразу же, «на входе», чтобы с самого начала все пошло так, как вам надо.
— Знаешь, у меня и в мыслях такого не было, — призналась Елена. — Нет, я, конечно, подразумевала, что в конце нужно будет отблагодарить врачей…
— Я примерно в курсе, сколько получает заведующий подстанцией, — перебил Макс. — И также я в курсе внутренних цен в двадцать первой психушке. Так вот — тебе пришлось бы целый год сидеть на хлебе и воде, не тратясь больше ни на что, чтобы собрать сумму, необходимую для покупки там места заведующего отделением.
— Ну это бред… — не поверила Елена.
— Бредят наши пациенты, а не мы. Тебе надо было сразу подойти, обозначить свой интерес…
— Как это?
— Интересы бывают разные — одним нужно
— Что значит «сгладить»?
— Понаблюдать, полечить и выписать с чем-нибудь, не подлежащим постановке на учет у районного психиатра. Да хоть с вегетососудистой дистонией!
— Это после суицидальной попытки?
— Да кому о ней надо вспоминать? Тебе надо? Нет. И ему не надо.
— Ты знаешь, Макс, я об этом и не подумала… Как-то не до того было, да и представить…
— Ну а раз не проявила сознательность, то получай! Там ведь не дураки работают. Они прекрасно понимают, кому что надо, и если не получают денег, то делают все наоборот. Да, кстати, у твоего Владимира в отделении репутация скандалиста, имей в виду.
— Думаю, что и у меня не лучше.
— Ну вот тебе и обоснование шизофрении. Двустороннее обоснование — с одной стороны, вы не заплатили, так получайте, а с другой — поскандалили, так вот вам! Шизофренику какая вера? В истории болезни, кстати, отражено, что он с твоих слов был склонен к беспочвенным обвинениям и постоянно злоупотреблял алкоголем. Кроме того, там описаны галлюцинации…
— Да их у него сроду не было…
— Теперь есть, хочешь зачитаю?
— Нет, спасибо, я лучше сама завтра все по порядку прочту. Ты лучше посоветуй, что мне со всем этим делать?
— Хрен его знает. — Макс помолчал. — По-хорошему ты с ними уже не договоришься…
— Да, после последнего разговора с заведующим, так особенно. Придется, наверное, по-плохому. Подскажи — как?
— Хм… это тебе не диагноз внематочной беременности у мужика оспаривать, — пошутил Макс, пытаясь хоть немного поднять Елене настроение. — Наверное, лучше всего поступить так… Пусть он выписывается, не встает ни на какой учет у районного психиатра, незачем зря время терять, и едет в Питер. Вместе с тобой…
— Зачем в Питер? — Елене показалось, что Макс снова шутит. — Вроде не время для романтического путешествия?
— Какое романтическое путешествие? В Питере есть свой НИИ психиатрии…
— Знаю.
— Так ищи туда пути, чтобы положить Владимира на экспертизу. Если хочешь — могу дать наводку, к кому обратиться за предварительной консультацией.
— А в Москве ему что, не проведут экспертизу?
— Ты про великое противостояние чего-нибудь слышала?
— Нет.
— Московская и питерская психиатрические школы испокон веков тихо ненавидят друг друга. В Москве «московский» диагноз опровергнуть очень трудно — кастовость, один за всех и все за одного. А в Питере это сделать в сто раз проще. Тем более что такое психиатрический диагноз? Это всего лишь вывод, к которому врач приходит, опираясь не на объективные данные больного, а на свое суждение о нем. Это я тебе как психиатр говорю. Короче, война — фигня, главное — маневры. Куда повернешь — туда и поедет. Тем более учти, что в Питере не любят ставить налево и направо шизофрению, как это делают в Москве, позабыв про другие диагнозы. Это тебе на руку. Разумеется, не забывай интересоваться, сколько ты кому должна…