Из шестнадцати в тринадцать
Шрифт:
– Я такой житель Конохи, – перебил её Наруто, – который может разрушить деревню быстрее и эффективнее любого цунами.
Хината смотрела в эти полные смирения голубые глаза и крепче сжимала кулаки от нарастающей злости. Ведь она так переживает за этого мальчика, так боится, так много всего хочет для него, а он так издевательски-спокойно принимает свою смерть. Это всё так нечестно и неправильно. Девушке хотелось выбить это спокойствие из Наруто, передать ему свои собственные злость и волнение. Она уже почти замахнулась, почти выпустила наружу гневные слова, как вдруг стены
– А я всё ждал когда это случится… Нас тут с ней уже не в первый раз потряхивает, – философски заметил Наруто.
– Дурак… – прошептала в ответ Хината.
Не было больше тех чудовищно спокойных глаз, и злость сменилась острой потребностью дотронуться до Наруто. Хината рванусь вперёд, но почти сразу же столкнулась с парнем.
– Глупо получилось…
– Да, – нервно рассмеялась девушка и вцепилась в локоть Наруто. – Я не уйду отсюда без тебя.
– Прекрати. Ты же знаешь, что я не могу…
– И я не могу! Ну как же ты не понимаешь?!
Хинате снова хотелось кричать, отлупить этого глупого мальчишку, но комнату снова тряхнуло, и она только крепче прижала его к себе.
– И тебе совсем не страшно? – прошептала она.
– Конечно, страшно. Но я стараюсь нарисовать улыбку на своём лице, ведь это всё, что мне остаётся, когда ничего не можешь изменить.
Голос Наруто отдавал всё тем же спокойствием, но теперь, из-за темноты, в нём можно было различить больше красок и оттенков. Тишина его была далеко не абсолютной.
– Это хорошо, что темно, – сказала Хината. – Мне так больше нравится.
– И мне! – Неожиданно бодро подхватил Наруто. – Знаешь, я так часто рисовал тебя, что нет, наверное, на земле такого лица, которое я бы знал лучше твоего. До того дошло, что когда тебя нет, я мысленно продолжаю беседу, и воображаемая Хината отвечает и смеётся также, как это сделала бы настоящая ты. Вот и сейчас я уверен, что на твоём лице улыбка.
– Ты прав. – Хината поймала себя на мысли, что и правда улыбается. – Мне тоже не нужен свет, чтобы увидеть тебя.
– Я часто думаю о том, – продолжил Наруто, – где кончается человек. Ведь не может быть такого, чтобы личность ограничивали рамки физического тела. В темноте нет формы, потому она честнее. Так может человек есть только там, где звучит его слово? Или там, где кто-то думает о нём?
– Ох, если бы только знал, сколько я думала о тебе, пока бежала сюда! – воскликнула Хината. Сверху что-то непрерывно гремело и трещало, потому общаться доверительным шепотом не было уже никакой возможности.
– Поверь, я думал о тебе не меньше!
– Если так, то я вся полна мыслями о тебе, и получается, что уже не Хината, а до кончиков пальцев ты, Наруто…
– А я тогда Хината, целиком и полностью…
– А вот он я, Курама! И если вы немедленно не прекратите нести эту романтическую чушь и не начнёте выбираться отсюда, то мы все превратимся в один большой блин!!!
Наруто показалось, что его ударили по голове чем-то тяжелым. Дыхание перехватило, а боль, вспыхнувшая в затылке,
– Что такое, Наруто? – обеспокоено спросила она.
– Не знаю… – выдавил из себя парень.
Боль была сильной, но мгновенной. Она утихла, быстро оставив за собой странное и неприятное чувство вторжения, которое бывает всякий раз, когда замечаешь, что кто-то посягнул на твоё личное пространство.
– Мне повторить, или сам булками двигать начнёшь?
– Какого… Ты слышишь этот голос, Хината?
Девушка не ответила, но Наруто был уверен, что она отрицательно покачала головой.
– Да не слышит она меня, дурья башка! Я – Курама, сознание демонической чакры, которая запечатана в тебе! И если ты не начнёшь думать быстрее, то нам всем конец!
– Да что думать? – Наруто начинал злиться на незнакомца в своей голове. – Мне нельзя выходить отсюда из-за печатей…
– Ой, дурак! Да моя задница сообразительнее тебя! Ты серьёзно считаешь, что при таких толчках от печати на стенах хоть что-то осталось?! Дети… Всё сам, всё я!
В следующее мгновение Наруто почувствовал, что узор у него на животе нагрелся, затем комната вспыхнула рыжеватым светом, и стены разлетелись, как от мощного взрыва. Парень хотел прикрыть Хинату, но резким толчком его потащило вверх, сквозь стремительное рушащиеся потолки и стены. А через несколько секунд они с Хинатой стояли на крыше больницы. Над головой сияло невероятно высокое небо, а рядом сидел исполинских размеров Лис.
– Всё гениальное – просто, – торжественно изрёк он, заглядывая в проделанную им дыру.
– Проблема – там, – сухо заметил Наруто, указывая на виднеющийся над лесом гребень волны. Если бы он не был так зол, то, наверняка, удивился бы, но эта ухмыляющаяся рыжая морда не внушала ничего, кроме раздражения.
Курама недовольно прищурился, а Наруто не понял, как лишился опоры под ногами. Всего мгновение, и он, окутанный красной лисьей чакрой, летит навстречу воде.
– Порезвимся! – раздался в голове голос демона. – Я уже разрушал эту деревню, так почему бы теперь её не спасти?
Мимо пронеслась огромная стая обезумевших птиц, уши закладывало от рёва волны, но Курама невозмутимо нырнул в неё. Вода мгновенно зашипела и закипела, всей своей массой она будто наткнулась на огромную раскалённую стену. С неистовым грохотом, словно взбесившийся зверь, волна встала на дыбы и вновь обрушилась вниз. В этот момент Лис взмыл вверх, но тут же нырнул обратно, вновь заставляя воду кипеть и беситься.
От этих нырков и полётов у Наруто захватывало дух. Он не боялся, не думал о том, что может захлебнуться – чакра надёжно защищала его. Ему передавался азарт демона, и парень с восторгом наблюдал за тем, как огромный Лис всё меньше напоминает животное, а его чакра – шерсть. Теперь он больше походил на воплощение огня, и схватка эта не могла быть боем шиноби. Противостояние двух первородных стихий, разница между которыми была лишь в том, что одна периодически дико хохотала и нецензурно выражалась.