Из тупика
Шрифт:
– Эллен, - назвал себя поручик с легким поклоном.
– Не просто поручик Эллен, - расшифровал Небольсин, - а мурманский Малюта Скуратов, возглавляет тайное "Слово и дело". Извините, лейтенант, я... одну минутку.
– И отозвал поручика в сторону: - Слушайте, Севочка, что-нибудь с этим вагоном-американкой у вас выяснилось?
– Откуда? Даже самого вагона найти не можем.
...Первым делом Небольсин отыскал контрагента Каратыгина.
– Господин Каратыгин, хватит!
– сказал он ему.
– Немедленно, завтра же, отправляйтесь
– Ни за что не поеду, - сразу заявил Каратыгин.
– Почему, не поедете, черт бы вас взял? Ведь это ваш участок.
– Вы разве не знаете рабочих?
– отвечал Каратыгин.
Зиночка Каратыгина (жена его) надула губки.
– Аркадий Константинович, - вступилась хитрая бабенка, кокетничая напропалую, - миленький вы мой, неужели вам так хочется, чтобы я в цветущей молодости осталась вдовою?
Только сейчас - случайно - Небольсин заметил, что чулки-то на ногах у Зиночки были... ажурные. Но какая может быть связь между пропавшим вагоном, контрразведкой и этим ворюгой Каратыгиным - этого Небольсин установить не мог. Как-то невольно инженер стал обращать внимание на женские ноги. Обнаружил ажурные (явно краденые) еще только на ногах своей бывшей пассии Матильды Ивановны Брамсон. Эта дама была женою начальника гражданской власти на Мурмане и многое знала - от своего старого мужа.
Вот и сейчас при встрече она успела шепнуть:
– Приготовьтесь. Вас ждут крупные неприятности...
"А ну вас всех к черту!" - решил тогда Небольсин, и примитивная Дуняшка на время его утешила...
Глава четвертая
Неприятности начались самым неожиданным образом...
Пришел в контору просить прибавки к жалованью печник дядя Вася - из рязанских каменщиков, законтрактованный на дистанцию по договору. Есть такие милые работящие люди на Руси (золотые руки), всякие там дяди Вани, дяди Пети... Никто у них даже фамилии не спрашивает: дядя Вася - и ладно, этого хватит.
– Дядя Вася, - сказал Небольсин печнику, - управление в Петрозаводске, а я лишь дистанция. Где я тебе возьму прибавку?
– Жить мочи не стало, - печалился старый печник.
– Ну вот посудите сами... Все дорожает, быдто прет откедова. Опять же бабе на Рязань послать надо? Надо.
– Ну, а я-то при чем?
– развел Небольсин руками. Дядя Вася потоптался у порога кабинета и сказал вдруг:
– Прибавка уж ладно. А... кто же вместо вас будет?
– То есть как это - вместо меня?
– Да болтают тут разное, будто вас не станет...
Настроение испортилось. Путешествие с майором Дю-Кастелем грозило обернуться неприятностями. Виноват будет стрелочник. Эксплуатация дороги из рук вон плоха. Аркадий Константинович и сам прекрасно понимал это. Строили все на живую нитку.
Каперанг Коротков попросил его зайти в штаб. Небольсин отправился как вешаться. Коротков сидел аки бог. слева карта океанского театра, еще не освоенного, а справа - громадный портрет Николая Второго в солдатской рубахе.
Начал он вставлять Небольсину "фитиль":
– Я ведь вас как человека
Ах, мой дорогой Аркадий Константинович! Ну зачем вы останавливались на разных там станциях? Ну зачем вы этому французу про какие-то гайки рассказывали?..
Вечером была очередная попойка на крейсере англичан "Глория", и французы смотрели через Небольсина словно через бутылку: насквозь! Это было обидно.
– Лятурнер, - сказал Небольсин, подвыпив, - я ведь этому Дю-Кастелю только своей Дуняшки не показывал, а так... Он все видел. И все записал, как школьник. Но я считаю, что мы, как союзники в этой войне, должны быть искренни. Не так ли?
Тут лейтенант связи Уилки подхватил Небольсина и заволок его за какую-то пушку (стол был накрыт в батарейной палубе).
– Аркашки, - сказал Уилки, - что ты огорчаешься? Ты не слишком-то доверяйся этим французам. Помни: у тебя всегда есть друзья из английского консульства. Кстати, - вдруг вспомнил Уилки, - ты отправил наши пять вагонов с пикриновой кислотой?
Разумеется, Небольсин их никуда не отправил, но...
– Конечно, отправил!
– сказал он Уилки, потому что ему просто захотелось сделать приятное англичанам.
Кто-то сзади закрыл ему глаза теплыми пахучими ладонями.
– Тильда?
– съежился Небольсин.
Это оказалась Мари - секретарша из французского консулата.
– Ах, как ты не угадал, мой Аркашки!
– засмеялась она.
– По старой дружбе хочу предупредить... Не слушайся ты этого Уилки, это черная лошадь в черную ночь и поводок тоже черный. Вряд ли даже англичане знают, кто такой этот лейтенант Уилки. А у тебя есть враг, Аркашка... Хочешь, скажу кто?
На следующий день, мучаясь головной болью с похмелья, Аркадий Константинович пытался вспомнить, кого назвала ему Мари, и - не мог. Потом вспомнил и испугался. Мари предупредила, что Дю-Кастель уже в Петрограде, что он представил подробный доклад о состоянии дороги генералу путей сообщения Всеволожскому... "Жалкий стрелочник!" - думал Небольсин о себе, направляясь в контору. Ему встретился на улице дядя Вася.
– Дядя Вася, сорок рублей... хочешь? Накину тебе на прощание, как старому работнику, если будешь и стекла вставлять.
Дядя Вася обрадовался, и стало приятно, что хоть одному человеку да угодил. С мыслями о том, что надо отправить вагоны с пикриновой кислотой, Небольсин засел в конторе с утра пораньше, и здесь его навестил Брамсон старый питерский юрист.
– Я слышал, - сказал он скрипуче, - у вас на дистанции неблагополучно. Народ разбегается, и дорога сильно может пострадать от этого дезертирства.
– А что я могу поделать, - возмутился Небольсин, - если снабжение рабочих на дороге доверено хищникам? Вы послушайте, что говорят эти воздушные дамочки, вроде мадам Каратыгиной: "мой спекульнул", "я спекульнула"... А дорога - трещит и трещит...