Из тьмы
Шрифт:
Но голос Бауски был серьезен, когда она ответила: “Может быть, вам следует, миледи. Ункерлантцы так много сделали для борьбы с альгарвейцами, что в наши дни у них все стильно. Одна из их туник могла бы быть как раз тем, что нужно носить женщине с ребенком ”.
“Ты так думаешь?” Спросила заинтригованная Краста. Она задумалась, затем покачала головой. “Нет, я не хочу. Меня не волнует, стильная у них одежда или нет. Они слишком уродливы, чтобы стоять. Я хочу брюки, но такие, которые сидели бы на мне должным образом ”.
“Да, миледи”. Бауска вздохнула. Но этот вздох был адресован
Моско был помощником полковника Лурканио - и был отцом внебрачной дочери Бауски. Однако он никогда не видел своего ребенка от нее. Еще до рождения Бриндзы он отправился сражаться в Ункерлант. Он был одним из первых альгарвейцев, которых потянуло на запад в еще более отчаянной битве с людьми короля Свеммеля, но далеко не последним. Он никогда не отправлял в ответ ни строчки после того, как заказал у Приекуле. Возможно, это означало, что он с самого начала был сердцеедом. Может быть, с другой стороны, это означало, что он умер почти сразу, как только познакомился с войной, гораздо более жестокой , чем любая другая, захлестнувшая Валмиеру.
Шмыгнув носом, Краста сказала: “Помни, глупая гусыня, у него была жена где-то в Алгарве”.
“Я знаю”. Бауска снова вздохнула. Это означало, что ей было все равно. Если бы Моско вошел в особняк прямо тогда - предполагая, что он мог подойти к нему как угодно близко, не подвергаясь обстрелу со стороны мстительных валмиерцев, - она встретила бы его с распростертыми объятиями и, без сомнения, раздвинутыми ногами. Дурочка, подумала Краста. Маленькая дурочка.
У Лурканио тоже была жена где-то в Алгарве. Он никогда не отрицал этого и не беспокоился об этом. Красте было все равно. По ее немалому опыту, мужчины получали все, что могли, там, где могли. Она никогда не представляла себя влюбленной в Лурканио, как Бауска в Моско. Он дал ей мастерство в постели и защиту от других рыжих, и она на самом деле не искала ничего большего.
Теперь, когда Лурканио ушел из ее постели, ушел из Приекуле, ушел - как она думала - из Валмиеры (хотя он мог быть одним из альгарвейцев, державшихся в суровой стране на северо-западе), были времена, когда Краста скучала по нему. Теперь, когда он ушел, она с теплым сиянием вспомнила, что он смог для нее сделать ... И она удачно забыла, как он напугал ее. Поскольку он был единственным мужчиной, которому когда-либо удавалось это сделать, забвение давалось все легче.
Но она не могла забыть, как даже эти пижамные штаны начали становиться жестоко тесными. “Куда, черт возьми, мне пойти, чтобы найти одежду, которую я смогу надеть?” - требовательно спросила она. “Насколько я знаю, на всем бульваре Всадников был только один магазин, который обслуживал беременных женщин, и он был закрыт из-за ночи и тумана, нацарапанных на витрине, вот уже два года”.
Бульвар Всадников был, без сомнения, самой захудалой улицей с магазинами в Приекуле. Это означало, что это было единственное, о чем заботилась Краста. Пойти куда-нибудь еще означало бы выйти из класса, и она скорее была бы похоронена заживо. Но если на Бульваре не было того, что ей было нужно, она могла поискать что-нибудь другое без общественного наказания.
Бауска сказала: “Я нашла нужную мне одежду на Треднидл-стрит,
“Улица Треднидл”, - эхом отозвалась Краста. Она вспомнила, что одежда Бауски была уродливой. Хотя она могла бы одеться получше. Она была уверена в этом. У нее было больше вкуса и больше денег. Как она могла ошибиться? Задумчиво она сказала: “Я никогда не была на Треднидл-стрит”.
“Никогда, миледи?” Бауска выглядела изумленной. “Но там все покупают одежду”.
“Я не делаю того, что делают все остальные”, - сказала Краста возвышенным тоном. И если бы я не завела любовника-альгарвейца, когда это сделали многие другие женщины ... Но было слишком поздно беспокоиться об этом.
После недолгих поисков Бауска нашла ей пару брюк, которые она, по крайней мере, могла надеть. Ее туники тоже становились тесными, как в том, что осталось от талии, так и в груди. Она считала недостатком только часть этого; остальное было преимуществом, особенно когда имела дело с мужчинами.
Ее водитель бросил на нее затуманенный взгляд, когда она сказала ему, что хочет прогуляться. Он слишком много пил в эти дни. Краста даже не могла накричать на него, как ей хотелось. Кто мог предположить, что произойдет, если она настроит против себя слуг? Они могли обратиться к ее брату, а у нее и так было достаточно проблем со Скарну.
День был ясным, холодным и свежим, когда экипаж с грохотом въезжал в сердце Приекуле. Люди на улицах выглядели потрепанными, но они выглядели счастливыми, оживленными, чего не было, когда альгарвейцы удерживали город. Краста все еще не привыкла не видеть рыжих, прогуливающихся и любующихся достопримечательностями. Когда альгарвейские солдаты в Ункерланте получали отпуск, они часто приезжали на восток, чтобы отдохнуть в столице королевства, которое, по крайней мере на какое-то время, действительно покорилось им.
В наши дни никто из валмиерцев тоже не носил килты. Они приобрели умеренную популярность среди тех, кто хотел выслужиться перед оккупантами или просто хотел похвастаться стройными ногами. Впрочем, не более того. Теперь, если одежда в альгарвейском стиле не была выброшена, она лежала на дне сундуков с одеждой и в задней части шкафов. Для жителя Вальмиеры надеть килт сегодня вполне может означать рискнуть жизнью.
“Улица Треднидл, миледи”, - мрачно сказал кучер Красты. “Вам лучше выйти сейчас, чтобы я мог найти место, где поставить экипаж”.
“О, очень хорошо”, - сказала Краста. Улица была запружена не только экипажами, но и товарными фургонами и множеством пешеходов. Торговцы, продавщицы и тому подобный сброд, презрительно подумала Краста. Если это те люди, о которых Бауска думает как о всех, хвала высшим силам, что у меня есть некоторое представление о том, чего стоит истинное качество.
Но ее служанка была права: множество тесных магазинчиков вдоль Треднидл-стрит носили названия типа "для матери" и "Одежда для вас обоих" и даже - что пугало, насколько Краста была обеспокоена - возможно, это близнецы. Она закатила глаза. Она не особенно хотела одного ребенка. Если бы у нее было двое ... Она задавалась вопросом, мог ли Вальну произвести на свет одного, а Лурканио - другого. Разве это не было бы скандалом? Она понятия не имела, возможно ли это, и еще меньше представляла, кого спросить. Не спрашивать никого показалось ей довольно хорошим планом.