Из тьмы
Шрифт:
Витолс сказал: “Но моряки ункерлантского флота не позволяют нам выйти. Они говорят, что потопят нас, если мы попытаемся, и они это серьезно, будь они прокляты”.
“Вы можете что-нибудь с этим сделать, сэр?” Спросил Нямунас. “Вот почему мы пришли сюда, чтобы выяснить, сможете ли вы”.
“Я... вижу. Я не знаю”. Хаджжадж сделал кислое лицо. Наджран был портом Зувейзи, а не тем, который принадлежал королю Свеммелю. То, что зувейзин не могли полностью контролировать то, что там происходило, было возмутительно. Но Зувейза в эти дни сохраняла только ту власть, которую Ункерлант решил
Почти в унисон каунианцы из Фортвега пожали плечами. “Так или иначе, нам на него наплевать”, - ответил Нямунас.
“Он просто фортвежец”, - согласился Витолс.
На этот раз Хаджадж спрятал улыбку. Блондины могли быть преследуемым меньшинством, но они сохранили свою собственную надменную гордость. Он сказал: “Позволь мне спросить по-другому: поклялся бы ты в верности королю Беорнвульфу, если бы это позволило тебе выступить против альгарвейцев, все еще находящихся в Фортвеге?”
Нямунас, Витолс и Каудавас посмотрели друг на друга. Все они снова пожали плечами, еще более неровно, чем раньше. “Почему нет?” Наконец сказал Нямунас. “Когда война наконец закончится, мы будем жить под его началом, если вернемся на Фортвег”.
“Он не может быть намного хуже этого тщеславного дурака Пенды”, - добавил Каудавас.
Его мнение о бывшем короле Фортвега полностью совпадало с мнением Хаджжаджа. Министр иностранных дел также отметил, что некоторые каунианские беженцы, похоже, подумывают о том, чтобы остаться в Зувейзе. После шестилетней войны королевство приняло несколько беженцев из Альгарвейи. Блондинки тоже могли бы вписаться.
Однако все это не имело никакого отношения к текущему делу. “Я поговорю за вас с министром Ансовальдом”, - пообещал Хаджжадж. “Я не знаю, что он скажет, но я поговорю с ним”. Блондины рассыпались в благодарностях. Они поклонились почти вдвое, покидая кабинет Хаджаджа. Однако, независимо от того, сколько благодарности они проявляли, они понятия не имели о размере услуги, которую оказывал им Хаджадж.
Кутуз так и сделал. “Простите, ваше превосходительство”, - сказал он.
“Я тоже”, - мрачно ответил Хаджадж. “Хотя с некоторыми вещами ничего не поделаешь”. Но он не мог оставаться таким спокойным, как бы ни старался. “Каждый раз, когда я разговариваю с варваром Ункерлантером, я хочу сразу после этого пойти принять ванну. И теперь у него рука с кнутом, силы внизу съедают его”.
Ансовальд не соизволил предоставить ему аудиенцию в течение трех дней. Министр Ункерлантер, без сомнения, думал, что он унижает и злит Хаджжаджа. Хаджжадж, однако, был так же доволен задержкой здесь. В конце концов, однако, ему пришлось надеть тунику в стиле Ункерлантера и отправиться в министерство. Он со вздохом вышел из своего экипажа. Часовые ункерлантера смотрели сквозь него, как будто его не существовало.
По всем признакам, Ансовальд тоже с удовольствием сделал бы вид, что Хаджжаджа не существует. Он и министр иностранных дел Зувейзи никогда не ладили. В эти дни Ансовальд - жесткий, мускулистый мужчина с постоянным кислым выражением лица - не только владел хлыстом, но и наслаждался им. “Ну, и что теперь?” -
“У меня есть петиция, которую я должен вам представить”, - ответил министр иностранных дел зувейзи, также на алгарвейском. Это был единственный язык, на котором они общались. В обращении с Ункерлантцем был ироничный привкус, который обычно нравился Хаджаджу. Однако сегодня он удивился этому предзнаменованию.
“Продолжай”, - пророкотал Ансовальд и поковырял ногтем, как будто это интересовало его больше, чем что-либо, что мог сказать Хаджжадж. Без сомнения, это он, с несчастьем подумал Хаджжадж. Тем не менее, он продолжил выполнять просьбу каунианцев из Фортвега. Ансовальд действительно начал прислушиваться к нему; он так много сказал министру Ункерлантера Зувейзе. И когда он закончил, Ансовальд, не теряя времени, пришел к решению. Он посмотрел Хаджаджу прямо в глаза и сказал: “Нет”.
Хаджадж на самом деле ничего другого и не ожидал. Ансовальд был здесь не в последнюю очередь для того, чтобы помешать Зувайзе. Но он спросил: “Почему бы и нет, ваше превосходительство? Ты, конечно, не можешь поверить, что эти каунианцы предпочли бы короля Мезенцио королю Свеммелю? Почему бы не бросить их против врага, которого вы оба ненавидите?”
“Я не обязан говорить тебе ни одной проклятой вещи”, - ответил Ансовальд. Хаджжадж просто склонил голову и ждал. Ансовальд сердито посмотрел на него. Наконец терпение победило то, чего не смогло бы добиться гнев - или, по крайней мере, гнев открыто проявился. “Хорошо. Хорошо”, - сказал министр Ункерлантер. “Я скажу тебе почему, будь оно проклято”.
“Спасибо”, - сказал Хаджадж и задумался, кому было больнее произносить эти слова - ему или Ансовальду, услышавшему их.
Ансовальд мог бы откусить от лимона, когда продолжал: “Потому что эти каунианцы - шайка проклятых смутьянов, вот почему”.
“Разве ты не хочешь , чтобы у людей Мезенцио были проблемы?” Спросил Хаджжадж.
“У них проблемы. Мы им их доставляем”. Взгляд Ансовальда остановился на министре иностранных дел Зувейзи. “Если бы это было не так, я бы не был здесь и не болтал с тобой, не так ли?” Хаджадж развел руками, соглашаясь с точкой зрения. Ансовальд рванулся вперед: “Но это не те смутьяны, которых я имел в виду. Да, они будут доставлять рыжеволосым неприятности, пока в Фортвеге еще остались рыжеволосые. Но этого не будет, по крайней мере, очень недолго. И после этого - смутьяны создают проблемы, вы понимаете, что я имею в виду? Довольно скоро они начали бы доставлять нам неприятности, просто из-за того, что мы были там. Зачем им позволять? У тебя есть несколько блондинок, и тебе с ними всегда рады. Мои распоряжения на этот счет исходят из Котбуса, а Котбус знает, о чем говорит ”.
Хаджадж задумался. За словами Ансовальда действительно стояла определенная безжалостная логика - та, что пришла в голову королю Свеммелю в один из его удачных дней. Нарушители спокойствия любили создавать проблемы, а против кого - не всегда имело значение. Хаджадж сказал блондинам, что попытается, и он попытался. “Пусть будет так, как вы говорите”, - пробормотал он.
“Конечно, все будет так, как я говорю”, - самодовольно ответил Ансовальд. Он ткнул толстым пальцем в сторону Хаджаджа. “Теперь, раз уж ты здесь - когда ты собираешься вернуть эту сучку Тасси Искакису?”