Из уст в уста
Шрифт:
— Он меня подставил. И я ума не приложу, зачем он это сделал, если только по какой-то причине ему не понадобилось замутить воду. Мистеру Мередиту определенно есть что скрывать.
Мои откровения не потрясли Солонку и Перечницу. Да и всех прочих тоже.
Сострадание проявил только Матиас. Теперь он смотрел на меня не странно, но с жалостью. Рид и Констелло переглянулись. На их физиономиях не читалось ни удивления, ни сочувствия, — лишь голый скептицизм.
— Итак, вы полагаете, что Эдварда Бартлета убил кто-то
Он меня поймал.
— Откуда мне знать! — И чуть не добавила: "Это ваша забота — найти мотив", но, слава богу, успела захлопнуть рот, прежде чем эти слова сорвались с языка.
Впервые за время допроса Констелло согласился со мной, кивнув чернявой головой.
— Вот и мы никак в толк не возьмем, с чего бы им убивать Бартлета, — промурлыкал он. — Потому ищем в другом направлении.
Глядя в его черные глаза, я без труда сообразила, в каком направлении они рыщут.
— Ежели вы пристрелили Бартлета, — продолжал Констелло тем же светским тоном, — то таким манером вам удалось убить двух зайцев. Первое, вы избавились от парня, который хотел вас засудить. Второе, по вашей милости подружка Портера, укравшая у вас кавалера, отправится за решетку, потому что, по вашим словам, жертва признала в ней убийцу.
Моя шея опять раскраснелась как маков цвет.
— Мистер Мередит вовсе не мой дружок.
— Но был им, — многозначительно обронил Рид.
Констелло, напротив, продолжал играть роль "любезника".
— Миссис Риджвей, вы небось вообразили, что коли с вас сняли обвинения в убийстве Эфраима Кросса, то теперь вам сам черт не брат.
Зря чернявый коп упомянул отца Матиаса. Про себя я решила, что не стану больше смотреть на слушателей, — моя шея и без того горела огнем, — но краем глаза заметила, что при упоминании об отце мой друг резко обернулся в сторону Констелло.
— Если вы рассчитывали, что мы по старой памяти не станем вас подозревать, — Рид почесал белобрысую голову, — то здорово заблуждались.
Я оторопела. Неужто нашлись люди, считающие меня способной на убийство? Да я даже муравьев в кухне не убиваю. Осторожно собираю их бумажным полотенцем и выношу во двор.
Однако насчет спасения муравьиных жизней я предпочла не распространяться. Информацию про мои взаимоотношения с муравьями могли расценить как еще одно доказательство психической неуравновешенности.
— Вы и вправду думаете, что я стреляла в Бартлета в доме, рядом с которым аршинными буквами начертано мое имя? А затем, не моргнув глазом, вернулась на место преступления, дабы обнаружить тело?
Невероятно, но оба копа дружно кивнули.
Я заметила, что клиентка Шарлотты тоже радостно затрясла голубой головой. Дама наверняка не пропустила ни одной
— Мы считаем вас тонкой штучкой, — пояснил Рид. — Такие, как вы, отважатся на что угодно, лишь бы сбить с толку следствие.
Почему-то я не приняла его слова за комплимент.
Более того, мне бы хотелось, чтобы Матиас не слышал этой сомнительной похвалы. И все остальные тоже.
Я опять не удержалась. Бросила взгляд на моего друга. Он смотрел прямо на меня широко открытыми глазами.
Казалось, что Солонка и Перечница провели в агентстве целую вечность. На самом деле наша беседа длилась не более двадцати минут. На прощанье Констелло строго напомнил:
— Похоже, не надо повторять, чтобы вы не уезжали из города.
— Уже повторили, — не менее суровым тоном откликнулась я.
Копов провожали взглядом все присутствующие. Стоило им скрыться, как любопытные взоры устремились на меня.
Вероятно, нужно было встать и сделать заявление. Например: "Большое спасибо за внимание. Позволю себе добавить: несмотря на то, что вы здесь услышали, я никого не убивала". Но вряд ли это заявление могло переломить ситуацию в мою пользу. Тем более что, встретившись со мной взглядом, коллеги и клиентка немедленно попрятали глаза. Что толку выступать с речью перед аудиторией, которая от тебя отворачивается?
Пришлось удовлетвориться единственным слушателем, Матиасом.
— Понимаю, все это выглядит не очень хорошо, но знай, я не убивала Эдварда Бартлета.
Он был явно шокирован.
— Господи, Скайлер, я знаю, что не убивала. Меня в этом убеждать не надо.
Так ли?
Я хотела верить Матиасу, честное слово. Но если он ни секунды не сомневался в моей невиновности, тогда почему во время допроса у него глаза полезли из орбит? Проблемы с контактными линзами? Такое объяснение явно притянуто за уши. Хотя бы потому, что он не носит контактные линзы.
— Ты не виноват, если у тебя возникли некоторые сомнения.
Теперь лгала я. Виноват, еще как виноват! Неужто Матиас считает меня способной выстрелить в человека? За кого он меня принимает? За Никиту?
Матиас махнул рукой, словно отметая напрочь какие бы то ни было подозрения.
— Чушь, я в тебе уверен. Всегда. — Тем не менее он поспешил сменить тему: — Так мы пойдем обедать?
— Пойдем. — Я сверлила его взглядом. — И не одни, а вместе с Глорией Турман.
— С подружкой Бартлета? — Матиас едва не пустил петуха и опять вытаращил глаза. Откашлявшись, он уточнил: — Ты предлагаешь пообедать с подружкой Бартлета?
Я кивнула. Хотя мне хотелось не столько пообедать с ней, сколько поболтать о том о сем. Спросить, к примеру, зачем она наврала, будто я сбагрила ее любовничку не дом, а сущую развалину. И с какой стати она заявила копам, будто Бартлет вчера собирался встретиться со мной?..