Из морга в дурдом и обратно
Шрифт:
— Не заскучал?
Данилов не заметил, как вернулся Эдик.
— Немного.
Захотелось разговора по душам, того самого общения, когда сам задаешь вопросы и сам же на них отвечаешь, а собеседник оказывает тебе неоценимую моральную поддержку, кивая головой и вставляя время от времени краткие реплики — одобрительные или неодобрительные, но всегда именно те, какие нужны.
Желание пришлось подавить, и совсем не потому, что Эдику надо было рассказывать всю историю с самого начала. И не потому, что Эдик бы не понял — все он понял бы как надо. Просто парень работал на подстанции,
«Что за жизнь пошла — одно сплошное сдерживание», — подумал Данилов.
— У меня недавно такой случай был! — вспомнил Эдик. — До сих пор ржач разбирает. Вызвали меня к мужчине пятидесяти лет на «плохо с сердцем». Да не куда-нибудь, а в ту понтовую высотку на Гамарника…
Данилову не раз приходилось бывать в этом элитном здании. Дом как дом, жильцы как жильцы — все разные.
Радовала чистота в подъездах и безотказная работа просторных лифтов, которые, казалось, просто летали вверх и вниз. Мало какое достижение цивилизации ценится врачами «скорой помощи» так же, как лифт, причем непременно грузовой, просторный, ведь нести человека на обычных носилках не в пример легче, чем на «мягких».
— Был там простой гипертонический криз, — продолжал Эдик. — Сняли экэгэ, снизили давление, собрались уходить, и тут он спрашивает: «А машину вы, доктор, хорошо водите?» Я настораживаюсь — вопрос странный, неужели я нарушение мозгового кровообращения пропустил? Еще раз проверил неврологический статус — все вроде бы нормально. «С чего бы это вас мое умение водить машину интересует?» — спрашиваю. «Да так, — отвечает, — подумал вот, как здорово было бы иметь в личных водителях врача. Чтобы, значит, всегда под рукой, если что». Я ему отвечаю, что как-то вот не задумывался о подобном продолжении карьеры, а он начинает торговаться …
— И много предложил? — Данилову никто не делал подобных предложений.
— Две тысячи евро чистыми, две недели в году за его счет в Грециях-Турциях и бесплатная еда по принципу «сам ем и тебя с собой беру». Учитывая его пузо, этот пункт договора был самым многообещающим.
— А что — нормальное предложение, — пошутил Данилов. — И на сколько поднялась зарплата в процессе торга?
— Не помню уже, — улыбнулся Эдик. — Но набавлял он понемногу…
— Значит — торговался без притворства. Эх, упустил ты свой шанс.
— Не поверишь — до сих пор жалею, — поддержал игру Эдик. — Надо было хотя бы визитную карточку попросить.
— Ты ищи шанс получше, — посоветовал Данилов. — Очаровательную и состоятельную женщину, ну, и молодую, конечно.
— И слегка больную, чтобы нуждалась в регулярной медицинской помощи. Кроме шуток, родители в последнее время все больше и больше достают женитьбой, — пожаловался Эдик. — А я никак не определюсь…
С четверть часа обсуждали перспективы личной жизни, потом Эдик зевнул и сказал:
— Все, мне пора баиньки. А то упаду прямо здесь. Бессонная рабочая ночь, разгул страстей, пиво… Пора прощаться.
— Давай, — Данилов протянул ему руку. — Я еще посижу немного. Ты не пропадай, звони, когда вспомнишь.
— Ты тоже звони, —
Встреча оставила двойственное впечатление. С одной стороны — случайно встретились два хороших человека. С другой — оба быстро поняли, что, кроме общего прошлого, никаких других точек соприкосновения у них нет. Ну планами еще поделились, как же без этого.
А так, если бы Эдик не заторопился домой, скоро и разговаривать стало бы не о чем. Пришлось бы анекдоты травить.
Ну и рассказ о новом директоре региона не улучшил настроения. Хоть Владимир и старался не подавать вида, но, скорее всего, был более сдержанным и задумчивым, чем нужно для дружеских посиделок. Может, Эдик ушел так внезапно именно потому, что разговор стал заходить в тупик? Деликатный парень…
После ухода бывшего коллеги Данилову захотелось выпить еще, слишком уж холодно и неуютно было за окном. Он попросил официантку принести сто пятьдесят грамм водки, а в ожидании откинулся на спинку тревожно скрипнувшего стула, вытянул под столом ноги и начал рассматривать других посетителей.
Его внимание сразу привлекла женщина, в одиночестве сидевшая за угловым столиком. Она сосредоточенно и понемногу откусывала от булочки, механически жевала и проглатывала, запивая водой каждый третий кусочек. Данилову показалось, что женщина совсем не обращает внимания на то, где находится и что ест, полностью погрузившись в свои мысли.
Внезапно Владимиру захотелось встать и пересесть за стол к этой женщине, но Данилов представил себе, как та, не прерывая своего занятия, взглядом или жестом просит его удалиться. Незачем разыгрывать из себя ловеласа, страдающего от одиночества…
«Наверное, ей так же хреново, как и мне», — рассеянно подумал Владимир, отправляя в рот первую порцию холодной, почти ледяной, водки. На пиво водка легла божественно — даже заоконная мерзость превратилась просто в не самую лучшую погоду. Для закрепления эффекта не следовало делать паузы между первой и второй порциями. Данилов и не стал.
Головная боль начала убывать.
«А сегодня, в принципе, удачный день, — подумал он. — Недорого купил отличную шапку, встретил хорошего человека, сейчас вот закажу еще сто пятьдесят, выпью и пойду домой…» Идти к Елене не хотелось, а больше было некуда. Чтобы не впасть в хандру, Данилов постарался не думать о доме. Было здорово сидеть вот так в кафе и никуда не спешить. Благословенный субботний день!
Когда мир вокруг стал подрагивать и расплываться, Данилов рассудил, что пора встать и уйти, но подумал об этом как-то равнодушно, без особого желания покидать теплое место, с каждой рюмкой казавшееся ему все более уютным.
Подсчитав деньги, Владимир заказал официантке еще сто грамм водки и два бутерброда с ветчиной и сыром.
Наслаждаясь умиротворением, Данилов постарался придать лицу довольное выражение и посмотрел на свое отражение в оконном стекле. Да, давно он себя таким не видел.