Из тьмы
Шрифт:
Он ушел вскоре после этого. Когда солнце село на западе и дневная палящая жара, наконец, начала спадать, кристалломант Хаджаджа сказал ему, что с ним хочет поговорить генерал Ихшид. Возможно, из-за того, что они были почти одного возраста, Ихшид поддерживал более тесный контакт с Хаджадж, чем кто-либо другой в Бишахе. Теперь седовласый офицер уставился на него из кристалла и сказал: “Это не сработает”.
“Что не будет?” Поинтересовался Хаджжадж.
“План Хорти”, - ответил Ихшид. “Это не сработает. Гонги не смогут отделаться словами: ‘Извините, все это было ошибкой’. Им придется сказать: ‘Вы
“А если они не захотят?” Спросил Хаджжадж.
Лицо Ихшида было пухлым и большую часть времени веселым. Теперь он выглядел совершенно мрачным. “Если они этого не сделают, я предполагаю, что они будут очень, очень сожалеть”.
Поскольку Сеорл был военным пленником, он ожидал, что с ним будут обращаться хуже, чем с ункерлантцами, которым также приходилось работать на киноварных рудниках в Мамминг-Хиллз. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что здесь он совершил ошибку. Охранники в шахтах и казармах обращались со всеми своими жертвами - ункерлантцами, фортвежцами, альгарвейцами, каунианцами, дьендьосцами, зувейзинами - одинаково: плохо. Все они были маленькими, в высшей степени заменяемыми деталями, которые нужно было использовать до тех пор, пока они не израсходуются, а затем выбросить.
Я умру здесь, и умру довольно скоро, если ничего с этим не сделаю, думал негодяй, стоя в очереди за ужином. У него была жестянка для столовой, не сильно отличавшаяся от той, которую он носил в бригаде Плегмунда. Единственное реальное отличие заключалось в том, что он неплохо питался, будучи солдатом. Ункерлантцы кормили людей в шахтах ужасными помоями. Он считал себя счастливчиком, когда находил в рагу кусочки репы. Чаще всего ему доставались листья крапивы. Он мог бы выполнять больше работы при более качественном питании, но людей Свеммеля, похоже, это не волновало. Да и почему они должны были беспокоиться? У них было много людей, способных занять его место.
Позади него альгарвейец сказал: “Я слишком чертовски устал, чтобы есть”.
Он долго не продержится, подумал Сеорл. Мужчины, которые сдавались, которые не запихивали в себя всю еду, какую только могли, какой бы мерзкой она ни была, быстро поджимали пальцы и умирали. Сеорл был убежден, что рано или поздно все в шахтах умрут; ункерлантцы создали систему с расчетом на уничтожение. Но он не доставил бы им удовольствия, упростив задачу.
Очередь змеей двинулась вперед. Сеорл сунул свою жестянку поварам за их чанами с тушеным мясом. Они тоже были пленниками. У них оно было мягким, насколько это было возможно у кого-либо здесь. По крайней мере, они вряд ли умерли бы с голоду. Им, вероятно, пришлось бы продать свои души - и, насколько знал Сеорл, свои тела тоже, - чтобы добраться туда, где они были. Ему было все равно. Он хотел такого же шанса.
“Наполни это”, - сказал он, фраза, похожая на ункерлантском и фортвежском. И повар так и сделал, погрузив черпак поглубже в большой котел, чтобы дать Сеорлу лучшее из того, что там было. Сеорл пробыл здесь недолго, но он уже успел заявить о себе как о человеке, который не отказался бы от своей жизни безропотно.
Незадачливый альгарвейец позади него налил в свою миску из-под каши в основном воду. Он даже не жаловался. Он просто пошел искать место, где можно было бы зачерпнуть ее ложкой. Он, вероятно, тоже оставил бы это незаконченным. Кто-то другой получил бы то, что он оставил. Вскоре он ушел бы ногами вперед.
В
“Еще один счастливый день, а?” Сказал Судаку.
“Чертовски доволен. Мы прошли через это”. Сеорл загреб в себя рагу так же, как он так долго загребал руду. “Завтра будет лучше”, - продолжил он. “Супервайзер, который работает тогда, ничего не знает. Силы свыше, он даже ничего не подозревает. Нам не придется так усердно работать”.
“Квота”, - с сомнением сказал Судаку.
Смех Сеорла наполнился презрением. “Ункерлантцы говорят об эффективности, но они прелюбодейно лгут. Они также не соблюдают норму. Я знаю, что они лгут об этом”.
“Что-то в том, что ты говоришь”, - признал Судаку. Сеорлу снова захотелось рассмеяться, на этот раз над блондином. Судаку был доверчивой душой, честным человеком или чем-то близким к этому - недалеко от дурака, по мнению Сеорла. Но он был сильным и храбрым, и у него открылись глаза на него в отчаянных боях последних нескольких месяцев войны. Любой, кто прошел через это, ничему не научившись, заслужил бы то, что с ним случилось.
“Пошли”, - сказал Сеорл. “Давай вернемся в казармы. Мы должны следить за происходящим, иначе у нас будут проблемы”.
“Верно”. Судаку не сомневался в этом. Никто в здравом уме не мог сомневаться в этом. Только у сильных была хоть какая-то надежда продержаться здесь. Если ты не показывал свою силу, ты часто не мог ее сохранить.
Койки в казарме располагались в четыре яруса высотой. В жару короткого южного лета место, где спал человек, не имело особого значения. Но Сеорл пережил зимы Ункерлантера. Он и банда из бригады Плегмунда, которую он возглавлял, заняли койки рядом с угольной печью в центре зала. Они схватили их и защищали кулаками, ботинками и импровизированными ножами. Когда они устроились на ночь, их никто не потревожил.
По другую сторону печи группа альгарвейских пленников вырезала для себя похожую нишу. Их лидером был дородный парень, чья выцветшая, изодранная форма не совсем соответствовала форме солдат, бок о бок с которыми сражался Сеорл. Это не означало, что негодяй не знал, что это за форма.
“Ха, Орасте!” - крикнул он. “Бросали кого-нибудь в тюрьму в последнее время?”
“Удачи тебе, Сеорл”, - беззлобно ответила рыжая. “Ты бы справился лучше, если бы кто-нибудь тебя поколотил. Рано или поздно они бы тебя выпустили. Но давай посмотрим, как ты выпутаешься из этого ”.
Сеорл ответил непристойным жестом. Орасте рассмеялся над ним, хотя глаза альгарвейца так и не загорелись. Как и у любого рыжего, Орасте действительно был здесь навсегда. Даже если бы он сбежал с рудников, его бы быстро выследили, потому что он выделялся среди ункерлантцев, как ворона среди морских чаек. Поскольку он не мог уйти, он, естественно, думал, что никто другой не сможет.
Ты не так умен, как думаешь, подумал Сеорл. Считать себя более умными, чем они были на самом деле - и чем кто-либо другой - всегда было главным пороком альгарвейцев. Но Сеорл выглядел как любой другой в этих краях. Фортвежец был не так уж далек от Ункерлантера. Он думал, что если ему удастся сбежать, то он сможет остаться на свободе.