Из пыли времен

Васильев Павел Александрович

– Кто тебя послал?
– подозрительно прошипел старик.

– Я пришел по своей воле.

– Лжешь!
– рокочущий бас сотряс черные скалы.
– Кто тебя послал?!

Он резко вскинул перед собой раскрытые ладони, волосы взвились в гудящем воздухе. Снежный шквал метнулся к принцу, густым туманом. Но принц рванулся вперед быстрее выпущенной стрелы, пробив белую пелену. И рука сжалась на морщинистом горле, выдавив хрип.

– Осторожнее, Хранитель, - угрожающе прорычал Марен.
– Разве вежливо обвинять гостя во лжи?

Вокруг бушевал буран,

заунывно стонал ветер, "белые иглы" стремились впиться в молодое лицо. Но силы стихии хватало лишь, чтобы чуть трепать короткие иссиня-черные волосы, а лед, ударяясь в светлую кожу принца, оставлял влажные потеки.

– Кто ты?
– прохрипел старик.

Принц ослабил хватку.

– Марен Летар, принц крови Первого Дома Перворожденных.

Завывания ветра стихли, но "белые мухи" все еще кружили вокруг, окутывая двор крепости непроглядным саваном.

– Тебе нужен Черный Меч?
– с трудом глотая, спросил Хранитель.

– Я видел его... во сне. Но я не за ним пришел.

– Тогда зачем?

– Меня интересуют Звери.
– Марен вглядывался в мутные глаза старца.

– Звери?

– Похожие на вашего Стража...

Глаза Хранителя расширились, но он тут же совладал с собой. Иссушенная рука поднялась, слегка похлопав по сжимающей горло ладони. И принц медленно разжал пальцы.

– Тебя интересуют... Дикие Родичи?
– седой воин потер горло.
– Почему?

Казалось, что слепые глаза все еще следят за лицом принца.

– Мой отец...
– Марен помедлил.
– Встретил Зверя.

Хранитель на мгновение замер, на лице промелькнул... ужас?

– Давно?

– Еще до моего рождения.

Старик кивнул каким-то своим мыслям, развернулся и медленно побрел вверх по ступеням.

– Значит, пророчества не ошиблись: тьма возвращается.

– Но еще не вернулась, - возразил Марен в спину.

Но лишь Хранитель печально усмехнулся:

– Теперь ее некому остановить: Черный Меч утерян.

Глава 15. 7 Эон 483 Виток начало Весны

Белые бурунчики плавно накатывали на песчаный берег. Водная гладь простиралась вдаль до самого небосклона, сливаясь с чистой голубизной небес. Небо, словно упиралось в бесконечную лазурную равнину, и волны били в его твердь, вспениваясь молочными облаками, что растекались и нависали над головой. Линия между небом и водным простором размывалась, и определить, где кончается одно и начинается другое, не представлялось возможным.

Босые ноги Литы утопали в горячем золотистом песке прибрежной полосы. Девочка поигрывала пальцами, поджимая и зарывая глубже, а затем, поднимая и распрямляя, позволяя тонким шуршащим струйкам проскальзывать между ними. Свежий бриз овевал лицо, наполняя легкие и разбавляя сухой раскаленный воздух. Лучи Золотого Солнца, что искрилось на лазурной ряби, окутывали своими теплыми шелковыми ладонями, гладили по плечам и спине, вызывая приятные мурашки.

– Таким когда-то был Мир, - раздался знакомый девочке хрипловатый голос.

В памяти всплыло лицо,

которого она так давно не видела, и думала, что уже и вовсе забыла. Но сейчас этот голос оживил все черты, каждую морщинку, пролегшую на лбу, губы, что улыбались так заразительно, и глаза, светившиеся небесным цветом, словно два лучистых топаза.

Лита резко обернулась.

Он выглядел точно так, как тогда, в последний день в Хемингаре. Каким она помнила. Черные волосы с легким налетом серебра спутанными волнами стекали на плечи. На лице оттенок грусти, настолько глубокой, словно вся тяжесть Мира давила сверху. И тот же стальной нагрудник, с тиснеными драконами, что в свете Золотого Солнца извивались по узорному металлу и выглядели еще более чарующе, нежели в рваном пламени факелов. Остался даже соленый след на щеке Раэнсира...

– Девочка моя, - он сделал шаг навстречу, протянув руку.
– Ты так выросла.

Все в нем выглядело правильно. Правильно прозвучал голос. Правильно разгладился лоб и в углах глаз собрались морщинки, когда топазы смотрели на нее. Даже руку протянул правильно, как он помнила... Эти пальцы столько раз касались лба, отводя непослушную прядь за ухо...

Но Лита отступила; на ноги набежала теплая волна, вспенилась, оставляя песчаный след.

– Ты не мой отец, - наклонила голову Лита, глядя настороженно, исподлобья, как маленький волчонок.

Ей очень хотелось поверить, что все - правда. Хотелось броситься в объятия, припасть к широкой груди, почувствовать запах кожаного жилета и ощутить холодок стальных драконов на щеке. Хотелось, чтобы сильные руки обняли, стиснули крепко, но нежно, гладили по волосам...

Но она не верила.

– Не играй со мной, Морет. Я отпустила меч. Я пришла по своей воле.

Какое-то время он пристально разглядывал ее; посеребренные волосы слегка колыхались, терзаемые бризом.

– Ты права, - наконец усмехнулся он, повел головой, разминая шею.
– Это был твой выбор. И теперь ты в моем Мире. Как тебе здесь?

Он глянул по сторонам, разведя руки.

Прибрежный песок четкой полосой переходил в нефритовые стебли, густо качающиеся по мановению "дыхания Мира". Блики играли на каплях росы, словно отражаясь в хрустале. Вдали на горизонте зеленела роща, которой - Лита могла поклясться!
– мгновение назад не было.

– Что это за место? Морок?

– Почему же морок?
– его брови так знакомо изогнулись.
– Разве только в Имале может быть так прекрасно?

– Ифре?
– недоверчиво прищурилась Лита.
– Ифре выглядит по-другому.

В голосе девочки звучала твердая убежденность. Мир за Серыми Гранями не может быть столь... живым. Отступившие от чести не имеют права обретаться в такой первозданной красоте.

– Откуда такая уверенность?
– его губы растянулись шире, обнажив белые клыки.
– Еще никто не вернулся... из тех, кто мог бы рассказать. Не стоит верить всему.

И последняя фраза яркой вспышкой расцвела в памяти Литы.

"Не стоит верить всему, что видишь. Иногда все не то, чем кажется", - вторил голос Кина.