Из воспоминаний сельского ветеринара
Шрифт:
— Нет, это просто волшебство какое-то, — пробормотал он задумчиво. — Не знаю, как выразить, что я чувствую. В голову так и лезут цитаты вроде: «Пока есть жизнь, есть и надежда».
— Совершенно верно, — ответил я. — Джон Гей, э? «Больной и ангел»?
Норман захлопал в ладоши.
— Отлично.
— Ну-ка, ну-ка… — Я на секунду задумался. — А вот, например: «То славная была победа».
— В точку! Роберт Саути, «Бленхеймская битва».
Я кивнул:
— Она самая.
— Ну а это: «В крапиве опасности мы рвем цветок спасенья».
— Великолепно! — отозвался я. — Шекспир, «Генрих Пятый».
— А вот и нет. «Генрих Четвертый».
Я хотел было заспорить, но Норман предостерегающе поднял ладонь:
— И
Более 800 лет, с тех пор как Генрих I даровал на нее разрешение, проводилась лигепская конская ярмарка у перекрестка старинных трактов под Лидсом. Теперь она проводится в день Св. Варфоломея (24 августа) и 17 сентября, но вплоть до XVIII века торговля шла все три недели между этими датами. Она все еще остается популярной конской ярмаркой в Йоркшире. Пока лошади были главным транспортным средством, барышники пригоняли своих лошадей на место ярмарки за несколько дней до ее начала. Среди барышников обычно было много цыган, которые занимались и занимаются выращиванием лошадей на продажу.
Овцы, пасущиеся на вересковых пустошах, настолько закалены, что их не надо на зиму загонять в овчарню поближе к ферме. Густое руно предохраняет их от морозов, они способны несколько дней голодать без дурных последствий и даже в глубине сугроба не погибают, потому что там есть воздух. Опасность приходит с оттепелью. Вода заливает овец под снегом, длинная шерсть на ногах и брюхе смерзается и делается такой тяжелой, что животное не может двигаться. Фермер относит беспомощную овцу в укрытие или заранее отгоняет туда небольшую отару, чтобы облегчить доставку им корма.
Этот узкий одноколесный пропалыватель двигался между рядами подрастающих колосьев, картофеля или брюквы, запряженный одной лошадью и направляемый за две ручки сзади. Конструкции были разными, но многие включали изогнутое лезвие впереди, рыхлившее почву, и два заостренных лезвия, скользивших под самой ее поверхностью и вырывавших чертополох и другие сорняки.
Преимущество этого плуга заключалось в том, что он требовал меньше усилий, соответственно управлять им было легче. Большое бороздное колесо движется по вспаханной земле, и с его помощью можно регулировать ширину борозды. Малое полевое колесо катится по еще нетронутой поверхности, и с его помощью (приподнимая его или опуская) можно регулировать глубину вспашки. Две ваги впереди, к которым припрягались лошади, распределяли их усилия ровно.
Раны и хирургические разрезы внутри тела ветеринар обычно зашивал кетгутом, который изготовлялся из овечьих и лошадиных кишок. Кожа сшивалась шелком или обработанным лошадиным
Когда коровы выдаивались на лугу вручную, дояр отправлялся на пастбище с подойником — это было проще, чем пригонять стадо на ферму. Надоенное молоко он сливал в жестяной заплечный бидон с вогнутым боком, чтобы тот удобнее прилегал к спине. Бидоны эти делались разных размеров, и выбирать следовало такой, который наполнялся бы под самую крышку, чтобы молоко в нем при переноске не плескалось.
Эта машина 1925 года напоминает пылесос, но только она не засасывала пыль, а, наоборот, распыляла порошки против вредных насекомых, грибов или сорняков. Машину везла лошадь, а опыляющий шел рядом и вращал ручку, соединенную с вентилятором внутри бака. Вращаясь, вентилятор выдувал порошок через шланг в узкий наконечник.
Время, требовавшееся на сбивание масла, зависело от температуры. В прохладную погоду на это могли уйти часы. Когда масло образовывало плотный комок, оставшуюся жидкость — пахту — сливали, а масло пропускали сквозь каток, отжимая остатки пахты, которую фермерша употребляла для готовки, например в тесто для лепешек.
К 40-м годам коровник во время дойки начал походить на мастерскую: ни табуретов, ни дояров, ни подойников, а только доильный аппарат, обеспечивавший гигиеничное выдаивание «в бидон». Каждый надетый на сосок стакан отсылал молоко прямо в закрытый контейнер. На фермах в холмах до 1945 года по большей части обходились без электричества, но доильный аппарат приводился в действие и бензиновыми двигателями.
4. Пьем за здоровье моей дочери
— Хелен, тебе нехорошо?
Я с тревогой взглянул на жену, которой словно бы никак не удавалось принять удобную позу. Мы с ней сидели на довольно дорогих местах в бротонском кинотеатре «Ла Скала», и во мне нарастало убеждение, что занесло нас сюда совершенно напрасно.
Свои сомнения я высказал еще утром:
— Конечно, Хелен, это наш день отдыха, но не думаешь ли ты, что будет благоразумнее далеко от дома не уезжать: как-никак твое время подошло.
— Нет, не думаю! — Хелен даже засмеялась при мысли, что мы вдруг откажемся от поездки в кино. И я ее понимал. Эти вечера давали нам необходимую передышку в нашей хлопотной жизни. Я спасался в кино от телефона, грязи, резиновых сапог, и Хелен тоже вырывалась из своего беличьего колеса: какое, например, блаженство съесть обед, который тебе подают и который приготовила не ты, а кто-то другой.
— Нет, но все-таки, — не отступал я. — А вдруг возьмет да и начнется? И нечего смеяться! Неужто ты хочешь, чтобы наш второй ребенок родился в магазине Смита или в машине на заднем сиденье?