Из собрания детективов «Радуги». Том 1.

ван Эмландт В.Х.

— Мудро поступили, — улыбнулся Бони.

— Я так считаю, каждый должен завещание написать. Я малость деньжат скопил, и, когда в ящик сыграю, кой-чего останется, а может, и нет — смотря как тратить буду. Знаете, кого я наследником-то назначил?

— Нет. Кого?

Гунн подкрутил кончики седых усов. В его водянистых серых глазах забрезжила улыбка, смягчив резкие линии длинного острого подбородка.

— Все, чем владею, — то есть все, что останется, после того как государство свой кусок урвет, — я завещал старому Плутону. Это вождь диких аборигенов,

что в Масгрейвских горах живут. Когда-то он нас с Пэдди Метисом на золотую жилу навел, я это не забыл. Вот будет потеха, когда мой душеприказчик захочет деньги Плутону передать или его наследникам. Плутон и ребята его до того дикие, что белого к себе на сто миль не подпустят. Теперь, когда убили Стенхауза, я единственный белый, кому довелось Плутона видеть или еще доведется. Как думаете, когда помрешь, сможешь смотреть за тем, что здесь, внизу, делается?

— Одни авторитеты говорят — да, другие — нет, — уклончиво ответил Бони.

— Я все-таки надеюсь увидеть, как он попрыгает, поверенный-то мой. Как будет по всей стране за Плутоном гоняться, чтоб деньги мои отдать. Я уже этому парню сказал, что Плутону полкабака принадлежит и что пиво тут всегда отменное. Ага, вот и к ужину звонят!

Все еще посмеиваясь над фантазиями Гунна, Бони присоединился к Ирвину и Клиффорду, сидевшим за отведенным для них столиком. Ирвин был в отличном настроении, то и дело шутил и первый хохотал над своими остротами. Клиффорд вел себя сдержаннее.

Когда подали десерт, Ирвин воскликнул:

— Фруктовый торт! Теперь он всю жизнь будет напоминать мне Кимберли Брин и ее стряпню, которую она держит в шляпной коробке. Ну и местечко для торта, будь я проклят!

— Да еще под замком, — добавил Бони.

— «Приходится запирать на ключ, — иронически произнес Ирвин, — служанки ужасные сладкоежки».

— Но торт действительно был пальчики оближешь, — причмокнул Бони. — Кстати, Ирвин, вы здесь не видите почтового инспектора?

Ирвин едва заметным кивком указал на человека за соседним столиком. У него было такое же загорелое и обветренное лицо, как у обоих констеблей, — от двоих северян он отличался лишь одеждой.

— Линтон его зовут, — пробормотал Ирвин. — Фред Линтон. Помотался он в здешних краях — мне столько не проехать, даже если до ста лет доживу.

— Вы с ним знакомы?

— Конечно. Я здесь всех правительственных служащих знаю. С ним рядом сидит линейный телеграфный смотритель. Обслуживает линию между Уиндемом и Лагуной. Вот как вы думаете, сколько телеграфных столбов понатыкано отсюда до Уиндема? Не знаете? Четыре тысячи двести шестьдесят два плюс десять шестидесятипятифутовых мачт. И он залезал на все.

— Представляю, сколько он заноз в руки загнал.

— Да нет, столбы железные.

— Буду признателен, если вы познакомите меня с мистером Линтоном, — обронил Бони. — А вон за тем столом, кажется, доктор Морли с дамой? Что вы о нем знаете, Ирвин?

— Да, в общем, достаточно. Приехал он сюда, когда меня еще на свете не было. Много лет занимался практикой,

но вряд ли зарабатывал себе на выпивку. Слишком уж здесь здоровый народ. Пока замертво не свалятся, не болеют.

— Частные доходы?

Ирвин усмехнулся.

— Наверняка имеет. Но врач что надо. При несчастных случаях чудеса творил. Ноги-руки ампутировал прямо на месте, без чьей-либо помощи. И я не слыхал, чтобы кто-нибудь умер.

— Любят его здесь?

— Вернейший способ угодить в больницу — это сказать на людях: «К черту дока Морли!»

— Интересно, интересно, — пробормотал Бони и больше не проронил ни слова, пока не принесли кофе. — Как вы думаете, Ирвин, — спросил он, — способен доктор Морли оказать человеку такую любезность, как, скажем, извлечь пулю или зашить ножевую рану, не задавая лишних вопросов?

Ирвин ухмыльнулся.

— Случалось такое.

— Гм. Ну что ж, ужин, которым нас угостили, делает честь джентльмену, известному своей привычкой курить, стоя над кастрюлями и сковородками.

Встав вместе, они вышли из столовой на переднюю веранду, и там Бони был представлен инспектору почтового ведомства.

— Рад с вами познакомиться.

Линтон сказал это так, что ему можно было поверить, и окинул Бони привычно оценивающим взглядом. Ирвин сообщил, что округ Линтона занимает всю северную часть штата.

— Но сейчас работать легче, не то что раньше, — заметил Линтон. — Когда-то приходилось объезжать район верхом. Потом — на машине. Сейчас летаю самолетом. Оно и лучше. Годы уже не те.

— Давно вы тут работаете? — спросил Бони.

— Без малого сорок лет.

— Привязались к этим местам?

— И да, и нет, — пожал плечами Линтон. — Дети уже выросли, и дом мой там, на юге. Молодых из города не выгонишь — тут тебе и кино, и танцы, ночью светло, как днем. А мне вот после всех этих лет на месте не сидится.

— Да, в скитаниях есть своя прелесть, — согласился Бони. — Вот Ирвина, к примеру, на привязи не удержить — а, Ирвин? — (Констебль усмехнулся.) — Кстати, вы случайно не бывали в местечке под названием Пепперминт-Гроув?

— Это между Пертом и Фримантлом? Как же, бывал.

Бони просиял.

— А некоего Солли, книготорговца, вы там не знаете?

— Знаю. Вообще-то их там двое. Братья Солли. У одного книжная лавка, а другой — ювелир.

Бони снова просиял.

17

Допрос свидетелей

Придя в полицейский участок, Бони нашел там констебля Клиффорда, прилежно изучающего многообразные обязанности полицейского, который отвечает за поддержание закона и порядка в огромном районе. Перевод из полицейского управления на участок является шагом к следующему чину, а Клиффорд был честолюбив.

— Сегодня вечером, Клиффорд, вы должны затаиться, — приказал Бони. — Вы — туча на ясном небе, тормоз на колесах следствия. Люди вас побаиваются, не зная, как вы себя поведете, заняв место Стенхауза.