Из Тьмы, Арка 5

Добродел

Сам герой, хоть и достаточно отморожен, дабы не сомневаться, убивая зомбятину или напавших на него людей, ибо жизнь успела его задеть, однако до мразотства скатываться, кажется, не собирается.

На фоне соседей по жанру «боевик + прокачка» книга особо не выделяется, но написана бодренько и неплохо подходит, чтобы расслабиться и разгрузить мозги. В общем, я остался доволен прочитанным и оставляю тут свою рекомендацию.

А ещё автор обещал тоже оставить у себя отзыв на мою писанину. Но это т-с-с!:)

А.Н. — бечено.

Глава 17 часть 2

Уставший,

словно загнанная упряжная собака, Кляйн постучал ногами у порога и, отряхнувшись от снега, вошёл внутрь казармы. Та встретила вымотанного солдата полумраком, крепким духом дыма, пота и портянок, но главное — теплом. Поставив оружие в закреплённую за ним стойку, он, не раздеваясь, потопал к раскалённой буржуйке. Отогревающиеся бойцы немного уплотнились, без слов освобождая соратнику место рядом с пышущей жаром железной печкой.

— Чё как? — спросил его Нобору, наливая в протянутую кружку «солдатский» чай без заварки. — Мы тут третий чайник пьём, кха-кха, почти отогрелись уж, а ты только появился. Запрягли? — поинтересовался мужчина с сочувственной нотой и снова закашлялся.

— Так, — махнул рукой Кляйн и, довольно зажмурившись, сделал небольшой глоток кипятка, что согревающим потоком прокатился по промороженному нутру. — Мятежники зашевелились, — сделав ещё один глоток горячего напитка богов, сказал солдат. — Не атака, но непонятно. Вот и придержали нас, чтоб усилили смену, значит. Зато вот чего добыл, — Клейн вытащил из-под одежды мешочек дешёвых конфет. — Поспорили там с одним, я выиграл, — самодовольно сказал он, глядя на оживившихся сослуживцев. — Сказал, что с одного из дохлых мятежников снял. Сладкоежка попался, — цинично хмыкнул мужчина.

— Эт дело, — кивнул Нобору. — С кипяточком — самое то, кха-кха.

— Хоть чего на зуб кинуть, — прокряхтели откуда-то сбоку. — Кормят раз в день. И воды каждый раз всё больше, а крупы и капусты — меньше. Мяса вообще нет, даже личинок. Пузо к спине липнет.

— Иди к яме, кишкоблуд, там этого мяса целая гора. Замороженное, не испорченное. Хош — ногу бунтовщику пили, хош — руку, а хош и чего иное, — гы-гы-гы! Всё в твоих руках, Пузо!

— Пошёл ты! Вот жрачка кончится совсем — погляжу я, как ты запоёшь про мясо из ямы, — скривился голодающий, яростно зачесавшись. Наряду с голодом, холодом и порождаемыми ими болезнями, а также кончающимися боеприпасами, солдат мучали вездесущие — и крайне кусачие! — вши.

— Хе! Никак не запою, — шмыгнул сопливым носом его собеседник. — Слыхал, патроны дня через три, край — пять — совсем закончатся. А без патронов нам каюк. Так что пусть дикари, которых гребёт к себе Сейка, мои мослы обсасывают. Мож, потравятся, хе, — щербато усмехнулся мужчина и, вздрогнув от внезапного укуса, тоже начал чесаться, тихонько матерясь на кусачую вшу.

— Наши воители, канеш, сильны, — продолжил он, всласть начесавшись и даже поймав на ноготь одно из доставучих насекомых, кое незамедлительно отправилось в рот. А что? Вошка тоже ведь мясо. — И, кха, по чавке мятежной они дают регулярно. И проволока эта демонская, колючая, тем, кто послабже, мешает здорово. Что твои силки — любо-дорого в замотавшуюся вражину стрельнуть. Скок штурмов уже было? И всегда мы отлуп давали! Но мало нашенских-то, — вздохнул солдат. — И усталые оне все, чуть не пуще нашего. Даж генерал Джон с перевязанной рукой ходит. Не выдюжим мы тут, без патронов к винтовкам да пулимётам-от.

Разгорелся спор.

Смысл, впрочем, сводился не к «победим-не победим», а с ног до головы пронизанного фатализмом «когда помрём».

Сдаваться в плен никто не собирался. Глава осаждающих ещё в первую неделю разыграл перед имперскими солдатами занимательное представление с их схваченными или сдавшимися сослуживцами в главной роли. Не самый талантливый военачальник (зато преданный захватившему власть режиму) неправильно просчитал реакцию и вместо того, чтобы лишить противника воли к победе, пробудил в них ожесточение загнанных в угол смертников.

Тем временем Кляйн, которому каждый день не по одному разу повторяющиеся споры были до одного места, чуть отогрев нутро, стянул с себя осточертевшие сапоги и размотал отсыревшие портянки.

«Хорошо!» — задубевшее солдатское лицо расплылось в счастливой улыбке.

Повешенная сушиться серо-жёлто-коричневая, неоднократно стираная ткань воздух, мягко скажем, не озонировала — как и сапоги, снятые спустя много часов, что тоже расположились на специальных распорках. Однако если учесть, что обувь уставшего солдата присоединилась к рядам такой же, только принадлежащей сослуживцам, Кляйн если и внёс в провонявшую дымом и людскими телами атмосферу новую нотку, то крайне незначительную.

К сожалению, момент радости предвкушающего сон солдата не продлился долго. Сначала на улице началось непонятное оживление с беготнёй и командирскими матюгами, а потом к ним в казарму вломился чужой капитан и рекрутировал «бездельников» для расчистки пустого места между зданиями, что с какого-то перепугу потребовалось превратить в чистую площадку. Причём «вот прямо сейчас!», невзирая на дубак и темноту.

Капитану, впрочем, на недовольное кряхтение солдат и их полные «любви», «добра» и «рабочего энтузиазма» взгляды было тотально начхать. Он и сам — с перевязанной башкой, бледной рожей и здоровенными синяками под глазами, красными от полопавшихся капилляров — выглядел, словно поднятый из могилы мертвяк, которого ещё на той стороне хорошенько вздрючили адские офицеры, а оттого особенно свирепый.

Спустя полчаса беготни недовольные внеплановой подработкой мужчины под любопытным взглядом залётного ворона — чует скорый пир, паскуда! — наконец, раскидали в стороны кучу, собравшуюся из снега, гнилых досок и прочего-ненужного. После этого Кляйн с сослуживцами смогли лицезреть странную картину: капитан, с сосредоточенным видом поглядывая в небо, начал махать широким куском фанеры над зажатой в другой руке керосиновой лампой. И на этом дело не закончилось! Едва солдаты начали недоумённо переглядываться и тихо перешёптываться — не повредился ли офицер разумом от раны на башке или контузии (вродь воитель, а они крепкие, что сталь, но мало ли?) — как на то место, где ранее стоял отбежавший в сторону офицер, с неба упало нечто огромное и тёмное.

Бойцы шарахнулись в стороны, кое-кто даже направил на непонятную здоровенную, абсолютно бесшумную — даже не поднявшую ветра! — а оттого особо страшную штуку свою винтовку. А уж когда тёмный силуэт пошевелился, моргнул большим жёлтым глазом и окончательно сформировался в восприятии солдат в громадного крылатого монстра, поблёскивающего металлическим отливом на тёмно-синих перьях, лишь чудо и нецензурный гарк начавшего изрыгать страшные ругательства капитана — не мог заранее предупредить, голова дырявая! — уберегли от греха.