Из шестнадцати в тринадцать

Престарелая Нимфетка

Наруто не мог сказать, сколько продлился этот безумный танец, но когда Лис в последний раз взмыл над волной, то её жалких остатков едва хватило на то, чтобы достичь первых этажей, и она ленивым потоком покатилась по улицам Конохи.

– А вот теперь самое интересное! – хихикнул Курама. – Но тут мне нужна твоя помощь. Как хорошо, что у этого тела есть чакра ветра!

Оттолкнувшись лапами от невидимой опоры, демон прыгнул ещё выше, туда, где собирались огромные облака пара.

– Если их не разогнать, – пояснил он, – то всю деревню затопит дождём.

Наруто почувствовал,

что с его телом что-то происходит. Что именно, описать он не мог, потому как чувство было совершенно не знакомым. Краем сознания он понимал, что это его собственная чакра, спровоцированная какой-то техникой, но это не было похоже на то, как он сам тренировался в Академии. Свободная сила струилась по телу, желая высвободиться и обрести форму.

Курама взмахнул своими хвостами, провоцируя девять ветряных вихрей, они стали быстро разрастаться и закружились по небу, беспощадно врезаясь в облака и разгоняя их.

Удовлетворённо хмыкнув, Лис снова оттолкнулся от невидимой опоры и спикировал вниз, обратно к больнице. От резкого движения у Наруто закружилась голова, но даже когда они приземлись, слабость не прошла, и парень почувствовал, как сознание покидает его. Увидев бегущую навстречу Хинату, он окончательно отключился.

– Что с ним?! – обеспокоенно спросила девушка, ловя соскальзывающего со спины Лиса Наруто.

– Он просто устал. Всё же для сознания из другого мира использовать силу этого тела слишком тяжело, – пояснил Курама.

– Спасибо тебе, – сказала Хината, устраивая голову Наруто на своих коленях. – Ты снова помог нам…

– Да вы тут без меня совсем пропадёте! – хмыкнул Лис. Он становился всё меньше и прозрачнее. – Когда Наруто очнётся, отведи его к Хокаге. Думаю, мне есть о чём потолковать с ней.

– Обязательно. Ещё раз спасибо… – ответила девушка, но демон уже исчез.

====== Рояль в другой голове ======

Комментарий к Рояль в другой голове Маленькая, зато прода...

– Ты же понимаешь, Наруто, что так нельзя…

Из-за долгого молчания Минато не узнал собственный голос: он был твёрдым, холодным и бессмысленным, как прутья решетки, около которой стоял мужчина.

– Я понимаю, тебе сейчас тяжело, – продолжил он, – но нападать на клан Учиха это слишком, тем более… – на мгновение Минато запнулся, следующая фраза далась ему с трудом. – Тем более, уговаривать маму сделать это…

Звякнули цепи, и Наруто поднял голову так, чтобы лицо его попало в куцый луч света. Минато вздрогнул и точно бы отшатнулся, если бы владел собой чуть хуже. Но он был Хокаге, на лице которого не дрогнул ни один мускул, когда он закрывал собственную жену в такую же клетку, в какой сейчас находился его маленький сын. Но расплавленное окровавленное сердце истово билось об эту маску, принося мужчине ещё большую боль. Сначала он думал, что было бы легче, если бы он действительно понимал, зачем его близкие люди поступили так. В нападении не было ровно никакого смысла, а наполовину разнесённый в щепки квартал Учиха никак не способствовал улучшению отношений между кланом и деревней. Конечно, Минато знал про Итачи, но это было слабым объяснением такому безумному поступку.

И

сейчас, когда посмотрел на своего сына, он понял, почему рассудительная в таких вопросах Кушина согласилась на эту авантюру. В последние несколько недель Минато бывал дома очень редко, так что весьма смутно представлял себе состояние Наруто, но вот Кушина, которая постоянно была с ним, видела всё. Она пропиталась отчаянием своего сына, увязла в его печали, потому сделала бы всё что угодно, чтобы родной ребёнок больше не смотрел на неё так. Минато и сам не смог бы поступить иначе под гнётом этих глаз.

Наруто выглядел так, будто не спал ни разу за всю свою жизнь. Впавшие щёки, заострившиеся скулы и неестественно огромные яркие глаза, жутко контрастирующие с безжизненным лицом. Взгляд их был тяжёлым и беспокойным, Наруто весь находился в напряжении, в болезненном внутреннем поиске, который делал его небесно-голубой цвет радужки стальным и острым. Эти глаза резали не хуже куная.

Теперь Минато понимал свою жену, но боялся понять сына.

– Они не вышли, никто из них, – прошептал Наруто сухим голосом.

– Кто они? – спросил Минато, радуясь тому, что мальчик наконец заговорил с ним.

– Учиха, но не рядовые члены клана, а Анбу. Мама разнесла их дома в щепки, но никто из них не покинул своей норы.

Наруто казался безумным, потому его ровный надтреснутый голос резко контрастировал с внешним видом. Это пугало ещё больше. Минато требовалось всё его мужество, чтобы не отвернуться.

– Что может быть важнее, чем защита своего дома и своего клана? – Продолжил Наруто. – Они убивают её там… Вырезают на ней печати и пускают кровь, а она терпит… Улыбается им, но они не видят, потому что боятся снять с неё маску… А я ничего не могу сделать. Ни-че-го.

На языке вертелись банальные слова утешения, но Минато казалось, что этот взгляд зашил ему рот острой иглой, и всё, что он теперь может – думать и слушать.

– И мне тоже страшно, папа… А ведь я уже терял друзей и сам не раз был готов отдать жизнь, но сейчас совсем другое. И дело не в том, что я люблю её. Именно она должна жить, потому что никто, понимаешь, никто не должен умирать так.

Голос Наруто не менялся, но из жутких глаз потекли слёзы. Он, наверное, и сам не заметил этого. Слишком много времени было проведено наедине с собой.

– Нет на этой земле человека, который мог бы рассказать, кто такая Учиха Итачи. Собственный клан ненавидит и избегает её, она не может общаться с единственным любимым братом. А я так часто повторяю её имя, что для меня в его звуках нет уже никакого смысла… А ведь мне так нужно узнать её. Чтобы, когда кто-то спросит меня «Что за девушка рядом с тобой?», я мог не задумываясь дать ответ.

Минато закрыл глаза и попытался представить, что, как и сейчас, любит Кушину, но нет между ними долгих лет брака, детей и совместных миссий. Нет ни ссор, ни пересоленных супов, ни летающих сковородок. Не существует ничего, что он мог бы вспомнить или рассказать. И пусть тот жгучий ужас, что он испытал, не идёт ни в какое сравнение с чувствами Наруто, но одно было ясно совершенно точно – это хуже смерти.