Из тьмы
Шрифт:
“Альгарвейская граница”, - мечтательно повторил Гаривальд. Затем он задал вопрос, который показал его незнание мира за пределами Цоссена и герцогства Грелц: “Как далеко отсюда до границы с Альгарвией?”
“Пара сотен миль”, - беспечно ответил Анделот. Гаривальд разинул рот, но лишь на короткое время. Несмотря на то, что его призвали в армию относительно поздно, он видел, как быстро она может двигаться, когда дела идут хорошо. Анделот продолжал: “Мы ударим по ним на рассвете послезавтра. Приготовь своих людей”.
“Есть,
Бегемоты вышли вперед в тот вечер под покровом темноты. Некоторые из них укрылись под теми деревьями, которые все еще стояли. Другие оставались на открытом месте, но поверх них были натянуты большие рулоны ткани грязного цвета, чтобы альгарвейским драконам было труднее заметить их с воздуха. Обман, должно быть, сработал, потому что на следующий день рыжеволосые забросали плацдарм яйцами не больше, чем обычно. Следующей ночью к месту боевых действий подошло еще больше бегемотов.
И в какой-то момент в темноте, обычно в тихие часы между полуночью и рассветом, это спокойствие было нарушено, когда все ункерлантские яйцеголовые на плацдарме внезапно начали швырять яйцами в альгарвейцев так быстро, как только могли. Грохот, вспышки света, дрожание земли под Гаривалдом - всего этого было достаточно, чтобы напугать его. То, что они делали с рыжими, на которых падали яйца, было чем-то таким, о чем ему не хотелось думать. Чем сильнее они пострадают, тем лучше, промелькнуло у него в голове. Чем сильнее альгарвейцы пострадают в начале, тем больше проблем у них будет с сопротивлением.
Когда рассвет окрасил небо впереди в розовый цвет, раздались пронзительные офицерские свистки. “Вперед!” Крик эхом разнесся по всему плацдарму.
“Вперед, люди!” Гаривальд заорал во всю мощь своих легких. “Вперед! Урра! Король Свеммель! Урра!” И затем он добавил новый крик, тот, который только что пришел ему в голову: “Вперед, в Алгарве!”
“На Алгарве!” - эхом отозвались люди из его отделения. Продвигаться к Алгарве было легче, когда целые полки бегемотов с грохотом неслись вперед бок о бок с пехотинцами.
То тут, то там альгарвейцы оказывали упорное сопротивление. Гаривальд обнаружил, что, как бы сильно он их ни ненавидел, рыжеволосые были храбрыми и находчивыми врагами. Везде, где они не были разбиты наголову, они цеплялись за опорные пункты, держались и, как могли, оттесняли наступающих ункерлантцев. Для этого и были бегемоты, наступавшие вместе с его соотечественниками. Метатели яиц и тяжелые палки, которые они несли за спинами, быстро преодолевали позиции, которые пехотинцы, возможно, не смогли бы расчистить в одиночку.
“Вперед! Продолжайте двигаться!” Гаривальд кричал, пока не охрип. “Мы должны не отставать от бегемотов”.
Несмотря на сильный обстрел, который швыряльщики яйцами устроили альгарвейским позициям, продвижение в первый день продвигалось медленно. Люди Мезенцио соорудили столько колец полевых укреплений по краю Ункерлантского плацдарма, сколько смогли, и приходилось выкапывать из них по одному разбитому набору траншей за раз. Все резервы, которые у
Ближе к вечеру Гаривальд обнаружил, что съежился за сгоревшим сараем всего в нескольких футах от Анделота. Он не мог точно вспомнить, как он туда попал. Все, что он мог чувствовать, это облегчение от того, что в данный момент никто не стрелял в него. Тяжело дыша, он спросил: “Как, по-вашему, у нас идут дела, сэр?”
“Не так уж плохо”, - ответил Анделот. “Я думаю, нам было бы лучше, если бы им не удалось убить генерала Гурмуна. Он был одним из наших хороших людей, наших действительно хороших. Но у нас есть свободное место, а у рыжих его нет ”.
“Как они это сделали, сэр?” Спросил Гаривальд.
“Никто не знает, потому что мы так и не поймали сукиного сына, который убил его”, - ответил Анделот. “Я предполагаю, что они сделали что-то вроде того, что пытались сделать здесь, на плацдарме, только ты это уловил, а гвардейцы Гурмуна, будь они прокляты, нет”.
“Они послали рыжеволосую, волшебно замаскированную под фортвежанку, сэр?” Спросил Гаривальд.
“Возможно. Однако более вероятно, что они послали альгарвейца, замаскированного под одного из нас”, - сказал Анделот. “Мы внешне не сильно отличаемся от фортвежцев, и у них есть люди, которые говорят на нашем языке. Кто-то вроде этого мог бы попасть на встречу с Гурмуном без особых проблем. Он выходил и исчезал - и через некоторое время кто-нибудь входил и находил Гурмуна мертвым. Я не знаю , как это произошло, имейте в виду. Я всего лишь лейтенант - никто не говорит мне о таких вещах. Но это мое лучшее предположение. Мы будем двигаться медленнее, чем могли бы, если бы командовал Гурмун. Я уверен в этом ”.
Гаривальду удалось немного поспать в сомнительном укрытии, которое давал сарай. Визгливые свистки разбудили его задолго до рассвета. Он поднял своих людей и двинулся в путь. Лучи с рабочего конца ункерлантера и альгарвейских палочек вспыхивали и мерцали, как светлячки.
Он задавался вопросом, смогут ли люди Мезенцио высвободить свою устрашающую магию, основанную на убийстве. Они этого не сделали. Возможно, атаки ункерлантцев убили большинство их магов или разрушили лагеря, где они держали каунианцев, прежде чем убить их. Он знал об этом меньше, чем Анделот знал о том, как погиб генерал Гурмун, но это казалось разумным предположением.
Что Гаривальд действительно знал, так это то, что в середине второго дня прорыва люди ункерлантца и "бегемоты" прорвались мимо последних подготовленных альгарвейских позиций на открытую местность. “Вперед, ребята!” - крикнул он. “Давайте посмотрим, как они попытаются остановить нас сейчас!” Он потрусил на восток, делая все возможное, чтобы не отстать от бегемотов.
Посмотрев на запад, Лейно без труда разглядел горы Братану, границу между Елгавой и Алгарве. По Альгарвейскую сторону границы они назывались горами Брадано. Но, поскольку каунианские предки елгаванцев дали им свое имя, куусаманский маг предпочел версию блондинов.