Из внешнего мира
Шрифт:
– У вас вообще едят нормальное мясо?
– осведомился Зелгадис.
– Нормальное? Мясо чучу правда очень-очень вкусное, я бы не предложил великим колдунам всякую гадость, вроде застревающих в зубах ворсистых клубней.
– Мы привыкли к другой пище, - мягко заметила Амелия.
На лице Зарувы было не трудно прочесть: "Ну и ладно, мне больше достанется". Во время привала он действительно поджарил змею на костре. Амелия не удержалась и попробовала кусочек. Если забыть, что это мясо извивающейся чешуйчатой
Остаток дня прошел без приключений.
На следующий день Амелия почувствовала себя хуже. Опять болела голова, особенно лоб. Криво улыбнувшись, Амелия подумала, что уже и не помнит, каково это, когда ничего не болит.
Она постаралась отвлечься и предложила спутникам:
– Давайте рассказывать страшные истории.
– Почему страшные?
– удивился Зарува.
– В нашей стране есть такая традиция - рассказывать страшные истории.
– Но это делается ночью у костра, - добавил Зелгадис.
– Ночью и так жутко от всех этих визгов и криков, которые доносятся из леса, - Амелия передернула плечами, вчера около полуночи стая зверей, которых Зарува назвал гиенами, завывала особенно пронзительно и тоскливо.
– Давайте рассказывать. Я начну.
Зарува замедлил шаг и пошел рядом с Амелией, чтобы лучше слышать.
– В одном темном-темном доме жила-была... э-э-э... дочь вождя, - Амелия понизила голос до страшного шепота, Зелгадис только мысленно фыркнул, а вот Зарува насторожился, даже позабыл о плоде, который на ходу жевал.
Амелии приходилось заменять "замок", "принц" и "принцесса" более понятными словами.
– Один сын вождя женился на ней. Все было хорошо, но его беспокоило, что каждое утро он не находил жену в постели рядом. И слышал из соседней комнаты странный скрежещущий звук. Однажды он решился, открыл дверь и заглянул в комнату. Да как закричит! Потому что там...
– Отрубленные головы?
– предположил Зарува.
– Пентаграмма для вызова мазоку?
– Зелгадис оказался более оригинальным.
– Неа, - Амелия даже гордилась тем, что никто не догадался о ее идее.
– Там его жена прихорашивалась перед зеркалом, а вопил он потому, что без косметики, да еще в зеленой маске на лице, она выглядела дюже жутко.
– Что такое "косметика"?
– озадаченно спросил Зарува.
– Ну-у-у, ее используют женщины, чтобы стать красивее. Они красят ресницы черной краской, на веки накладывают другую краску, красят губы и щеки, - попыталась объяснить Амелия.
Зарува крепко задумался, видимо, размышлял о разнице культур.
– Ну, так это не страшилка, это реальность, - заметил Зелгадис.
– Красота всех знатных дам только на косметике и держится. Или того хуже... Я слышал одна баронесса, чтобы сохранить молодость, ежедневно принимала ванную из крови девственниц.
– Нет, с тобой
– Они ведь должны быть не настоящими, а ты правду рассказываешь.
– Может быть, это только слухи. Люди всякие байки в тавернах травят.
– Да нет... Баронесса Эржан, на ней был женат кузен моего дедушки.
– Надеюсь, она его не... того?
– насторожился Зелгадис.
– Скорее он - ее,- Амелия вздохнула и уже собралась рассказать о той по-настоящему страшной истории, когда подал голос Зарува.
– Не понимаю, зачем купаться в крови, так красивой не стать, - тоном знатока проговорил он.
– У красивой девушки - много татуировок.
Зарува мечтательно закатил глаза.
– Вот у Лугуны и на руках, и на спине, и груди узоры. Она сам их придумала.
Вздрогнув, Амелия шепнула Зелгадису:
– Я-то думала у них просто рисунок на теле, а это все татуировки. Как же им больно, наверное, было.
– Красота требует жертв, - философски изрек Зелгадис.
Тяжко вздохнув, Зарува доверительно сообщил:
– Лугуна не хочет за меня замуж.
– Странно, ты же сын вождя, - слегка удивилась Амелия.
– Она говорит, что я кривоногий, - совершенно по-детски пожаловался Зарува.
Амелия и Зелгадис дружно взглянули на него: точно, колченогий, как потомственный кавалерист.
– Внешность не главное, - утешила его Амелия.
– Ты ведь сильный воин...
– Когда я доведу вас до Великой Горы, то докажу, что храбрый воин, - пылко произнес Зарува и с надеждой уставился на Амелию.
– Вы ведь благословите меня, великие колдуны? С вашим благословением меня точно ждет удача.
"Уж мы-то благословим", - кисло подумал Зелгадис.
Болтая, они продолжали идти вперед. Зарува уверенно выбирал направление, находил почти невидимые звериные тропы. Какими ориентирами он пользовался, Зелгадис так и не смог понять. Оставалось надеяться, что он не заведет их в полную мазоку чащобу. Казалось даже странным, что кроме вихревых тупиц в пустыне им на южном континенте не встретилось никаких мазоку. Даже низкоуровневых. Возможно, правы были те, кто утверждал, что Фибриццио специально отгородил часть мира барьером, чтобы устроить там для мазоку охотничьи угодья.
Размышляя, Зелгадис краем уха прислушивался к разговору.
– Не стоит рассказывать страшные истории, можно накликать беду, - сказал Зарува.
– Лучше смеяться, тогда злые духи испугаются и убегут. Белая госпожа хочет узнать, почему у попугая кривой клюв?
– Хочу! Попугаи это ведь те пестрые птицы, да?
– Амелия показал пальцем на ветку.
– У нас на крайнем юге они тоже водятся, но не такие яркие. Мне как-то раз подарили одного, он умел повторять человеческую речь. Ой, извини, что перебила. Давай рассказывай.